Дмитрий Чудинов - Наследство в России. Игра по правилам и без

Александр Лыткин: По сути, мы все говорим об одном и том же. Потому что мы – дети своего времени и настолько вросли в советскую историю… Для меня понятие наследства тоже перенесено в сферу отношений. Это прежде всего воспитание. Помимо семьи огромное влияние на меня оказали и детский сад, и школа – мы были вписаны в дружбу не меньше, чем в семью. И это было хорошее влияние.

Когда мы с сестрой делили наследство, все было очень по-человечески, у нас не было никаких разногласий. Потому что нас так воспитали. Дети впитывают внешнее зло, если родители не выстраивают правильных барьеров.

Александр Заборов: Да, друзья в детстве имели значение не меньшее, чем родители.

Отец Даниил: К нашему храму приписан дом ветеранов Великой Отечественной войны, мы ездим туда уже 11 лет. Там тяжелая атмосфера. Когда человек умирает, он думает о Вечном и зовет священника. Я исповедую, причащаю стариков. А у одной старушки спросил: «Вы всю жизнь проповедовали коммунистическую идеологию, а теперь, перед смертью, зовете священника. Вам не кажется это нелогичным? Что же случилось в вашей жизни?» А она отвечает: «У меня была бабушка, и я помню, как она молилась. И сейчас я понимаю, что это было самое ценное в моей жизни».

Андрей Бабин: Кто-то, может, уже конкретно прописал, кому что достанется. Но для большинства людей вопрос обсуждения завещания кажется неприличным.

Александр Лыткин: Мне стало жаль дочку, когда представил, как она будет мучиться, выбирая, что хранить из моих картин, а что – нет. Дочь не сможет выбросить даже неудачную мою работу, потому что все это будет память обо мне, и она будет беречь это всю жизнь. И я понял, что должен отсортировать свое творческое наследие сам. А это процесс длительный и непростой.

Илья Сорокин: У меня богатства – всего-то полторы квартиры, и я все передам жене. А от родителей я получил жизненные установки – суперответственное отношение к своему делу: если работаешь плохо, значит, себя не уважаешь, и неважно даже, сколько тебе заплатят. Это я пытаюсь передать сыну и внуку. Моя цель – не просто дать им конкретно, прямо сейчас, деньги, я хочу, чтобы они могли сами на себя заработать. И буду счастлив, если сын научится содержать семью.

Андрей Бабин: Не факт, что дети возьмут все, что мы пытаемся им передать. Теперь они уже сами все могут. Пока моя дочь росла, мы были заняты бизнесом, на воспитание времени особенно не было. А теперь она сама может купить билеты на дорогой концерт или пойти в дорогой ресторан.

Александр Заборов: Наши дети умеют достойно зарабатывать, они самодостаточны – мы дали им образование, и дальше они идут сами. Это значит, что наше наследство будет для них как подарок, от которого не зависит их будущее.

Сергей Васильев: Неважно, чем ты занимаешься, – надо любить свое дело и делать его лучше всех. Надо уважать себя и ценить – вот что мы можем передать детям.

Дмитрий Чудинов: Мой друг, Владимир Юрин, вспоминая своего отца, которого очень любил, говорит: «Отец меня учил: мы, Юрины, должны быть первыми, самыми лучшими…» – вот такая жизненная установка ему досталась.

Андрей Бабин: Но далеко не все смогли стать первыми, хотя старались многие…

Дмитрий Чудинов: Одним словом, мы пришли к выводу, что понятие наследования относится прежде всего к сфере духовных ценностей, и надо стараться гармонично выстраивать себя в отношении того, что тебе достается от родителей. Что ты получил – твое это или нет? Какое у тебя к этому наследству отношение? Ты уважаешь его или стыдишься, тратишь или преумножаешь? Чтобы восстановить утраченную преемственность, надо уметь принимать своих родителей. «Чти отца своего», – сказано в Евангелии. Ведь даже если мы ничего не даем детям в финансовом плане, они все равно наши наследники. И не только генетически или социально.

Мы задумывали эту книгу для тех, кто хочет нормально жить в своей стране, для тех, кто считает, что Россия – это прежде всего наша Родина, а не только место, где можно «срубить» побольше денег, а потом уехать жить в безоблачную Швейцарию. Для тех, кто хочет сделать жизнь здесь достойной, чтобы, извините за пафос, за державу не было обидно.

