Кирилл Берендеев - Осада (СИ)
– Дедушка, ты не волнуйся, я быстро. Я сейчас приеду. Ты не говори, что я сбежала, я сейчас вернусь. Честно. Прости, у меня мобильник сдох, а то я бы позвонила сразу, не сомневайся.
Цокая каблучками, она добежала до раскрытой двери, забралась на пассажирское сиденье, хлопнула дверью. И торопливо прокричав что-то в окно, за ревом двигателя не слышно было, бросила «порше» вдоль железной дороги в сторону Комсомольского проспекта. Затем свернула на Большую Пироговскую улицу.
Возле входа на кладбище стоял передвижной пост ДПС. Белая «ауди» и двое разморенных жарой милиционеров неспешно коротали часы, остававшиеся до конца дежурства. На промчавшийся мимо на недозволительной скорости дорогой «порше» они и обратили внимания, но мимолетное, проводили глазами. Но тут внедорожник развернулся, ослепив патрульных фарами, снова пересек две сплошные, все так же визжа тормозами. Быстро приблизился. Остановился. Свет, как нарочно, продолжал слепить, один из милиционеров быстро склонился над окном «ауди», доставая с заднего сиденья автомат, другой отошел в сторону, пытаясь разглядеть водителя.
Дверь «порше» резко открылась, зацокали каблучки. Оба патрульных вздохнули с некоторым облегчением и поспешили навстречу. Девушка буквально упала в объятия одного, споткнувшись на ровном месте. Тот покачал головой. Пахло от нее, дай боже.
От объятий она освободилась довольно быстро и тут же выпалила:
– Идемте со мной, там дедушка упал….
– Сбили?
– Да не то слово! Он как раз у разделительной был, шатался то туда, то сюда, вот я пыталась его объехать, а он как нарочно прям под машину…. И не пойму дышит, не дышит.
– Вам пить бы поменьше, – но первый постучал пальцем по виску. Второй скорчил презрительную мину, но ничего не сказал.
– Где случилось происшествие?
– Да тут недалеко, идемте, – она проворно побежала вперед, словно спасалась от погони, но надолго ее прыти не хватило. Снова едва не упала. Патрульные были вынуждены отвести ее в свою машину. Тот, что был менее опытен в делах высшего света, подогнал «порше» следом.
Вот только тела на месте не оказалось. Девушка вздохнула с облегчением.
– Ну слава богу. Значит, Борис Николаич жив. А я-то испугалась. Он нарочно меня так. Дедушка как отлетел от машины, шлепнулся, еще долго так, противно, по мостовой катился, у меня сердце зашлось. А потом затих, и главное, я еще пульса нигде у него не нашла.
– Там искали-то? – с неохотой процедил второй патрульный, оглядывая пустую улицу.
– Еще б не там, я помню. Вот тут и искала, – девушка ткнула себя в шею и охнула, поцарапавшись собственным ногтем с изящной монограммой черным лаком по серебряному.
– Может, вы его где в другом месте сбили?
– Ну конечно! Я хорошо помню – вон фонарь с мешком, вот ремонт на тротуаре, а вот мои следы. Вот, видите. Я тормозила. А Борис Николаич…
– Да какой еще Борис Николаич? – не выдержал второй. – Родственник ваш, что ли? – и вполголоса своему напарнику: – Посмотри морду «порше», есть ли царапины.
– Да он всем нам дедушка. Первый президент это был, Борис Николаич. Что вы его не знаете, что ли? До него родились? То есть после него…. В смысле….
Оба патрульных переглянулись. И не выдержав, рассмеялись.
– Он же сколько… почти лет пять как вот за этой стенкой лежит. Да здесь, вы что сами не в курсе. Он в седьмом умер.
– Что вы мне мозги компостируете? Я ж его только что сбила. Вот вам крест, – впрочем, креститься не стала, только рукой дернула неопределенно. – Что вы меня за дурочку держите. Да вы права такого не имеете! – взвизгнула она неожиданно. – Вы что не знаете, кто я? Не знаете?
– Знаем, Милена, конечно, мы вас знаем. Как не знать, каждый ваш шаг в каждом телевизоре, – заверил первый.
– А раз знаете, поэтому должны верить! Обязаны. Я к вам не просто так. Я человека сбила и добровольно…. Кто еще к вам бы подбежал?
Второй подошел к коллеге, прошептал, оглянувшись на знаменитость.
– На бампере и радиаторе свежие царапины. Возможно, либо сбила кого-то, либо во что-то въехала. Наверное, на набережной, а подумала, что…
– Да чего вы там шепчетесь. Вот мои следы. Видите? Ну, что я говорила, а вот… вот, я даже вижу, – она снова наклонилась так, что милиционеры немедленно прекратили совещание и вытаращились на длинные загорелые ножки, хорошо освещаемые соседним фонарем. Милена что-то подняла с земли. И резко поднявшись, вытянула руку с зажатой в ней находкой: – Вот! Пуговица. Мужская. Костюмная. Ну был же здесь Борис Николаич, был. Да подойдите вы сюда и посмотрите.
