Небо в огне (СИ) - Younger Alexandrine

— Лиз, моему единственному важному мужику пять лет — проблем вообще никаких, — думы о былом не тревожат Гальскую, пусть и сформировали её настоящее таким, какое оно сложилось, — но свекрухой через двадцать лет я буду адской. Кровь застынет…

— Не прибедняйся, у тебя впереди масса возможностей…

— И всё равно, Лиз, как не долбануться головой о стену? Бардак кругом!

Евгения удручённо смотрит в сторону яркого экрана телевизора. От суетливой картинки, сказать по правде, воротит. Смотреть нечего. Скука смертная, день ото дня не меняющаяся и где-то предсказуемая. Такое же смутное чувство Женя испытывала, когда в девяносто первом одна с месячным Филиппом на руках осталась, а по ящику показывали, как советский флаг над Кремлем приспускали. Сын орал ужасным боем, а Гальская думала, что не зря её пацан неистовствует. Поплачет за материнскую долю, а ей руки опускать нельзя. Работать надо. Как не в себя, но для себя и этого милого светловолосого парня. Сына.

— Ты телик излишне пересмотрела, Евгения Станиславовна? Вредит тебе отпуск! — Лиза и сама отличается излишней впечатлительностью, но сегодня настроение располагало к другому. А долгий разговор с Гальской, в силу некоторых обстоятельств, ей обеспечен. — Что там, кроме выборов и «Маски откровения»?

— Это та чупакабра от которой твой храбрый Арюньчик за папку прячется? — было бы ей пять лет, то Женя тоже бы запаниковала. Травма детства, а ты лечи потом…

— Та самая, — Лиза согласно кивает головой, — и я сама Коса переключить прошу, когда вижу.

— Ой, а вроде же взрослая баба!

— С пятилетним ребенком.

— Ой, мать, пиздец подкрался неожиданно. Пойду плачу, я же и на полтора года тебя старше!

Чаем всё-таки чокнулись за всеобщее счастье, а канал переключили на кабельный детский, потому что к столу пришли Ариадна Космосовна и Филипп Андреевич. С твердым намерением съесть по кусочку кремового тортика, ребята уселись напротив своих матерей, и беседу о главном пришлось отложить минут на пятнадцать, пока дочь Космоса не вспомнила о том, что что-то спрятала в своей комнате под кроватью. Клад!

— От Сопеля сундук сделала, чтобы он не нашёл! — восклицает радостная Аречка, звонко опуская чайную ложечку на блюдце. На этот раз она с большим удовольствием развлекала своего гостя, а вот общение с сыном Саши как-то не складывалось: потому что не стоит спрашивать у тёти Оли, какие игрушки Ари можно забрать к себе домой. И погромы чинить тоже. — Филя, пошли скорей… Там целая тачка и динозавры!

— Чур, Арька, тачка моя будет, — строгий пятилетка не оставлял шанса с ним поспорить, — а тебе зверьё, уговор?

— Так динозавры классные, это ж папка купил, — вполне спокойно рассудила маленькая Холмогорова, первой убегая в детскую, — а ты догони!

— Погоди!..

Ребяческая прыткость, обусловленная здоровой генетикой, никого не удивляла, а Женя, позабыв про свое недавнее замешательство, решила опросить подругу первой. Не как доктор, но как лицо, к душе близкое. Пора!

— Славно все-таки спелись, — первой заключает Лиза, смотря вслед дочке, — всех своих подружек эта космонавтка опекает, а здесь — равноправие. Удивительно.

— Как бы лет через десять за это равноправие моему сыночку драться не пришлось, — вариант вполне допустимый, — но чего всё о мелких? Ты, Лизок, смотрю, майским цветом расцветаешь, а глаз немного дёргается… — ничего удивительного, однако это вредно — держать всё в себе, когда рядом есть свободные добрые уши.

— Я же теперь студентам семейное право читаю, после общения с ними у меня в голове такой сумбур, — став преподавателем в собственной же альма-матер, Лиза ещё училась взаимодействовать с аудиторией, — профессионального характера, прошу заметить. Я им про правовые основы и новый кодекс, а они про разводы требуют. Уже планируют, прикинь?

— Ой, Лиз, студенты здесь вовсе не виноваты, — Женя не оставляет надежды расколоть Лизу на откровенность. — На твои уловки ведётся только Космос, а я же людей по лицам читаю. Практика долгая!

