Ирина Шишко - Экономические правонарушения: Вопросы юридической оценки и ответственности
Указание в диспозиции ч. 1 ст. 176 УК на ложность сведений именно о хозяйственном положении либо финансовом состоянии и отсутствие законодательного определения последних вызвали дискуссию по поводу того, какие конкретные сведения характеризуют финансовое состояние и хозяйственное положение. При этом попытки дать исчерпывающий перечень таких сведений оказались напрасными: их содержание определяется локальными нормативными правовыми актами банков.
Плотное регулирование правом экономических отношений, а в переходный период и интенсивное формирование регулятивным законодательством новых экономических отношений, обозначили актуальность исследования обусловленности норм гл. 22 УК не фактическими экономическими отношениями, а регулирующими их нормами права.
Глава 2
Отражение отношений в сфере экономической деятельности в УК РФ: особенность диспозиций норм главы 22 ук; проблемы отраслевой принадлежности, формы и действия в пространстве и во времени связанных с ними регулятивных норм
§ 1. Бланкетность как типичная характеристика диспозиций норм главы 22 УК
«…Область преступных деяний, – писал Н. Д. Сергеевский, – изменяется в истории; но при том важнейшие преступные деяния отличаются несравненно меньшей изменчивостью, чем преступные деяния маловажные. Изменение первых зависит от крупных, коренных реформ (курсив наш. – И. Ш.) и переворотов в государстве и обществе…»[121] Сказанное в полной мере подтверждает и уголовное законодательство второй половины XX в. Особенные части российских уголовных кодексов 1960 и 1996 гг. наиболее существенно отличаются нормами, устанавливающими ответственность за экономические преступления (по терминологии УК 1960 г. – хозяйственные преступления). И это вполне объяснимо: коренные изменения в экономике потребовали и кардинального пересмотра деяний, признаваемых преступными в сфере экономической деятельности.
Существенная модернизация «экономических» уголовно-правовых норм вызвала серьезные трудности и, как следствие, разногласия в толковании норм гл. 22 УК РФ. Несовпадения в толковании, однако, объясняются не только появлением новых преступлений (неизвестных российскому уголовному праву вообще или праву советского периода), но и такой особенностью норм этой главы, как бланкетность. Правда, в юридической литературе «распространенность» бланкетности в нормах указанной главы УК определяется по-разному.
Л. Д. Гаухман относит к бланкетным не все нормы, устанавливающие ответственность за преступления в сфере экономической деятельности. В их число он включает ст. 169–172, ст. 174 и некоторые другие[122].
Встречается утверждение, что бланкетные или описательно-бланкетные диспозиции имеют многие статьи гл. 22 УК[123] или большинство[124].
По мнению Н. А. Лопашенко, «абсолютное большинство диспозиций норм экономических преступлений следует отнести к бланкетным», а исключение составляют преступления, предусмотренные ст. 175, 179 и 184 УК[125].
В. И. Тюнин отмечает, что бланкетность имманентна составам преступлений, предусмотренных гл. 22 УК, однако некоторые составы (например, неправомерного воспрепятствования законной предпринимательской деятельности) автор не рассматривает как бланкетные[126].
П. С. Яни относит к бланкетным все статьи об экономических преступлениях[127].
М. В. Талан пишет, что диспозиции норм этой главы носят бланкетный характер[128]. И, хотя автор непосредственно не отмечает, что бланкетность присуща всем нормам гл. 22 УК, полагаем, что иной вывод из ее заключения сделать нельзя.
Несовпадение в определении степени распространенности бланкетности в нормах гл. 22 УК не случайно. Оно, очевидно, имеет причиной различное понимание самой бланкетной диспозиции. Отсутствие ясности в том, какие диспозиции следует отнести к бланкетным, отмечал еще В. В. Соколов[129].
Сравнение определений бланкетных диспозиций, предложенных в научной литературе, позволило выделить в них два компонента: характеристику описания признаков преступления (первый компонент) и указание на связь таких диспозиций с нормами других отраслей права (второй компонент). Н. И. Пикуров добавляет еще один (третий) компонент: по его мнению, бланкетная диспозиция свидетельствует о нарушении иных нормативных актов[130]. Однако, нам представляется, что все, а не подавляющее большинство преступных деяний, как указывает сам Н. И. Пикуров[131], противоречат нормам иных отраслей права (это положение будет обосновано в третьей главе настоящей работы) и, следовательно, мы не можем согласиться с выделением такого компонента, как присущего исключительно бланкетным диспозициям.
