Миа - Украденная жизнь
Вспоминать все эти годы учебы, мне и больно, и смешно. Больно от осознания того, как со мной поступили, и что моя жизнь всего лишь разменная монета, для казалось бы людей верящих, что они на стороне добра и справедливости. А смешно - потому, что все эти порядочные люди очень плохо играли роли, предписанные «великим человеком», в отношении меня.
Вот, взять хотя бы мое ближайшее окружение - Рона Уизли и Гермиону Грейнджер. Рона ко мне приставили сразу, еще до школы, как он сам и признался. Что ему там посулили? Зная Рона можно предположить - славу, благодаря статусу друга Героя и возможность получить какое-нибудь вознаграждение. Что входило в его обязанности? Следить за мной, докладывать обо мне и указывать путь и нужное направление. А также, зная ревность Рона, вполне возможно, ему было поручено ограждать меня от ненужных знакомств. Весь наш первый курс Рон рьяно пытался отрабатывать возложенные на него обязательства. Все мои приключения первого курса шли с подачи Рона, ну и Хагрида, разумеется. Взять хотя бы, происшествие с троллем и Гермионой. Сам я, будь у меня хоть минутка подумать, наверное, обратился к учителям. Но Рон, который якобы, боялся своего брата-старосту, уже тащил меня за собой никого не предупредив. На недостатки в его характере в виде зависти, мелочности и жажды славы, я очень старался не обращать внимания, но даже это иногда было трудно. На первом курсе директор особенно часто и тщательно копался у меня в мозгах, корректируя недочеты и просчеты допущенные им со Снейпом. Меня отлавливали, поили чаем с добавками в виде ментальных разъяснений, направляя на правильное восприятие той или иной ситуации, а иногда просто стирали память. Внушение о том, что я должен дорожить Роном и ставить нашу дружбу превыше всего, было сделано именно на таких посиделках.
Дружить с Уизли не жаждала даже моя искусственно созданная личность. Вспомнить хотя бы мой поход с ним к зеркалу Еиналеж. Мне там виделись призраки моих родителей, а Рону значки старост, кубки победителей квиддича и лучших учеников школы. Такое желание прославиться, возмутило меня до глубины души. Это значит, у него такое самое заветное желание?! Обозвав его «жадным до славы придурком», я рассорился с ним, как тогда думал, раз и навсегда, не смотря на все директорские установки. В итоге, придурком оказался я, так как мне снова подправили воспоминания, где я изо дня в день тупо пялился в зеркало, с тоской смотря на родителей, даже не сообразив, что конкретно показывает этот артефакт. Пока не пришел добрый директор Дамблдор и не разложил все по полочкам. Что касается Рона, его желание прославиться для меня не стало казаться чем-то отталкивающим. Подумаешь, что тут такого, у каждого свои недостатки.
Но, все стремления и начинания Рона, так и остались всего лишь мечтами. Ибо его непроходимая лень и не способность чем-либо в серьез заинтересоваться, ставила жирный крест на пути к славе. Квиддич? О, его Рон любил, о нем он мог разговаривать часами. Сам же, за все наши годы учебы, ни разу не тренировался в школе и не подавал заявку на место в команде факультета. В Норе он был полон энтузиазма, но летал на метле он посредственно. Стоило его обыграть несколько раз, как Рон зверел, а сгоряча мог наговорить такого, что один раз мне подчищали память, прямо там, в Норе, на маленьком семейном поле для квиддича. Он что-то нес про то, как ему все надоело, что он мне не нянька, что вся слава достается мне, а он, такой весь хороший, всего лишь отражение Героя, за которым еще и надо подчищать. Тогда близнецы сориентировались быстро, оглушив, ничего не понимающего меня, побежали за родителями, а уж они по каминной сети вызвали «великого человека». После чистки памяти, я получил очередную установку - беречь чувства Рона и поддаваться ему в наших играх.
