Ирина Шишко - Экономические правонарушения: Вопросы юридической оценки и ответственности
Перечень обобщающих признаков-понятий могут продолжить «юридическое лицо» (ст. 169 УК), понятие и виды которого раскрываются в Гражданском кодексе РФ; банковская деятельность (ст. 172 УК), «коммерческая организация» (ст. 173, 196, 197 УК), «налог» (ст. 198 и 199 УК), дефиниции и разновидности которых содержат иные законы РФ, и другие признаки.
Специфику бланкетного способа изложения диспозиции, таким образом, составляет описание компонентов отдельных (или всех) элементов состава обобщающими признаками, признаками-понятиями либо обобщающими признаками-понятиями. Все три разновидности бланкетных признаков объединяет то, что они являются «закодированными», логически не уясняемыми из самой диспозиции уголовно-правовой нормы. Именно эта особенность их изложения и обусловила наличие второго компонента в доктринальных дефинициях бланкетных диспозиций.
Напомним, второй компонент описан посредством отсылки (или ссылки) на нормативные акты других отраслей права либо указанием на необходимость обращения к ним. Какой из вариантов правилен? Нам представляется, что несмотря на явный численный перевес сторонников первого варианта, правилен второй.
Прежде всего «отсылка» в Толковом словаре определяется как «место в тексте, отсылающее за справкой к другой части текста»[153], а в нашем случае речь идет о текстах в разных нормативных актах, т. е. разных текстах. «Ссылка» в том же словаре определяется как «выдержка из текста или указание источника, на который ссылаются»[154].
В диспозициях некоторых норм Уголовного кодекса описание преступления бланкетным признаком действительно может совпадать с наименованием нужного для уяснения этого признака не уголовного акта. Такое совпадение имеет место, например, в диспозиции ст. 264 УК (упомянутые в ней правила дорожного движения предусмотрены в Правилах дорожного движения, утвержденных постановлением Правительства от 23 октября 1993 г. № 1090[155]) и ст. 219 УК (указанные в ней правила пожарной безопасности изложены в Правилах пожарной безопасности в Российской Федерации, введенных приказом МВД РФ от 14 декабря 1993 г. № 536[156] и ряде других[157]).
Однако применительно даже к этим диспозициям трудно говорить об указании на неуголовно-правовой источник в буквальном понимании термина «указание». Если бы законодатель действительно указывал одноименные акты в диспозиции, то признак «правила» излагался бы не со строчной, а с заглавной буквы. Подтвердим правильность этого вывода на примере диспозиции ст. 259 УК. В ней законодатель, описывая обобщающим признаком «организмы, занесенные в Красную книгу Российской Федерации», предмет преступления, самым непосредственным способом указывает необходимый для его уяснения официальный документ – Красную книгу. Именно с заглавной буквы указана Конституция в ст. 1 УК РФ и п. 2 примечаний к ст. 285 УК РФ. Федеральные конституционные законы, федеральные законы, конституции и уставы субъектов РФ указаны в примечаниях (п. 2 и 3) к этой статье со строчной буквы исключительно в силу упоминания их во множественном числе, но факт непосредственного указания не уголовных актов в самих диспозициях перечисленных статей, а также в ч. 3 ст. 331 УК сомнения не вызывает!
Кроме того, в большей части бланкетных норм Уголовного кодекса необходимые для толкования признаков не уголовные акты упоминаются в самой общей форме. На то, что при бланкетном способе изложения «закон уголовный в диспозиции своей указывает лишь самым общим образом тот источник права, в котором должны быть установлены определительные нормы, за нарушение которых полагается наказание», обращал внимание еще Н. Д. Сергеевский[158].
Так, в диспозиции ст. 190 УК говорится о невозвращении в установленный срок на территорию РФ предметов художественного, исторического и археологического достояния народов РФ и зарубежных стран, вывезенных за ее пределы, если такое возвращение является обязательным в соответствии с законодательством Российской Федерации; в диспозиции ч. 1 ст. 191 УК – о совершении сделки, связанной с драгоценными металлами, природными драгоценными камнями либо с жемчугом, в нарушение правил, установленных законодательством Российской Федерации…; в диспозиции ст. 193 УК – о невозвращении в крупном размере из-за границы средств в иностранной валюте, подлежащих в соответствии с законодательством Российской Федерации обязательному перечислению на счета в уполномоченный банк РФ. Даже специалист, обладающий экстрасенсорными способностями, вряд ли увидит за «указанием» в двух последних диспозициях то множество нормативных правовых актов, которые должны быть изучены для адекватного понимания признаков этих преступлений.
