Дмитрий Чудинов - Наследство в России. Игра по правилам и без
Александр Заборов: Младший ребенок, как правило, более избалован: его больше опекают, призывают старших детей с ним делиться.
Андрей Бабин: Вообще-то не так уж много людей в нашей стране задаются вопросом, что оставить детям. Хорошо, если миллион человек наберется.
Дмитрий Чудинов: Неплохая читательская аудитория для нашей книги!
Андрей Бабин: Большинство же могут передать наследникам либо покосившуюся избушку, либо крохотную жилплощадь в коммуналке.
Илья Сорокин: И какие кровавые битвы идут за копейки, за метры в коммуналках… Хотя то же самое часто происходит и среди очень обеспеченных людей: я наблюдал битву между владельцами роскошных вилл на Санторини – они сражались за то, чтобы на их территорию не заходило 30 см забора.
Александр Заборов: Одно дело – что ты оставляешь в наследство, и другое – что дети потом с ним будут делать. А если наследство послужит им не во благо, а во зло, рассорит их, приведет к беде?
Илья Сорокин: Мой друг детства уехал жить в маленький городок, пишет прекрасные стихи. Живет бедно, как и подобает настоящему поэту. И ему нечего оставить сыновьям – даже на телефоне денег мало. Тем не менее людям он передал очень много – одни его стихи чего стоят, в них его душа. Духовные ценности передаются другими способами.
Александр Лыткин: Вопрос наследства – философский и таковым останется, сколько бы мы ни старались уйти от этого. Проблемы, связанные с сохранностью капитала, юридические тонкости законов разных стран, политическая ситуация в России – все это внешние ресурсы в деле передачи наследства и надеяться на них нельзя – они ненадежны и неустойчивы. Единственное, на что можно полагаться, – это на то, как ты воспитал своих детей, что вложил в них. От этого зависит, как они потратят твои капиталы.
Отец Даниил, священник: А давайте конкретно: пусть каждый скажет, что он получил в наследство и какое применение этому нашел. Ведь наследство как понятие включает в себя множество факторов, первый и самый важный из которых – культура, язык, традиции семьи. Это можно назвать нашим первичным наследством, или фоном, на котором мы вырастаем, что формирует наш интеллект. Второй фактор – личностное наследство: в семье может быть 10 детей, но каждый получит что-то свое, особенное, в силу конкретных возможностей своего восприятия. Поэтому человек, имеющий что передать, должен понимать особенности личности наследника, чтобы тот сумел воспринять это. Настоящее наследство может быть получено лишь от тех, с кем связан очень личными отношениями, – от родителей, ближайших родственников и учителей. К сожалению, я поздно понял, как много они мне дали: при близком контакте не видно глубины, ты в этой глубине живешь.
Важная часть наследства – это доброе имя своих родных. Например, мой дед был протоиреем Князь-Владимирского собора и настоятелем Александро-Невской лавры в советские годы. Это дорогого стоит…
Андрей Бабин: От деда по отцовской линии мне достался старый деревенский дом и даже часть реки, которая захватывает огород. Дом был построен еще в ХIХ в., стоит в лесу, самой деревни уже нет, все жители разъехались. Неподалеку старое кладбище, где могилы моих предков. Этот дом – не материальная ценность, это настоящее родовое гнездо. Выгоды от этого наследства никакой, одни расходы – ремонт и прочее. Но это сокровенный уголок моей души, воспоминания о детстве, дедушке, бабушке… В доме сохранилась старинная крестьянская мебель и утварь. Я приезжаю туда всего раз в год, на неделю, и получаю огромное удовольствие.
Дмитрий Чудинов: Я тоже получил наследство – дачу в Рябово. Половина дачи принадлежала отцу, другая часть – его брату. Я уже привык к тому, что люди отказываются от денег, когда о них говоришь абстрактно, но берут, когда даешь реальную пачку долларов. Отец предложил мне свою часть дачи бескорыстно, типа «я тебе завещаю». Дяде я предложил деньги, чтобы выкупить его долю, и он согласился. В итоге я получил в наследство целый дом, сделал дорогущий ремонт, но жить или просто приезжать туда отдыхать не могу. Там все чужое: в доме жили люди, которые меня в свое время не хотели знать, и я до сих пор это чувствую и не могу спокойно там находиться. В поселке еще остались те, кто помнят моего деда. Продать дом я не могу, это все-таки наследство. Моим детям эта дача тоже не нужна, они выросли без нее. Одним словом, чемодан без ручки.
