Эльфийский тесак (СИ) - Райвизхем Ал

— Все было совсем не так! — возмутился его собеседник.

— А Боромир? — не сдавался его собеседник. — Единственный был приятный человек во всей их шайке, так его кто-то заманил в засаду и для отвода глаз истыкал стрелами! А кто поручиться, что стрелы были не эльфийскими?

— Ты говоришь страшные вещи, — тяжело вздохнул старик. — Когда ты впервые появился у меня маленьким мальчиком, мои волосы еще были черными. Спустя всего три дня они побелели. Ты с тех пор нисколько не изменился.

— Клянусь Великой Лестницей! — заявил тот. — На Востоке живут племена, которые про эльфов и слыхом не слыхивали, однако ж их напиток, водка, ничем не хуже здравура. И Гэндальфа там сроду не было, однако ж змеевик и там есть. Они нам только мешают жить, эльфозы гнутые! — заявил он. — Грядет большая война, люди ропщут против эльфов и дряхлого короля. Мы сменим эту прогнившую монархию на пролетарское государство! Ты с нами, товарищ? обратился он с пламенной речью к старикашке.

Ответить тому не дали ввалившиеся в таверну стражники. При виде их, детина в спортивном костюме натянул на голову капюшон и углубился в изучение написанного на этикетке бутылки из-под здравура.

— Чей это там «Ниссан-Олмеро» стоит? — вопросил один из них.

— Ну, мой, — собеседник старикашки поднялся из-за стола. — А в чем дело?

— Пройдемте с нами, — заявил второй стражник и встретился глазами с неизвестным. — Олмер! — вскричал тот, хватаясь за рукоятку меча, и тут же упал с ножом в горле. Вынырнувший откуда-то из зала горбун, в котором хоббит узнал Санделло, тут метнул второй нож. Второй стражник, чудом избежав смерти, нож вонзился в висок проходившего мимо посетителя, пригнулся пытаясь прикрыться от горбуна столом, обнажая клинок.

— Бежим, — выдохнул Санделло. Неизвестный Олмер, к которому стражник неосторожно повернулся спиной, немедля обрушил на его голову тяжелую табуретку и выскочил на улицу. Горбун последовал вслед за ним. Вскоре донесся звук мотора и, мимо дверей трактира промелькнул темно-синий силуэт авто.

— Так вот он, какой, Олмер! — прошептал хоббит, опускаясь обратно на табурет. — Такого убить это не бутер с маслом схавать, — вздохнул он.

Торин услышав его слова согласился. Он тоже, как и хоббит вскочил на ноги при побеге Олмера, но все произошло слишком быстро.

Оторопевший трактирщик бросился на улицу звать стражу. Наши герои тут же воспользовались этим, чтобы не заплатить за выпивку и прошмыгнули наружу. Слишком потрясенные, чтобы что-нибудь сказать, наши герои переводили дух.

— Эй, смотри, это же тот старик, — воскликнул хоббит, узнав собеседника Олмера. Тот также, как и они, использовал отсутствие трактирщика, чтобы ускользнуть из таверны. Вдобавок ко всему, он прихватил с собой небольшой, но тяжелый бочонок с пивом и, прижимая его к груди медленно плелся по улице имени Смерти Третьего Назгула.

Не сговариваясь, друзья двинулись вслед за ним.

— Вам помочь? — участливо предложил хоббит.

Старичок опасливо покосился на нашу троицу и, счел нужным не спорить.

Маленький гном шутя закинул бочонок к себе в котомку, и наши знакомые направились к жилищу старика.

— Спасибо вам, нелюди добрые, — поблагодарил их старик.

— Не за что, старикашка порхатый, — отозвались обиженные гномы.

— Скажите, а кто Вы такой, — поинтересовался хоббит. Я так редко вижу и слышу столь благородную речь, как у Вас сегодня в трактире. Какие обороты, какой акцент! — Фолко решил польстить старикану, чтобы втереться к нему в доверие.

— Я хронист Теофраст, — гордо ответил он. — И принимаю ваше восхищение как должное, ведь я выпускник МУМУ — Минас-Тиритского университета молодых уникумов.

— Да ну! — удивился хоббит. Это тот же самый, в котором учился Арагорн?

— Да, — голос хрониста потеплел. — Когда король пришел к власти, он создал из школы, где учился МУМУ. Пришлось, правда, повесить всех старых преподавателей, как посмевших когда-то выгнать его из школы в пятом классе, но зато теперь, учиться там мечта каждого, — мечтательно заявил хронист.

— Да уж, — сказал хоббит усмехаясь, — Теперь, небось там никого не выгоняют, вдруг королем станет.

— Твои слова, полурослик, не лишены смысла, ведь со времени, когда я закончил это заведение, а это было уж лет тридцать пять назад, выгнали только одного ученика, и я слышал, что это был именно Олмер, мой ученик. Кстати, вы его знаете, видели в трактире.

— Да-да, — обрадовался Фолко. — Расскажите о нем поподробнее.