Из-за лени и вспыльчивости Рона, ко мне был приставлен еще один очень ответственный пастух. Хоть вполне вероятно, что Грейнджер присматривала не только за мной, но и за Уизли. Уже со второго курса, именно она направляла нашу активность в нужное русло. Но Рон все же, умудрился выслужиться и получить значок старосты на пятом курсе. Этакая подачка от Дамблдора верному, хоть порой и не надежному, служаке.
На втором курсе Рон опять оплошал, я его застал, когда он, пародировал в гостиной гриффиндора мое умение разговаривать со змеями и кривлялся как малоумный, веселя незамутненную мыслительным процессом публику. А тут я, неловкая ситуация, когда твой друг издевается над тобой. Установка на дружбу, еще работала, и хоть мне и было больно, но вот так просто рассориться я уже не мог. Не слушая невразумительный лепет Рона, я сбежал в спальню. Гермиона, с которой мы вместе вошли в факультетскую гостиную, тут же сориентировалась и помчалась к Макгонагалл. А дальше все по проверенному сценарию.
На третьем курсе мы с Уизли поцапались из-за того, что он с меня требовал деньги на покупки в «Сладком королевстве». Волшебные или какие-либо другие сладости я терпеть не мог, разве что черный шоколад, но этого Рон не понимал. Он не отставал и зудел, зудел, зудел. В итоге я оказался «богатеньким жлобом, которому жалко денег для лучшего друга». Я тогда просто офигел - Уизли ведь просил денег не для себя, он мне на мои же деньги хотел накупить всякой гадости. В итоге продукцию из «Сладкого королевства» я полюбил, даже шоколадных лягушек.
На четвертом курсе моя ссора с Уизли, наверно, была запланирована, чтобы напомнить мне, что слава недолговечна и это всего лишь мнение людей, которое так же изменчиво как ветер. С каким упоением он распускал обо мне слухи и говорил гадости, теперь уже не прячась и не оглядываясь через плечо. А потом «друг», как ни в чем не бывало, подходит ко мне после соревнования, где я чуть не погиб и бормочет что-то невразумительное, о том, что он был не прав. Вот только прощать этого «гада и предателя» я был не намерен, особенно потому, что он даже не умел извиняться. Не смотря на прессинг со стороны Грейнджер, что мне без Рона плохо, как и ему без меня, я, в кои-то веки, проявил твердость - прощать Уизли не собираюсь. Промучившись со мной неделю, Грейнджер обратилась за помощью к старшим. Ну а дальше, как оказалась, я простил Рона сразу после сражения с драконом, на волне эйфории от победы. Я даже не стал слушать его сбивчивые оправдания и извинения. А как может быть иначе? Друг же искренне раскаялся и осознал, что был не прав!
* * *
Что касается моего другого «друга» Гермионы Грейнджер, то мне кажется, она уже заранее была прекрасным материалом на роль моего надсмотрщика и поводыря. Просто у нее такой склад характера.
Еще на первом курсе написав письмо тетушке, которую я уже искренне ненавидел, но почему-то посчитал своим долгом уведомить ее, что со мной все в порядке и рассказать, куда меня распределили, я получил от нее ответ. Тетя Петуния переслала мне задания из нормальной школы, в которой я числился заочно. С недоумением я разглядывал тесты и список тем для эссе. С неуверенностью открыв вопросник по математике, я стал отвечать, выбирая правильные из предложенных ответов.
Хочу заметить, что уже второго сентября моего первого курса, все вещи, с которыми я приехал во всеми любимый Хогвартс, подверглись строжайшей цензуре, в соответствии с моей легендой и новой личностью. Исчезли нормальная не волшебная одежда и обувь, которую я сам покупал или которую мне дарили Дурсли. Остались только обноски Дадли, которые в свое время я не дал выкинуть, приспособив под рабочую одежду, в которой я красил у соседей заборы и стриг лужайки. Ну и, конечно, остались балахоны из магазина мадам Малкин. Вся дополнительная литература, которую я приобрел вопреки желанию Хагрида, тоже волшебным образом испарилась. Не говоря про не магические книги и учебники, по которым я планировал заниматься. Но были и новшества. Вместо моей вместительной и не обремененной тяжестью сумки, в ногах моей кровати теперь гордо занимал место гробоподобный сундук. На нем стояла клетка для полярной совы - «подарка» Хагрида. Нет, конечно же мои манипуляторы благотворительностью не страдали. И сундук и новая сова, были куплены за мой счет. Теперь, когда ключ от моего детского сейфа осел в бездонных карманах Дамблдара, он мог себе позволить и белее широкие жесты. Например, «Нимбус - 2000», которому я радовался как дурачок, был подарен мне за мои же деньги.
