rakugan - Коридор
Находятся, конечно, и скептики. Забьются в уголок и ворчат оттуда: «Нашли тоже событие! На ярмарке болтали, мол, на Луне слона видали… Было бы из-за чего шум подымать!».
Ну и глупо, скажу я вам. Ведь что, по сути говоря, означает шум вокруг этого дела? Он есть лучшее доказательство того, что наша страна процветает, а все ее население, включая вашего покорного слугу, — благоденствует. Ведь если общество с таким рвением обсуждает, на какой факультет попал тот или иной сопливый первокурсник, значит, у этого общества нет более серьезных проблем. За что, разумеется, хвала Мерлину и лично господину Фаджу.
Ну, а уважающему себя журналисту грех не воспользоваться таким случаем. Гонорар, опять же, не лишний. Так что я, пожалуй, присоединюсь к общему хору и внесу скромный вклад в «Сагу о Гарри Поттере и Проеденном Молью Ночном Колпаке», или кто там еще распределяет студентов в цитадели нашего образования…».
— Давай помедленнее, я не успеваю!
«Сочиняй тогда сам», — мгновенно надулся Джек. Следующие десять минут он хранил в моей голове мрачное молчание. Но потом я специально для него закурил «Торсберд», так что Джек сменил гнев на милость и распинался без передышки еще полчаса, а закончил следующим пассажем:
«…Итак, за годы учебы в Гриффиндоре «Мальчику-Который-Выжил» предстоит узнать много интересного. На чьей стороне он окажется в итоге? Биологических родителей или приемных? Похоже, нас ждет постановка «Гамлета» на новый лад…
Сюжет, конечно, не ахти какой свежий, но публику все равно ждет интересный спектакль. Правда, драма это или комедия, выяснится только по ходу представления. Лично я ставлю на комедию.
Так что спешите купить билеты в первый ряд и обзавестись всеноклями. В любом случае это лучше, чем ничего, чтобы скоротать время в ожидании чемпионата мира по квиддичу».
— Ну, спасибо, припечатал, — сказал я Джеку, перечитав написанное.
«Всегда пожалуйста. Обращайся, если что», — самодовольно ответил его голос в моей голове.
______________________________
* Игра слов, основанная на английском устойчивом выражении «Before you can say Jack Robinson» (ближе всего к русскому фразеологизму «Не успеешь и глазом моргнуть»; дословный перевод звучит как «Не успеешь произнести «Джек Робинсон»). Т.е. название колонки — Самое время сказать «Джек Робинсон» — означает, что что-то вот-вот произойдет.
Глава 6
Начался вечер совсем обыкновенно, безо всяких событий, как тысячи таких же вечеров.
В первые дни после отъезда Гарри я ни на чем не мог сосредоточиться. То и дело спохватывался: а где ребенок? — и не сразу понимал, что он в Хогвартсе. Работать было невозможно, так что я с утра брал собак и отправлялся бродить с ними по лесу, лишь бы не сидеть в пустом доме.
Я понимал, конечно, что пройдет всего четыре месяца и Гарри вернется на каникулы… Никогда бы не подумал, что буду так тосковать о нем. За предыдущие семь лет я до того привык к его присутствию, что теперь казалось, будто мне отрезали руку: машинально пытаешься действовать ею, а потом, опомнившись, тупо глядишь на пустой рукав.
Еще больше меня тревожило состояние Беллы. С тех пор, как Гарри уехал в школу, Красотка не знала, чем себя занять, и ждать от нее можно было чего угодно. Самое меньшее, она могла уйти в запой. Я не знал, что делать. Отправить ее работать? Но я не мог представить подходящей должности, да и сомнительно, чтобы Белла с кем-то ужилась. Благотворительность, шоппинг, игра в бридж, разведение орхидей и прочие хобби женщин из высшего общества? Чушь!
К счастью, в конце концов Красотка нашла себе занятие самостоятельно. Она почему-то уверовала, что новая война неминуема, и с головой ушла в тренировки. Я не пытался ее переспорить — лучше так, чем никак. Белла, впрочем, не особенно нуждалась в моей поддержке или моем обществе. Все дни она проводила в тренировочном зале или в лесу, в компании движущихся манекенов, изображавших условного противника.
