Денис Микшис - Самозащита гражданских прав
Способ как материально-правовая категория состоит из системы действий и поэтому может осуществляться с применением различных средств. Применение неправовых средств самозащиты типично для так называемых «фактических» действий, в то время как меры самозащиты, напротив, являются неотъемлемым атрибутом «юридических» действий, что дает некоторым ученым основания разделять способы самозащиты гражданских прав на действия юридического и фактического характера[164]. Такая классификация представляется обоснованной с терминологической точки зрения, но ее не следует толковать расширительно. Юридическим способом называется модель поведения защищающегося субъекта, закрепленная в охранительной норме и связанная с использованием правовых средств самозащиты (например, так называемые «меры оперативного воздействия»). Способы, не регламентированные законом и реализуемые при помощи материальных средств (например, необходимая оборона), именуются «фактическими».
Глава 2
Юридическая природа самозащиты гражданских прав
2.1. Место самозащиты в механизме гражданско-правового регулирования
Значение самозащиты для гражданского права не может быть усвоено без рассмотрения вопроса о том, какое место ей отводится в системе средств правового регулирования гражданского оборота. Такая система именуется механизмом правового регулирования и складывается из следующих элементов: юридические нормы, правоотношения (субъективные права и обязанности) и акты реализации прав и обязанностей[165]. В его состав входит совокупность охранительных средств[166] и способов защиты, именуемая механизмом защиты субъективных прав[167].
Самозащита гражданских прав является неотъемлемой частью механизма защиты субъективных прав, взаимодействуя с субъективным гражданским правом двояким образом – через нормативные положения (меры самозащиты) и деятельность управомоченного субъекта (способы самозащиты); выполняет одновременно несколько различных функций. Она представляет собой комплексное явление, выходящее далеко за рамки категории правомерных действий или бездействия, как можно было бы заключить из дефиниции, сформулированной нами в предыдущей главе. Поэтому не представляется возможным охарактеризовать роль самозащиты в рамках какой-либо отдельно взятой правовой категории (например, юридических фактов). Поскольку самозащита является частью механизма гражданско-правовой защиты, прежде всего, она должна рассматриваться как правовое средство в широком смысле[168]. В литературе правовым средствам дано несколько определений. Так, С. С. Алексеев считает, что правовые средства суть институционно обособленные правовые формы – субъективные гражданские права и обязанности, правовые нормы, юридические институты, правовые режимы и другие структурные комплексы («институционная теория»)[169]. Б. И. Пугинский, исследуя средства правового обеспечения, понимает под средствами защиты правомерные действия[170]. По мнению А. В. Малько, правовые средства – это «правовые явления, выражающиеся в инструментах (установлениях) и деяниях (технологии), с помощью которых удовлетворяются интересы субъектов права, обеспечивается достижение социально полезных целей». Инструментами являются правовые дозволения и запреты, а к деяниям относятся акты реализации прав и обязанностей как самостоятельный элемент механизма правового регулирования[171]. С позиции вышеуказанной концепции к первой категории средств (инструментам) относится предусмотренное законом субъективное право на защиту, а самозащита гражданских прав принадлежит ко второй категории средств (технологиям). Иными словами, право на самозащиту и акт его реализации являются средствами охраны субъективного гражданского права.
Вывод о сложной природе охранительных правовых средств подтверждается положениями действующего законодательства и юридической науки. Так, из текста ч. 3 ст. 46 Конституции РФ видно, что законодатель под юридическими средствами защиты гражданских прав понимает как инструменты, так и деяния. Анализируя расположение норм ст. 44–46 Конституции РФ в главе «Права и свободы человека и гражданина», можно предположить, что закон предусматривает защиту не только в виде общей гарантии, но и в качестве правового средства для реализации конкретных прав и свобод. Современной цивилистике известны оба аспекта понимания защиты как правового средства. В частности, одни ученые выделяют понятие «средство защиты», представляющее собой действие по защите прав, которое совершается при установлении нарушения права[172]; примечательно также то, что подавляющее большинство определений самозащиты включает в себя слово «действия». В работах других ученых отражен взгляд на правовые средства как на сугубо субстанциональные феномены[173]. Приведенные выше взгляды могут быть с полным основанием применены к самозащите гражданских прав, поскольку самозащита рассматривается нами в качестве одной из форм защиты. Взгляд на самозащиту как на средство – действие[174] представляется в целом более обоснованным[175]. Сущность защиты и самозащиты в гражданском праве состоит в правомерной деятельности, направленной на обеспечение неприкосновенности субъективных гражданских прав, а право на самозащиту выступает необходимой предпосылкой этой деятельности.
