Г. Севастьянов - Хрестоматия альтернативного разрешения споров
Предметом третейского разбирательства является регулирование отношений по разрешению споров посредством особой частноправовой процедуры, т. е. действия третейского суда и участников третейского разбирательства. Очевидно, что предмет третейского разбирательства тяготеет к процессуальному блоку, поскольку оно, как и процессуальная деятельность, имеет своей направленностью защиту гражданских прав, опосредованных в рамках процедуры судебной защиты. Нормы, регулирующие третейское разбирательство, безусловно, относятся к процедурным нормам.
Метод третейского разбирательства является диспозитивным, т. е. характеризуется равным положением субъектов права, предоставлением сторонам возможности самостоятельно регулировать правоотношения при минимальном количестве императивных предписаний, не устанавливает властных начал применительно к третейскому суду, источники регулирования носят децентрализованный характер. Данный метод правового регулирования характерен для частного права и не применяется в качестве базового в праве публичном, в том числе и в гражданском процессуальном праве. Смещение правового регулирования третейского разбирательства в вопросах процедуры рассмотрения спора на уровень частного или локального регулирования является его яркой особенностью.
Если в процессуальном праве используется преимущественно императивный метод с вкраплениями диспозитивности, то в законодательстве о третейском разбирательстве прослеживается обратная тенденция. Критерий, сближающий оба законодательства, — процедурный характер содержащихся в нем норм права. Однако для регулирования третейского разбирательства и гражданского процесса законодатель использовал кардинальным образом отличающиеся источники и применил в корне различные приемы регулирования этих отношений.
Все изложенное позволяет выделить общую тенденцию в правовом регулировании третейского разбирательства преимущественно на началах диспозитивности, т. е. частноправовыми методами. Особенность правового режима третейского разбирательства состоит в том, что, выполняя функцию защиты прав, третейский суд неизбежно занимает место субъекта, положение которого выше положения сторон. Защита прав, базируясь исключительно на диспозитивном методе, трудно реализуема без включения в правовое регулирование элементов власти-подчинения. Это предопределяет наличие механизма, позволяющего произвести защиту прав даже при противодействии одной из сторон третейского разбирательства. Таким образом, происходит проникновение публично-правовых элементов в третейское разбирательство, хотя в значительной мере эти элементы власти вынесены за рамки процедуры третейского разбирательства и являют собой содействие государства в реализации принятого третейским судом решения.
Наличие множества источников, регулирующих третейское разбирательство, предопределено диспозитивностью большинства правовых норм закона. Лишь базовые предписания, закрепляющие основы функционирования третейского суда и принципы его работы, сформулированы императивно. Правила разбирательства по большей части закреплены в законе диспозитивно, а в качестве основного регулятора происходит отсылка не к нормативным актам, а к соглашению сторон и регламенту постоянно действующего третейского суда.
Анализ правовых норм, регулирующих третейское разбирательство, позволяет выделить пять уровней регулирования:
1) императивные нормы закона;
2) соглашение сторон;
3) правила постоянно действующего третейского суда (регламенты);
4) диспозитивные нормы закона;
5) усмотрение состава третейского суда, рассматривающего дело.
Иерархия правовой силы источников третейского разбирательства является его отличительным признаком. Основным источником третейского разбирательства, обладающим наибольшей юридической силой, является соглашение сторон разбирательства. В постоянно действующем третейском суде основным регулятором становятся правила (регламенты) этого суда, которые закон рассматривает как часть третейского соглашения. Правила могут быть применены в третейском разбирательстве лишь постольку, поскольку они не противоречат условиям третейского соглашения и могут быть изменены третейским соглашением.
Самый необычный источник регулирования третейского разбирательства — это усмотрение состава третейского суда, предусмотренное п. 3 ст. 19 Федерального закона «О третейских судах в Российской Федерации». Поскольку третейский суд не связан публично-правовым принципом «запрещено все, кроме разрешенного», он не только вправе, но и обязан разрешать возникающие процедурные вопросы по своему усмотрению в отсутствие надлежащего регулирования.
Обязанности применения аналогии у третейского суда нет, а есть лишь право использовать аналогию закона при ликвидации процедурного пробела. Третейский суд может действовать по аналогии, используя соответствующие правила, установленные процессуальными кодексами для государственных судов, а может самостоятельно восполнить возникший пробел, но он обязан учитывать основополагающие принципы права, принципы третейского разбирательства, равное отношение к сторонам и фактор удобства для сторон. Третейский суд осуществляет локальное нормотворчество, которое имеет распространение на конкретное, рассматриваемое данным судом дело.
Поскольку базовым элементом регулирования выступают третейское соглашение и правила третейского разбирательства как его часть, можно утверждать, что отсутствует единообразная система правовых норм, регулирующая третейское разбирательство. Закон определяют только вектор формулирования правил третейского разбирательства. Правила разбирательства изменяются от суда к суду в зависимости от различий их регламентов. Даже для одного третейского суда эти правила могут значительно отличаться в зависимости от соглашения сторон по конкретному спору.
Отличия в методах регулирования существенного характера не дают оснований считать третейское разбирательство входящим в гражданский процесс или выделившимся из него. Третейское разбирательство возникло раньше гражданского процесса и государственного судопроизводства вообще, поэтому можно делать вывод об их взаимном влиянии, но говорить об этих явлениях как об общем и частном нельзя. Тяготение третейского разбирательства к гражданскому процессу обусловлено общностью задач и использованием процедуры как механизма для их достижения. В то же время очевидна и связь третейского разбирательства с частным правом, поскольку третейское разбирательство использует метод гражданского права.
В третейском разбирательстве невозможно использовать государственное принуждение в силу отсутствия соответствующего механизма. Тем не менее можно говорить о существовании сложного юридического состава, позволяющего сторонам при наличии решения третейского суда привести в действие механизм государственного принуждения. В рамках частной процедуры третейского разбирательства происходит разрешение правового конфликта и правовая защита гражданского права, а государство в рамках публичной процедуры производит реализацию принудительного исполнения выработанных третейским судом актов, т. е. осуществляет фактическую защиту нарушенного права.
Есть все основания для помещения третейского разбирательства в процессуальный блок в качестве его составного элемента наряду с гражданским и арбитражным процессом. Это основывается на наличии специфических отношений, тяготеющих к процессуальным, но имеющих ряд особенностей, вытекающих из глубоко переплетенного сочетания норм публично-правовой и частноправовой направленности. Третейское разбирательство по своей природе не может не иметь связи с процессуальным блоком, но не меньшая связь существует и с частным правом.
Законодательство о третейском разбирательстве регулирует определенную группу отношений, обладает своими специфическими понятиями и терминологией, общими положениями и принципами, характерными именно для данной группы отношений, что соответствует понятию правового института. Поскольку в рамках третейского разбирательства уже существуют отдельные субинституты, третейское разбирательство может претендовать на роль сложного правового института.
Чтобы ставить вопрос о выделении третейского разбирательства в отрасль законодательства, необходимо наличие признаков отрасли права, в свое время выделенных С. С. Алексеевым: «Отрасль права представляет собой реально обособленное, самостоятельное, суверенное, относительно замкнутое подразделение структуры права. Общность норм, составляющих отрасль права, характеризуется юридической цельностью, т. е. такой степенью ее внутренней организации, единства ее институтов, когда она выступает перед лицом других отраслей как не расчленяемое целое» [1].