Большинство бланкетных диспозиций Уголовного кодекса РФ и гл. 22, в частности, никак не упоминают не уголовные акты (ст. 169, 171–180, 183–189, 192, 194, 195–197, 198, 199, 200 УК). О бланкетности диспозиции иногда свидетельствуют признаки «незаконный» (ст. 169, 170, 176, 180, 183, 184, 189 УК), «неправомерный» (ст. 169, ч. 2 ст. 195 УК), «несанкционированный» (ст. 181 УК) и иные. Как правильно отмечает А. Ф. Черданцев, «зачастую в бланкетной норме нет указания даже на род или вид правил, а говорится просто о незаконности тех или иных действий..[159]
Если бы указание на акты других отраслей права действительно всегда содержалось в бланкетных диспозициях, в юридической литературе не приводились разные «исходные» нормативные правовые акты. Однако последнее имеет место. Так, некоторые авторы, определяя предмет преступления, предусмотренного ст. 192 УК, ссылаются на Закон РФ «О валютном регулировании и валютном контроле» от 9 октября 1992 г[160], в то время как другие – на Федеральный закон «О драгоценных металлах и драгоценных камнях»[161].
Более того, существует спор о самой необходимости обращаться к актам иных отраслей. Так, например, ряд специалистов (Н. Ф. Кузнецова, Н. А. Лопашенко, П. С. Янн, А. Э. Жалинский), толкуя признак дохода в незаконном предпринимательстве, обращаются к налоговому законодательству, в то время как профессор Б. В. Волженкин обращение для решения этого вопроса к налоговому законодательству считает некорректным вообще[162].
Очевидное отсутствие ссылок на не уголовные акты в большинстве бланкетных норм УК вынудило даже сторонников наличия этих ссылок скорректировать свои определения. Так, Н. И. Пикуров в выводах, сделанных из собственной дефиниции бланкетных диспозиций, указывает, что такие диспозиции должны иметь прямую или скрытую (подразумеваемую) ссылку на специальные правила иной отрасли[163]. Однако если вспомнить толкование ссылки как указания источника, то «скрытое указание» вряд ли может быть указанием.
Скрытость «указания» равнозначна невидимому маяку или невидимым сигнальным огням.
Изложенное позволяет нам присоединиться к В. В. Соколову, утверждавшему, что законодатель в бланкетных диспозициях «точно не указывает на адрес, куда надлежит обратиться, не отсылает к нормативным актам не уголовно-правового характера»[164].
Ориентация на необходимость ссылки может привести к заблуждению в бланкетности нормы. Так, В. И. Тюнин, указав, что за признаком «иное незаконное вмешательство» (ст.169 УК) не стоит реальная нормативная база, сделал вывод, что «о бланкетности состава в данном случае говорить нельзя»[165]. Вместе с тем стоящее за «незаконным вмешательством» не уголовное законодательство, конечно, чрезвычайно обширно, но реально. Без обращения к нему указанный признак воспрепятствования законной предпринимательской или иной деятельности установить нельзя. И даже следование правилу «запрещено все, что не разрешено», руководствоваться которым предлагает указанный автор, не заменит выяснения (опять же в не уголовном законодательстве!), были ли совершенные должностным лицом действия разрешенными.
Таким образом, диспозиция ч. 1 ст. 169 УК, бесспорно, бланкетная (и в части незаконного вмешательства тоже), но приведенная выше оценка ее как не бланкетной по причине неясности «стоящей за ней нормативной базы» еще раз доказывает, что указание на не уголовные акты не обязательно присутствует в бланкетных диспозициях. К этим актам для толкования бланкетных признаков поэтому необходимо обращаться самому правоприменителю.
Конечно, отсутствие ссылки, т. е. непосредственного указания на конкретные не уголовные акты затрудняет применение бланкетных норм[166]. Однако считаем нужным подчеркнуть, что отсутствие такого указания рационально: включение в диспозицию бланкетной нормы УК ссылки на конкретные не уголовные акты лишило бы ее такого достоинства, как стабильность, «устойчивость» в условиях перманентной сменяемости последних.
Казалось бы, уточнение компонентов определения бланкетных диспозиций позволяет приступить к собственному их дефинированию, однако считаем его преждевременным.