– Простите, госпожа Паупер, – произнес второй, несколько взбудоражено, тотчас, как по приказу, подбегая к ней. – Я был уверен, что Борис Николаевич уже давно как умер, а вы мне можно сказать, глаза открыли. Позвольте пуговичку посмотреть?
Она вложила находку ему в ладонь. И тут же сильно притянула постового к себе, дыша в лицо перегаром.
– Ну, теперь не будешь от меня бегать? Не будешь? Выслушаешь, как было дело, да?
Освободиться он уже не пытался: что-то препятствовало. Наверное, вид ее обнаженных ножек все еще стоял перед глазами. Искушая.
– Конечно. Обязательно выслушаем. Пройдемте в машину. Там удобнее. Составим протокол…
И двинулся было к машине, оставленной как раз на стыке Большой Пироговской и Хамовнического. Затем обернулся. И гламурная девица и его напарник: оба смотрели на постового квадратными глазами.
– Слышь, сержант, ты брось дурить, – зашептал ему в ухо первый, торопливо оттаскивая от Милены. – Какой протокол? Ее мамаша полпред президента на Кавказе. Наш шеф только назначен самим Марковым, а ты тут будешь что-то показательное устраивать, да? Ты это брось. Понял?
– Верно, – Милена снова перехватила милиционера у его товарища. – Мы просто обсудим происшествие. Ведь дедушка Борис Николаич куда-то ушел, значит, что он жив и здоров и сейчас над нами потешается.
Тот в ответ кивнул, медленно проглотив комок в горле.
– А ты, товарищ милиционер, – она обернулась к первому постовому. – Я с усатыми людьми тяжело разговариваю, так что ты уж проверь, что там за стенкой. Вдруг это я с ума сошла, а наш дедушка лежит, как ты говоришь, семь лет, и лежит? – она рассмеялась хрипло. Но патрульный что-то сообразив, внезапно решил ее послушать. Он решительно зашагал к воротам кладбища, оставшимся в паре сотен метров позади. Оба проводили его долгим взглядом. Когда он все же дозвонился до сторожа, и принялся что-то ему объяснять, они, не скрываясь, рассмеялись. Словно заговорщики.
– Вот дурик, а? действительно решил проверить, не лежит ли он там, когда я его только сбила. Ну, хорош же твой напарник.
Сторож приоткрыл калитку, оба скрылись, растаяли в узком проеме темноты.
Милена отвела назад и впихнула патрульного в свой «порше» на заднее сиденье. Сняла розовый топик, обнажив маленькие груди. И уселась на колени к постовому. Сержант протянул руки, но коснуться нежных грудей дивы не смел.
– Теперь время у нас есть. Ты не думай, я тебя не забыла, это ты меня бросил. Столько времени болтал… и вообще. Мог бы сразу дать понять. Мы же…. Да ты не дергайся, потрогай сперва. Вдруг что-то не так? – и она снова хрипло рассмеялась. И добавила восторженно, когда он залез под юбку: – Не так, да, не так. Ничего там нет, не ищи. Я всегда хожу готовая, никогда не знаешь, где приспичит. Забыл? А тут после такого, конечно, нужна разрядка.
И снова засмеялась хрипло – когда все кончилось.
В этот момент их уединение было грубейшим образом нарушено – дверь на заднее сиденье открыл второй патрульный. Милена повернулась к нему всем телом.
– А, ты вернулся, быстро. Но все равно опоздал. – И целомудренно стала надевать топик, впрочем, позабыв отвернуться. Постовой поспешно отстранился, а затем резко произнес товарищу:
– Давай поднимайся. У нас неприятности.
– Из-за меня? – томно спросила Милена, зевая и потягиваясь устало. Вместо ответа патрульный просто вытащил своего коллегу на свежий воздух, стукнул ему по загривку и потянул к воротам, пока тот торопливо приводил себя в порядок.
13.
– История имеет нехорошее свойство повторяться, – изрек Нодар. – Если очередные повстанцы положат очередных русских, считайте меня пророком.
– Поклоняться не будем, – ответил Михо, вглядываясь в бинокль. – Пока не вижу ни одного.
– Если принять один хлопок хотя бы за одного солдата, получается уже взвод. А сколько в прошлый раз таких хлопков было?
– Примерно столько же, – заметила Манана. – Я пойду. Мне оттуда виднее. Тем более, заваруха начнется.
– Нет. Сестра, будет лучше, если ты останешься с нами.
– Повторяю, для командира особенно. Не вижу ни одного. Русских вижу, движение на кладбище вижу, но самих восставших, увы.
