Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine

Темнота московского вечера сменялась ночным полумраком, и была в этом нехитром явлении своя прелесть.

Можно спрятаться от всех, но не от друг друга. Так и надо.

— Хорошо!..

Лиза скидывает с плеч пеньюар, оставшись обнаженной, и, грациозно потянувшись, прислоняется к Космосу ласково и нежно. Холмогоров не страдал отсутствием быстроты реакции, и поэтому уже через несколько секунд накидывается на жену с жаркими поцелуями, от которых у неё сердце заходится и ноги воздушными становятся, но она ни за какие дары не хотела бы разомкнуть руки.

— Ещё бы, алмазная, — тихо произносит Кос, объятие которого больше не дает Лизе сделать нового движения, — никуда бы не выходил, а стрелу завтра в «Жар-птице» послал к лешему.

— Опять одни и те же рожи?

— Да уроды, — без тени сомнения отвечает Космос, — куда деваться только вот, милая?

— Ну я дарю тебе такую крутую возможность… Куда-нибудь деться! — Лиза легко касается губами мужской шеи, позволяя себе быть откровенной и любящей. — Остаться завтра со мной… С нами. Никуда не торопиться и не спешить. Здорово?

— Офигительный план, — Холмогоров проводит по лицу рукой, как будто усталость с себя снимает. Ещё два года назад он, наплевав на всё, мог бы не нажимать на тормоз, а потонуть в тоненьких дорожках, но… Он держит себя. Не так старательно, как бы было в идеале, но друзей же убеждал в том, что с него хватит. Не верили. А Лиза…

Не верит ему, но верит в него.

Или с трудом, но верит?

Кос боится ответа на этот вопрос, потому что иногда ему всерьёз кажется, что Лиза не выдержит. Скажет «стоп», пусть и прекрасно зная, что из их счастливого брака выхода нет. Выражаясь языком её профессии, сделка эта — кабальная и ничтожная, но кто сказал, что Космос не будет бороться, если однажды все-таки заштормит?

Ладно, не думать об этом. Не думай, Космос!..

— И не советую тебе ею пренебрегать, солнце…

За секунду до того, как пара растворилась в трепетном поцелуе, Лиза успевает обронить мысль о том, что завтра Кос, конечно же, опоздает к своим бравым товарищам.

Можно подумать, что этот прокол по пунктуальности кого-то расстроит!

***

Дети — стихия Лизы Холмогоровой, как бы однажды она не стремилась доказать своему будущему супругу, что просто не знает, как подступиться к этим крохотным созданиям с зубастыми характерами. С рождением Ариадны всё изменилось в прямо противоположную сторону: ребятня казалась Лизе чуть ли не самой адекватной частью окружения, которую нужно было не только забавлять, но и от которой можно было услышать, порой, мудрые и рассудительные вещи. Не от каждого, разумеется, но особенно этим отличался пятилетний сынок Жени, при знакомстве с Арькой взявший на себя роль старшего товарища. А уж дочь Филатовых виделась Холмогоровой отражением собственной матери, и поэтому поговорить с двухлеткой о жизни…

Почему бы и да?

— Красавица… — Лиза присела на корточки, чтобы поравняться ростом со своей маленькой крестницей. — Марусь, платье какое у тебя цветастое!

Девочка довольно кивает темноволосой головой, улыбаясь своей крестной матери. В знак того, что Марусе действительно очень нравится её платье, она показывает Лизе атласный бантик, поворачиваясь спиной, и Холмогоровой остаётся лишний раз похвалить наряд Филатовой-младшей, хлопая в ладоши и восхищаясь. Тома, услышав беседу подруги и дочери, прикрикивает с кухни, что муж привёз это платье из Копенгагена, где проходили съемки киноленты о викингах. Покупал впопыхах, промазал с размером, и поэтому Томке пришлось ушивать будущее любимое платье дочери.

— Папы, Том, чего ты хочешь? Главное, знает, что покупать! — у Лизы есть свой чуланчик историй про разные носки Арьки и костюм пирата на утренник вместо положенного по сценарию образа снежинки. — Да, Космос Юрьевич?

— Алмазная женщина, ну если не хотела наша звезда быть снежинкой? — Космос, нагруженный Арей, сидевшей у него на плечах, заранее знал, что может припомнить ему жена.

— Я была пиратом! — разудало восклицает Ариадна, похлопывая отца по щекам.