— В следующий раз, друзья мои, в следующий раз. Мы в принципе, пришли, — заявил старичок, намереваясь прошмыгнуть внутрь какого-то дома, закрыв дверь перед носом наших любопытных друзей. Но расторопный Малыш вставил ногу между дверью.

— Эй, а пиво! — окликнул его Малыш. — Мы думали щас разопьем с воблой, — разочарованно протянул Малыш.

— Я бы с радостью, но сейчас не могу, в следующий раз. Пиво позвольте, — защебетал старик, подпрыгивая от нетерпения вокруг маленького гнома.

— Голуба, — прощебетал на высоких тонах хоббит. Мы бы с радостью в следующий раз, но не можем, так что давай щас! А не то мой друг Торин, хоббит показал пальцем назад, — Все здесь разнесет нахрен, он с бодуна и не на то способен.

Старичок опасливо оглядел троицу, затем вздохнул и, махнув рукой, сказал, — Хрен с вами, пошли.

— Эй, а вобла у тебя есть? — поинтересовался Малыш.

— Я думал у вас есть, — возмутился старичок, пытаясь захлопнуть дверь но уже было поздно, туша Малыша заполнила проем. — Вобла моя, пиво тоже мое, что за безобразие!

— Не беспокойтесь, любезный Теофраст, в следующий раз мы пригласим Вас на наши деньги, — успокоил старичка хоббит, срезая связку воблы, висевшую прямо в прихожей. На шум спустилась молодая девушка лет шестнадцати-восемнадцати со злыми глазами.

— Опять с собутыльниками, старый хрен! — возмутилась она.

— Я не старый хрен, я старый хронист, — заявил заплетающимся языком старичок. — И ваще, цыц у меня, китайская дочь! Раком пополам согну!

От такого оборота речи все онемели. Девушка недовольно хмыкнула и скрылась вверх по лестнице, покачивая бедрами.

— Молодость надо держать в кулаке! — гордо пояснил старичок. — А то ноги на плечи положат!

— Я вообще-то не отказался бы! — мечтательно заявил хоббит, представив ноги девушки на своих плечах.

— А, даже и не мечтай, — сообщил старичок. — Сатти безнадежно влюблена в этого Олмера, папу его так!

— Да кто он такой! — возмутился хоббит, сплевывая на пол.

Старик провел друзей в свою комнату. И расставил старые немытые кружки.

— Олмер сызмальства не знал, кто его отец. Этого ему мать не говорила, хранила какую-то тайну. Когда на смертном одре она открылась ему, а это было за день до его поступления ко мне в ученики, то с ним что-то произошло. Он вдруг ожесточился и начал вести себя как Юлий Цезарь в женской бане. В первый же день он стибрил у двух моих клиентов кошельки и, обчистив их, тут же положил на место. Я сам бывший, гм, впрочем это неважно, да, но какова наглость! На следующий день в исправительной школе, куда я его сдал, он избил наставника по физической подготовке до полусмерти, а вступившегося за того директора школы он вытолкнул из окна третьего этажа. Сбежав оттуда, он вновь появился у меня, и принялся выспрашивать о всяких полезных, с его точки зрения вещах, а именно, как сделать штамповальный аппарат, который бы штамповал монеты, неотличимые на первый взгляд от настоящих, сколько лет дают за изнасилование, как попасть в рай, что будет если поджечь динамитную шашку, а также как сделать водяные знаки на фальшивых королевских грамотах. Когда он подрос, он начал интересоваться и другими вещами, такими как, куда девается, в смысле сбывается, краденое, что будет если отрубить голову королю. При этом он отличался особой жестокостью к эльфам и тараканам. Не один эльф-одноклассник глотнул дихлофоса, когда маленький Олмер подкрадывался сзади. С тех пор он вырос и стал порядочным человеком. У него сейчас порядочные долги, но он не унывает. Сейчас он подался в старатели, ищет золото. К сожалению, у него, как я слышал нелады с полицией с давних времен, когда его застали за тем, что он разрисовал волшебной краской, приобретенной при неизвестных обстоятельствах, огромный портрет короля. Сколько затем не трудились мойщики, смыть волшебную краску не удавалось. Портрет пришлось заменить, а его посадить. Выйдя за примерное поведение, он тут же испохабил транспарант «Эльфы — честь, слава и гордость первой и второй эпохи» надписями что-то типа «Эльфы — казлы!» и «Гэндальф кизлодда». Во второй раз его поймать не удалось, поскольку он сколотил вокруг себя банду отморозков из степных кочевников. Их всех повесили, а он ускользнул. Затем он выбросил из головы всю эту чушь и стал честным человеком, с которым можно поговорить. Правда изредка он позволяет себе разные излишества, вроде тех, что выступая на соревнованиях по стрельбе из лука вместе с неким Санделло насмерть застрелили своих противников. Благодаря хитроумному адвокату, который сослался на ошибки в правилах соревнований, ему и здесь удалось выпутаться. С тех пор я слышал, что он стал порядочным человеком и ищет следы падения Небесного огня. И вот сегодня, я увидел его вновь. Он ничуть не изменился. Его манеры, правда, улучшились в лучшую сторону.