Андрей Бабин: Наследство не обязательно должно греть душу – оно может быть и с так называемым обременением.
Александр Заборов: Мое поколение о наследстве не рассуждало – от родителей мы могли получить в лучшем случае квартиру. И это уже было здорово, других материальных благ у нас и не было. Я очень благодарен своей матери: именно она привила мне те жизненные ценности, то отношение к семье, которые помогли в жизни, и это же я старался передать своей дочери и внуку. С наследством у меня была сложная история: мама и ее сестра жили в одном доме, и многие мамины вещи остались у сестры. Я не стал ничего забирать, претендовать на что-то, и благодаря этому у меня сохранились хорошие отношения с родственниками.
Мой отец долгое время жил в Москве. В самый сложный период, когда мне, мальчишке, нужен был папа, его не было рядом. Он вернулся, когда я уже вырос. Когда он умер, из столицы приехали его родственники. И пока я занимался организацией похорон, они перевернули вверх дном мою квартиру, даже наличники с дверей сорвали – искали сберегательную книжку отца. Мне тогда было уже 25, но я не мог сказать им: «Пошли вон!» – а надо было бы… Этим людям нужны были только деньги отца, на его могиле они ни разу потом не появились.
А дочери и внуку из материальных ценностей я тоже могу оставить только свою квартиру.
Илья Сорокин: На самом деле мы и так уже всё передаем. То, что мы пережили в эмоциональной сфере, никуда не исчезает. Чем меньше мы сделаем плохого и чем больше хорошего, тем больше позитива и передадим. Неважно, хотим мы этого или нет, но наше «делание» добра и зла передается! Я в этом уверен. Мы можем передавать по наследству свои грехи и ошибки, словом, чем меньше негатива мы оставим в мире, тем лучше будет нашим детям.
Андрей Бабин: Давайте будем откровенны – дети не всегда готовы принять от нас все хорошее. Как правило, они впитывают не наши высокие идеи и разговоры, а то, что реально происходит вокруг, и тлетворное влияние улицы в том числе. Да и мы, что уж скрывать, учим порой одному, а делаем другое…
Сергей Васильев: Есть анекдот: Изя и Мотя сидят в кафе. Один другому говорит: «Какие у тебя красивые часы, за сколько купил?» – «Отец перед смертью продал за полцены». Отцу было что продать, а сыну было на что купить. Я родился в небольшом рабочем городке Барыш…
Дмитрий Чудинов: И с тех пор вынужден заниматься барышами…
Сергей Васильев: Да уж… Семья жила скромно. Рядом с нашим домом были дома, где жили руководители завода, я видел, что они живут гораздо лучше нас, и спрашивал: «Почему так несправедливо?» А мама отвечала: «Не завидуй, а смотри и учись, как надо работать и зарабатывать деньги». Это было первое правило, которое я усвоил, – не завидовать. Второе – привычка к труду, родители с детства приучали нас трудиться – мы сами выращивали овощи на огороде, потому что продуктов в городе всегда не хватало, их распределяли по карточкам. После 8-го класса они отпустили меня учиться в Питер, не отговаривали, дали свободу, потому что доверяли мне. Отсюда третье правило – верить в ребенка, в его способности, это придает ему сил. А здесь, в Питере, я уже самостоятельно получил еще один полезный опыт – узнал, что в жизни важнее связи, а не деньги.
Андрей Бабин: Наследство можно получить не только от родственников, но и от чужих людей. Будучи мальчишкой, я, когда жил у бабушки в деревне, любил ходить в гости к двум старушкам, в их доме испытывал особое ощущение домашнего тепла и уюта. Мы играли в какие-то игры – в уголки, карты, я, как мог, помогал им по хозяйству. Мы ходили в лес за грибами… они привили мне любовь к природе. И все это вместе легло на сердце, осталось на всю жизнь… Я с благодарностью вспоминаю тех старушек, от них осталось в моей душе что-то очень важное и светлое.
Елена Вербицкая: Если мы стали говорить не о материальных вещах, то могу сказать, что главное, что я получила в наследство от своей бабушки, – это ее любовь. Любовь – как атмосфера в доме, в котором я росла. Просыпаешься – и греешься в лучах этой любви. Я помню, как со мной разговаривали, как держали на руках, как берегли. Было чувство покоя, безопасности, уверенности. И это чувство хранило и вело меня дальше по жизни, и я старалась передать его своим детям. При этом меня нисколько не баловали – я вместе со всей семьей участвовала в крестьянских работах, ходила в лес, на сенокос, мне было интересно все, что они делали.