— Карманная ты моя пиратка-космонавтка… — Космос до сих пор считал, что не ошибся, а просто верно понял человека со своими генами.

Ну хотелось быть его Арьке в своей тарелке, а не красоваться у ёлки в белоснежном марком платье. Вздумали тоже детей рядить как под копирку!

— И то правильно, Лиз, — Валера ожидаемо поддерживает Коса, — а Маняшка у нас тоже через пару годков в пиратку какую-нибудь вырядиться, я ж знаю хитрулю кареглазую! Вот посмотрю на неё!..

Валера подбрасывает дочурку на руки, из-за чего она заливисто заходится хохотом, всем видом показывая, что именно так выглядит настоящее счастье.

— Кто-нибудь ещё приедет? — запоздало спрашивает Лиза у Томы, помогая ей разложить «Мимозу» по салатницам.

— Да было бы кому… — удрученно говорит Филатова. — Сама знаешь, что Ольга из Америки своей проклятой носа не кажет. У Саши там своя морковь, про Пчёлкина даже не говорю — что он с Космосом твоим же не поделил?

— Не знаю, Том, — Лиза не намерена обсуждать вечную тему, — Женька же обещала?

— Опять, наверное, какого-то сложного привезли.

— Хорошо бы не после грузовика…

— И не говори, Лиз, — соглашается Тамара, освобождая руки от посуды, — погоди, не спеши бежать в гостиную?

— Что такое? — с любопытством спрашивает Елизавета.

— Вот Валерка с Дании письмо привёз, — вспоминает Тома, словно запоздало, — оно вроде бы и мне, но в то же время все про тебя и…

— Что? — строго уточняет Лиза, понимая, какая датчанка, будь она неладна, могла оставить послание.

Прошлое же в прошлом?..

— Ты не пыхти, — Тома протягивает Лизе конверт, прежде запрятанный на холодильнике, — прочитаешь потом, выводы сделаешь. Мое дело — отдать тебе, а я бы молчать не стала.

— Спасибо, — только и может вымолвить Холмогорова, принимая в руки конверт, — но можешь даже не говорить, кто автор.

— Она сейчас там икает, — причем сразу несколько раз, — кто-то ж вспоминает!

— Есть такое, — Томе нечем возразить, — но пойдем к столу, а то наши же никакой дисциплины не знают — Машка уже свою первую вазу вчера разбила!

— Ну… всё папы!

— Не спорю, это в них…

Приезжая в гости к Филатовым, Космос и Лиза забывали о времени. Обстановка в доме Томы и Валеры располагала к тому, чтобы говорить исключительно о вещах мирного толка. И если Кос и Фил случайно заводили разговор не в нужную сторону, то оба покидали общество жён, располагаясь в кабинете. Дальнейший разговор шёл под дым холмогоровских сигарет (Валера никогда не курил, но к запаху «Marlboro» не привыкать), а иначе Кос отказывался слушать доводы друга о том, что устраивать раскол среди движения на самом пике не следует. Растеряются же, лучше не будет.

Что же они за друзья тогда такие, которые забывают о том, что всего достигли и всё приобрели вместе. Через мутные тернии пролезли, чтобы авторитет свой сковать, а сейчас каждому своего захотелось? Может, ещё стрелять поэтому стоит друг в друга?

До такого дойдут?..

— Будь мудрее, Кос…

— С какого хера, Теофил?

— Помирись с Пчёлой первым, шаг сделай, — кто-то должен зарубить топор войны, — я уже не говорю тебе о том, что в любом случае без своего процента не останешься. О Лизке своей подумай, какого ей слушать, что муж и брат в контрах?

— Вот именно поэтому пусть катиться к чёртовой матери, — вмешательства в свою личную жизнь Космос не терпел, — учит, блять, меня, что можно и нельзя… Ей в голову вбивает, что давно надо было развесить!

— Космос, но ты же в своей не сомневаешься…

— Не сомневаюсь, на то она и моя, — просто боялся до одури потерять.

— Белый не знает, что и говорить вам… Баранам!

— А я и не просил совета Санька в этом деле!

— Твою дивизию, Кос, надо решать что-то, а не нагнетать! Придурки…

Однако Филатов прекрасно понимает, что учить здоровенных лбов ему не под силу. И поздно. Как дальше у них бизнес идти будет, если интересы у всех, кроме него, как безопасника, прямо противоположные… Никому неизвестно!