— В министерстве добрых дел тебя бы оценили, — как-то Космос рассказывал Лизе, что деятельность «Бригады» напрямую соприкасается со службой доблестных товарищей из серого дома. — Хочешь, направим на нужного человека? Посодействуем, работу сменишь.

— И на черта я там сдалась? — ходить вокруг да около Гальской не привыкать.

— Работала бы под прикрытием, — хохотушка Женя, которой свойственна крайняя живость характера и крутой нрав, совсем не была похожа на потенциального шпиона, но Лиза — человек не без фантазии, — а ты в свой Склиф вцепилась. Но в самом деле, Жень, ты опять рентгеном сработала. Хвалю!

— Опа! — пациент готов к разбору полётов. — Не подвела же чуйка бабу Жеку?

— Как будто ты не знаешь! Никто тебе на уши не садился, со мной поговорить не просил, — для Лизы не секрет, кому подруга обломала крылья в самом начале знакомства. Ведь Пчёла являлся неизменным объектом для шуток от словоохотливого травматолога, но заслуженно уважал Гальскую, потому что профессия у неё благородная. И сама она человек неплохой, с хорошими установками и нескучным характером. — Я же ума лишилась. Кос же меня запер в башне, дракон проклятый! Брат с мужем в ссоре, а это означает, что я вертать взад должна сразу. Развод и девичья фамилия!

— Пчёлкин? — встреча с этим потерпевшим однажды повергла Евгению в приступ гомерического хохота. Настолько, что профессиональный потомок Казановы успел закусить обиду на неё, но вскорости остыл, потому что увидел, как хорошо Лиза и Женя спелись. А что там ещё у него на уме и душе Гальская разбираться не пыталась, ибо достаточно хорошо видно все диагнозы. О причинах гадать не стоит. Чур! — Ну попросил во имя моих новых фантастических пациентов с бездонными кошельками поговорить с тобой про твоего плохиша, а потом был послан далеко и надолго. Космоса обижать не стану, а этому рыжему не помогло и то, что Фильке задарил машинку с пультом управления. Мой кудряшка в восторге, а я скала. Всего-то…

— Не знаю, что должно измениться, чтобы перестали со всех сторон друг друга пинать! — Лиза видит, что противоборство Космоса и Пчёлкина не грозит глобальным потеплением. Всё лишь скатывается в огромную пропасть, где Холмогорова пытается найти точку опоры. Как будто у неё выбор был. Послушать брата, который доказывает, что Лиза и Космос — гиблая пара, или быть рядом с человеком, который определил для неё всю жизнь? Не уж, распри Космоса и Пчёлы — это их отдельный конфликт, стороной которого быть не очень-то и хотелось.

Но приходилось.

— А что слова братца поменять для тебя должны? Грызня и передел между ними точно не из-за тебя начинались, — поздно строить вокруг Лизы барьер от плохого влияния. Учитывая, что Холмогорова никогда не прислушивалась к брату. — Он и к Томке с подобной просьбой подкатывал с таким же успехом. Дитю мороженое, а Филатовой цветы и речи. Мол, родители волнуются, что ты ничего не говоришь, а Космос берега путает и употреблять не бросит. Как-то так, если коротко.

— Тома рассказала об этом сразу. Она напугана и очень переживает, что Валерка обязательно из-за этой канители пострадает. Могу её понять, — но Лизе и Тамаре давно следует признать, что передергивание нервных окончаний — это нормальное состояние, в котором они живут, пытаясь воспитывать в детях здравое и доброе. — После выборов Кос и Пчёла ещё сильнее поцапались, Белый ничего с ними сделать не может, а Фила никто не слушает. Оба самостоятельности хотят, но никому не хочется, чтобы дружку больше досталось. В любом вопросе… Недавно за столом переговоров чуть до грызни не дошло, чуть разнимать не пришлось. Вот, Женя, из-за чего глаз дергается. Третий год!

— Зоопарк!

— Не то слово…

Елизавета не желает верить в то, что нерушимая дружба четырех друзей имеет свой срок годности, но раздрай между её мужем и Пчёлкиным делал мир решительно невозможным. И если после аварии Космоса Саша с Филом искренне пытались помочь Холмогоровым, напрягая собственный дар убеждения и связи у дельных наркологов (опустим то, что Кос никого не слушает), то Пчёла давно устранился от бед сестры и друга. Витя оперировал тем, что его куда больше интересует бизнес и дальнейшая судьба его развития, а от Космоса в деловых вопросах здравых решений ждать не приходится.