И. Я. Козаченко [132], Р. Р. Галиакбаров[133], И. А. Семенов[134] включают в определение единственно второй компонент (таким образом, он стал общепризнанной характеристикой бланкетных диспозиций), хотя большинство дефиниций содержат оба.
Отличие определений бланкетных диспозиций заключается, однако, не только в количестве компонентов, но и их содержании.
Так, связь бланкетной диспозиции с нормативными правовыми актами других отраслей в основном формулируется авторами двояким образом.
Часть авторов (Н. Д. Дурманов[135], Ю. М. Ткачевский[136], В. Н. Наумов, А. Н. Игнатов[137], Р. Р. Галиакбаров, Н. И. Пикуров) указывают, что бланкетные нормы УК отсылают (содержат ссылку) к не уголовным актам. Другая (меньшая) группа авторов (И. И. Солодкин, И. А. Семенов) считают, что к этим актам нужно обращаться для уяснения бланкетных диспозиций.
По содержанию первого компонента все определения также «распадаются» на две группы.
Н. Д. Дурманов[138], И. И. Солодкин[139] и некоторые другие авторы, выделяя такую разновидность диспозиций норм Особенной части УК, как бланкетные, утверждали, что таковыми называются диспозиции, в которых не определяются признаки преступления. Аналогичные определения можно найти и в юридической литературе последних лет. Так, А. В. Наумов указывает, что бланкетной называется диспозиция, которая непосредственно в самом уголовном законе не определяет признаки преступного деяния, а отсылает для этого к другим законам или иным нормативным актам другой отрасли права[140]. Такого же мнения придерживаются Л. Д. Гаухман[141]и Э. С. Тенчов[142].
По мнению Ю. М. Ткачевского, А. Н. Игнатова, В. В. Соколова[143], Н. И. Пикурова[144], Ю. Е. Пудовочкина[145] и других криминалистов, бланкетные диспозиции содержат описание признаков преступления. В то же время способ описания признаков преступления в авторских определениях имеет вариации: А. Н. Игнатов и И. И. Пикуров называют описание неточным, В. В. Соколов – обобщающим, Ю. М. Ткачевский – неконкретным, Ю. Е. Пудовочкин – «определенным уровнем абстракции».
Проанализируем приведенные дефиниции, начав с первого компонента.
Прежде всего, представляется принципиально ошибочным утверждение об отсутствии в бланкетных диспозициях признаков (или некоторых признаков) преступления. Основные аргументы против подобного утверждения, исходя из избранной структуры работы, будут изложены в следующем параграфе настоящей главы, однако ряд других приведем здесь.
1. Определение бланкетной диспозиции уголовно-правовой нормы как не содержащей признаков преступления противоречиво само по себе. Если диспозицией нормы Особенной части называют ту ее часть, в которой содержится определение предусмотренного ею преступления, то почему часть нормы, не содержащей описания признаков преступления, все равно считают разновидностью диспозиций? Логичными могут быть только два вывода: либо бланкетная норма Уголовного кодекса не имеет диспозиции, либо бланкетная диспозиция содержит все признаки преступления, но в их описании есть особенное.
А поскольку приверженцы отрицания в бланкетных диспозициях признаков преступления подчеркивают, что такие диспозиции не превращают уголовно-правовой запрет лишь в уголовно-правовую санкцию за нарушение норм иной отрасли права[146], следует резюмировать, что они все-таки усматривают эти признаки, хотя бы последние и были необычно изложены.
2. Определенное рассогласование есть, на наш взгляд, и в других суждениях авторов.
Так, отстаивая отсутствие признаков преступления в бланкетной диспозиции, профессор А.В. Наумов в качестве примера такой диспозиции приводит ч. 1 ст. 143 УК и отмечает: «Сами эти правила (имеются в виду правила техники безопасности и охраны труда. – И. Ш.) не расшифровываются (курсив наш. – И. Ш.) в уголовном законе…»[147] Однако указание на нерасшифровывание подтверждает не отсутствие признаков преступления в диспозиции, а наоборот – их наличие (ведь есть объект дешифрования!). Термин «расшифровывание» лишь удачно подчеркивает особенность изложения одного из признаков состава преступления, что как раз и признают сторонники наличия признаков преступления в бланкетной диспозиции.