Но речь не об этом, а о том, как Грейнджер первый раз меня подставила. Сижу я и пытаюсь сообразить, зачем моей ненавистной тетке присылать мне какие-то задания из магловской школы. На пробу решать задачки по математике оказалось не так уж и сложно, даже захватывающе. Я настолько увлекся, что не заметил, как ко мне подошла любопытная Грейнджер. Есть у нее такая привычка совать свой нос куда не следует, и контролировать кто и чем занимается. Когда до нее дошло, что занят я вовсе не выполнением домашнего задания по трансфигурации, ее просто перекосило. Она закатила истерику, хоть я и не понял в чем ее претензии, или в том, что я смею заниматься «магловской ерундой» в священных стенах Хога, или она тоже жаждет приобщиться к «ерунде», но ей почему-то не сказали, что в волшебной школе можно изучать и магловские дисциплины. За разъяснениями она понеслась к Макгонагалл, которая не замедлила явиться по мою душу. Всем своим видом выражая недовольство и осуждение, она поволокла меня к директору. Дамблдор был озадачен. Собственно, как я потом выяснил, Устав Хога не запрещает учиться где-то еще параллельно, будь то магловское или магическое учебное заведение, или же постигать дисциплины в индивидуальном порядке с нанятым репетитором или без. Но разве для таких людей как Дамблдор пишутся законы, идущие в разрез с его планами? Директор разродился длинной речью о том, что новичкам очень трудно поначалу постигать азы магии. А так как я воспитывался у маглов, мне будет вдвойне сложнее постичь всю глубину и ширину магических премудростей. Поэтому не стоит отвлекаться и распыляться по мелочам, а необходимо сосредоточиться на том, что для меня действительно важно. Я же не хочу, чтобы мои отметки в Хогвартсе были хуже, чем у всех остальных? А если такое произойдет, то ему, директору, придется меня с позором отчислить, как бы он этого не хотел. Неужели я хочу снова вернуться в дом дяди и тети? Разговор директора, а точнее его монолог, велся под свежезаваренный чай, сладким, как патока голосом, приправленным ментальным воздействием. Конечно же, я не хотел возвращаться к ненавистным родственникам. Мне очень не хотелось подвести таких хороших людей и разочаровать их. Краснея и запинаясь, я просил прощения у Дамблдора и Макгонагалл, за то, что повел себя так необдуманно, и за то, что они могли подумать, что мне не нравится учиться в Хогвартсе. Конечно же меня простили. Как еще могли поступить такие хорошие люди?! Я был счастлив и готов за это прощение сделать все что угодно. С удовольствием и энтузиазмом под диктовку директора, я написал письмо тетке. Дескать, я так занят, что места математике просто нет, возможно, попозже я смогу продолжить изучать магловские дисциплины. Но сейчас, увы, мне не до этого. Мне очень нравятся новые предметы в этой школе, поэтому не стоит меня загружать еще и магловскими знаниями. Отправляя письмо с «подаренной» Хагридом совой, я был счастлив. Как все же хорошо, что в этой школе такой мудрый директор, который всегда поможет разобраться запутавшемуся ученику и не позволит случиться беде! Ведь меня могли отправить назад к ненавистным Дурслям! В гостиной факультета меня встретил торжествующий взгляд Гермионы. Вздохнув, я отправился играть с Роном в шахматы.