Кто идет по твоему следу?

Есть версия, согласно которой институт брака появился в древние времена у полудикого человечества из-за необходимости решения вопроса наследования. Представьте: у первобытной женщины рождается ребенок, а установить, кто является отцом ребенка, иногда нет возможности… Но у мужчин племени есть, тем не менее, некоторая собственность – жилища, топоры, копья и стрелы для охоты. Это «хозяйство» после их смерти должно перейти к определенному лицу, иначе в племени возможны конфликты. И вот это имущество передается ребенку, рожденному женщиной от признанного племенем союза. Таким образом, исторически именно благодаря институту наследования был создан институт брака и семьи. С течением времени взгляды на семейные и родовые ценности менялись в соответствии с изменениями в мировоззрении, экономической и политической жизни общества, а вместе с ними менялись и законы о наследстве.

Слова-понятия наследование, завещание имеют символическое значение, обусловленное их происхождением. Смысл этих слов прозрачен и глубок: наследует тот, кто идет за своими предками, наследник – производное от «след» – буквально: наступающий на след, то есть идущий той же тропою по следу.

Завещание – завет, производное от слова «весть». Завещание, завет, совет, вещать, весть, вече имеют исторический корень «вет» со значением говорить, произносить. Связано с латинским vox (голос) или древнеиндийским вакти (говорить). Слово завѣщаніе однокоренное со словом завѣт, то есть соглашенiе[2].

Глава 1

Что мы можем передать нашим детям

Долгое время пожиная ниву, которую сами не засеивали, мы можем вообще забыть о необходимости сеять.

Что я делал не так?

Все проблемы, возникающие при передаче наследства, связаны с проблемами внутри семьи.

Однажды мне позвонил давний университетский приятель. Мы не общались много лет. Он звонил из Панамы.

– Ты там отдыхаешь?

– Нет, я здесь живу.

– Ты же будто прекрасно устроился в Канаде?

– Мне там все надоело…

– В Панаме лучше?

– Вначале было вроде интересно, но сейчас снова скучно…

Надо сказать, что Леша, человек одаренный, глубокий, страстный, всегда пытался объять необъятное. В университете изучал средневековую Англию, сочинял музыку, занимался йогой, искал смысл жизни в разных философских учениях и религиях. Потом эмигрировал, снова учился, нашел хорошую работу, писал стихи… Казалось бы, все о’кей. Но он опять все бросил и уехал в другую страну… Несколько раз был женат, от первого брака – уже взрослый сын. И когда он говорил о сыне, в его голосе было столько горечи…

– Понимаешь, он не хочет со мной общаться. Конечно, в своей жизни я многое делал не так… Но он же поехал за мной в Панаму, и живет здесь неподалеку, а общаться не хочет. Я предлагал ему недвижимость в наследство, у меня есть участок земли, но ему совершенно неинтересно этим заниматься – там ведь надо бумаги оформлять, следить за состоянием дел. Я столько всего хотел узнать и понять в его возрасте, а ему ничего не нужно!.. Хотя, по большому счету, зачем мне теперь знания?.. Я тут совсем один, в полном депрессняке, и, как недавно понял, никому не нужен. Мне 50 лет, а жить уже не хочется, зачем? Умру – никто не заметит.

Вот такая получилась неожиданная беседа…

Через несколько дней он написал, что срочно выезжает к сыну, заболевшему опасной тропической лихорадкой. Леша устроил его в лучшую больницу, кормил с ложечки, а потом, когда сыну стало легче, у них опять началась полоса отчуждения, которая продолжается до сих пор…

И вот я думаю: что же этот умный, талантливый человек делал не так, что стал в итоге неинтересен своему единственному наследнику?

Завет – все, что завещано, свято наказано, заповедано; зарок, обет, обещанье, договор, условие и основанный на нем союз.

Заветный – к завету относящийся; завещанный; переданный или хранимый по завету, заповедный // Задушевный, тайный; свято хранимый. Заветные истины Божеского откровенья. Заветный наказ покойного родителя. Заветного не продают, а дарят. Не продажное, а заветное[3].

Внизу, в узкой расщелине, рдели мириады гранатов. Они тускло мерцали во мраке, словно огненные цветы…

– О-о!.. – прошептал Снифф. – И это все твое?