Природа самозащиты может рассматриваться и с других позиций, если обратиться к развернувшейся в юридической науке дискуссии о роли защиты прав. Так, одни ученые определяют защиту как функцию, осуществляемую путем применения компетентными органами любых гражданско-правовых санкций («теория функций»)[176]; другие видят в ней систему мер, предусмотренных законом для борьбы с правонарушениями («теория мер»)[177]; третьи рассматривают защиту через призму деятельности управомоченного субъекта или компетентного органа по устранению препятствий на пути осуществления субъектами своих прав («теория деятельности»)[178]. С учетом специфики частного права далеко не все указанные теории адекватно отражают роль защиты гражданских прав. Так, «теория функций» представляется нам неприменимой к самозащите гражданских прав, поскольку самозащита не является обязанностью управомоченного субъекта[179], между тем как функция предполагает обязанность[180]. «Теория мер» рассматривает защиту как статическое явление[181], но игнорирует деятельность субъекта по выбору и применению средств самозащиты; отношения, складывающиеся в процессе применения правоохранительных мер. «Теория деятельности», напротив, оставляет без внимания правовые средства защиты. Подводя итог сказанному, необходимо признать, что именно «теория средств» наиболее точно отражает двойственность самозащиты (как субъективного права и как действия).
Принимая во внимание положения «теории мер» и «теории деятельности», предлагается рассматривать самозащиту как правовое средство охранительного характера, основанное на субъективном охранительном праве и реализуемое посредством охранительного правоотношения. Дискуссия о том, является ли возможность самостоятельной защиты субъективного гражданского права одним из правомочий в его структуре, или она образует некоторое самостоятельное право, возникла сравнительно недавно[182]. До введения в действие ГК РФ среди цивилистов преобладала первая из указанных точек зрения[183]. Некоторые авторы придерживаются данной позиции и в настоящее время[184]. Существует также точка зрения, согласно которой термин «правомочие» является не самостоятельным понятием, а служебным термином для обозначения некоторого фрагмента сложного субъективного права[185]. Но в последнее десятилетие все чаще встречаются высказывания в пользу признания за самозащитой статуса самостоятельного гражданского права. Так, А. В. Куделин утверждает, что в странах системы «общего права» общепризнанным является представление о самозащите гражданских прав как о субъективном праве, подкрепляя свои доводы и суждения ссылками на зарубежную правовую доктрину[186].
Представление о самозащите как о субъективном гражданском праве к настоящему времени имеет как сторонников, так и оппонентов, но число последних продолжает уменьшаться[187]. Отмеченная тенденция свидетельствует об укреплении позиций самозащиты в структуре гражданского права России. Нам представляется наиболее приемлемым взгляд, согласно которому за самозащитой признается статус субъективного права[188]. Основаниями для этого являются следующие аргументы. Во-первых, право на самостоятельную защиту законных прав и интересов непосредственно закреплено в ч. 2 ст. 45 Конституции РФ. Во-вторых, возможность самозащиты права существует отдельно от защищаемого права, поскольку может осуществляться третьим лицом. В противном случае следует признать, что гражданин, защищающий жизнь или имущество другого лица, становится обладателем этих прав в силу самого факта защиты. В-третьих, юридически закрепленная возможность самостоятельно защищать субъективные гражданские права соответствует сформулированному в рамках ярославской цивилистической школы понятию охранительного права – вытекающей из охранительной гражданско-правовой нормы возможности определенного поведения лица в конфликтной ситуации, предоставленной ему в целях защиты регулятивного субъективного гражданского права или охраняемого законом интереса. Ученые разделяют такие права на две группы: охранительные права на совершение односторонних действий и исковые права (притязания).