Через неделю после начала учебы Хедвиг принесла первое письмо от Гарри:
7 cентября
У меня все хорошо, не беспокойтесь за меня. Я пока не нашел друзей но вы же сами говорили, что к друзьям нужно относится серьезно и лучше никого, чем абы кто. Уроки я не прогуливаю. Мне очень не нравиться, что все тыкают в меня пальцем, даже когда я иду на завтрак и поесть спокойно не дают. Я пытаюсь не обращать на это внимания. В Хогвартсе все совсем не так как дома. Тут все время все двигается и меняется. Я даже сначала не мог запомнить куда идти. Драко говорит это потому что я тупой, а сам однажды два часа долбился на Хафлпаф, думал что это дверь на Слизерин. Как вы думаете почему Драко попал на Слизерин? Наверное шляпа (сортировальная) его просто пожалела. К стати я с ней сильно поругался, и она сказала что запомнит это мне. Думаете это всерьез? У Филча есть дурацкая кошка, она с меня глаз не спускает. Я думаю, это полунизла, но они же обычно не такие злобные. Она ему очень преданна, как собака прямо. Это странно. На трансфигурации мы пытались превратить спичку в иголку, а Макгонагал сначала превратила стол в свинью. Она даже хрюкала и бегала по классу. Но пахло от нее все равно чернилами. А Квирел (это учитель зоти) говорит, что тюрбан ему подарил африканский принц за то что К. победил зомби. Никто ему не верит, а я думаю почему бы нет? Правда, скромный какой то подарок для принца. Снейп меня не любит, он сказал что я весь в отца. Я спросил в которого? Он сказал, что в обоих.
Гарри
Со слов Ральфа я знал, что Гарри кое о чем умалчивает. На факультете его встретили совсем не ласково, и он переживал это куда сильнее, чем хотел показать. «Я пока не нашел друзей…». Но брату вмешиваться не позволял — мол, сам разберется, и точка.
А тем временем МакГонагалл, как назло, тянула с личной встречей. Письмо с приглашением пришло только в середине сентября. Декан Гриффиндора сообщала, что ждет меня в понедельник, в шесть вечера, и для этого специально подключит камин к сети.
***
В кабинете Минервы МакГонагалл я за свои школьные годы не побывал ни разу — все-таки чужой декан, что мне там делать? Заранее представлял нечто вроде апартаментов Слагхорна, но на деле все оказалось иначе. Здесь не было ни мягких кресел, ни шкафчиков с напитками — все строго, аскетично, по-спартански. Письменный стол, заваленный бумагами, окна без гардин, стеллажи с книгами от пола до потолка… Разбавляли интерьер только наградные квиддичные кубки да колдографии выпускников по стенам.
Когда я вышел из камина и потянулся за метелкой для сажи, висевшей сбоку на гвоздике, МакГонагалл подняла голову, сухо кивнула и опять ушла в заполнение классного журнала. Потом, все так же не глядя, указала мне на стул.
— Добрый вечер, мистер Лестрейндж. Садитесь.
Ага. Обращения по имени и других знаков внимания, каких обычно удостаиваются бывшие студенты, мне тут не дождаться…
— Зачем вы хотели со мной встретиться? — спросила она наконец, отодвигая журнал. — Прошу излагать быстрее, у меня мало времени.
Несмотря на ранний час, в кабинете было сумрачно — на окна падала тень от хогвартских башен. Лампу МакГонагалл не торопилась зажигать, но и так было видно, что за прошедшие годы она почти не постарела, лишь в гладко причесанных темных волосах появились седые пряди. Коричневую мантию у ворота скрепляла серебряная брошь с гагатовой вставкой, но больше никаких украшений не было: ни сережек, ни обручального кольца на руке.
— Я хотел поговорить о Гарри, профессор…
МакГонагалл приподняла брови.
— Пока не о чем говорить, — холодно ответила она. — С начала учебного года прошло всего две недели, и судить об успеваемости рано. На моих занятиях мистер Поттер демонстрирует нормальный средний уровень, от других учителей я тоже не слышала на него нареканий. Что еще?
— Профессор, меня беспокоит отношение к Гарри среди однокурсников. Насколько мне известно, он столкнулся с… не совсем доброжелательным приемом.
— Неужели? — ледяным тоном ответила она. — Есть конкретные факты?
— Нет, но…
— Тогда не вижу смысла это обсуждать.
Надо было срочно что-то делать, чтобы сломать лед. Я постарался говорить своим самым убедительным тоном.
— Видите ли, мэм, даже если есть конкретные факты, ни вы, ни я об этом не узнаем. Гарри не привык жаловаться…
— Это намек, будто я не знаю, что творится на факультете? — в голосе МакГонагалл прорезался арктический холод.
— Несомненно, знаете, профессор. Но у детей бывают предрассудки, и…
МакГонагалл прищурилась.
— Мистер Лестрейндж, — заговорила она четко и раздельно, — я понимаю, на что вы намекаете. Если бы, например, мой сын попал в свое время на Слизерин, ему, без сомнения, пришлось бы несладко. Но не стоит судить всех по себе. На Гриффиндоре нет и не будет — по крайней мере, пока я остаюсь деканом, — издевательств над детьми из «неправильных» семей. Может, это в порядке вещей для вашего факультета, но не для нас.
