В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке - Светлана Гурьянова
Хотя нет, объяснимы. Просто слова пришлось немного подправить, потому что «перевод» не сходился. Посмотрим же на него повнимательнее.
Фертильный герой
Поразительно, конечно, на что способно человеческое воображение, не отягощенное здравым смыслом и потребностью черпать знания в научных источниках (хотя бы просто в учебнике старославянского языка).
Например, оно может составить осмысленный текст из набора слов, где имена (существительные, местоимения, прилагательные –
…) стоят исключительно в именительном падеже единственного числа (то есть в начальной форме – такой, какую записывают в словарях).Да,
– это не «буквы». «Буквы» в старославянском IX–XI веков – . А – «буква» или вообще «что-то написанное»[293], и это слово, относящееся к особому малочисленному типу склонения, характерный признак которого – окончание в именительном падеже единственного числа и «наращение» основы в других формах. Позднее и начальная форма таких слов видоизменилась под влиянием остальных, но в старославянских памятниках мы еще читаем слова (свекровь, любовь, смоква, церковь, кровь, бровь).То есть
невозможно перевести как «я буквы знаю». Форма глагола здесь не вполне ясна, но переводится вполне однозначно: «я буква».И таких искажений и натяжек в переводе очень много, особенно во второй его части.
Например, перевести
как «знание – дар Божий» нужно было очень постараться. Да, – это действительно «учение». Но происхождение слова до сих пор остается невыясненным. Возможно, это просто звукоподражание.Впрочем, Кеслер «выяснил» и его, связав со словом «фертильный», хотя, кроме созвучия, на эту аналогию не указывает ничего. А
Кеслер называет родственным немецкому Herr и английскому hero – хотя если бы это было так, буква называлась бы, видимо, не «хером», а «гером» (как немецкое Horn имеет русский аналог «горн» [музыкальный инструмент]», Hauptwache – «гауптвахта», английское hero – «герой»). Да и Herr не родственен hero. Самая же распространенная научная гипотеза о происхождении названия гласит, что это может быть сокращение от слова «херувим».А еще предложение в старославянском языке в норме не могло строиться без глагола. Как сейчас в английском мы сказали бы «Knowledge IS a gift of God», так и по-старославянски нужно было бы написать
. И вообще кажется сомнительным предположение, что идею дара Божия, которую легко выразить старославянскими словами, очень похожими на современные, авторы «послания» вдруг решили передать с помощью слов .Кеслер переводит как «дерзайте, вникайте, чтобы». Но названия , скорее всего, лишь отражают звуки, которые обозначаются этими буквами. Буква просто читалась в старославянском как [ш’т’]. А – это (как ни странно) «червь». На каком основании это слово переводится как глагол?
Ну и завершает перевод прекрасная в своей наивности трактовка
– точнее, в варианте Кеслера «ъра юсъ яти» – как «сущего свет постичь».«Прекрасная», во-первых, потому, что с буквы ъ в старославянском вообще не начинались слова (как и в современном русском). Ну нет в памятниках письменности ни одного слова, которое начиналось бы с
, а у Кеслера есть – «ъра». Причем к этому многострадальному слову еще и прибавилось окончание – а: Кеслеру просто нужно было сделать из этой формы подобие существительного в родительном падеже.Во-вторых, чистейшей прелести чистейший образец – это сам перевод и подбор однокоренных слов. В трактовке Кеслера корень в слове «ъра» тот же, что и в имени египетского бога солнца Ра, и к тому же корню Кеслер в лучших традициях Задорнова возводит слова «ура» («к Солнцу!»), «аура» («дыхание Солнца»), «пора» («по Солнцу»), «эра» и многие другие.
трактуется как «свет» только потому, что… название звучит похоже на слово «ясный». Действительно, что же еще нужно? А преображается в «яти» для того, чтобы слово было похоже на инфинитив: в старославянском и древнерусском языке неопределенная форма глагола оканчивалась именно на – ти, а не на – ть, как сейчас ( и так далее).
Теперь, думаю, ясно, на каком уровне Кеслер «овладел универсальным методом хранения информации» и «стал Учителем».
Наука – о появлении названий букв и «послании»
У ученых нет единого мнения о том, как у букв появились названия.
Возможно, это просто осмысленные славянские слова. Во времена, когда создавалась славянская письменность, во многих языках существовала традиция называть буквы словами, и Константин Философ (Кирилл) был с этой традицией, безусловно, знаком. Тот же греческий алфавит, который послужил образцом для славянского, тоже имел названия букв, унаследованные еще из финикийского письма, – хотя они к тому времени были искажены и потеряли первоначальный смысл.
Сам порядок славянских букв тоже ориентируется на греческий образец. То есть славянские буквы расположены именно так вовсе не для того, чтобы составить из их названий текст, а просто потому, что примерно так же они были расположены в греческой азбуке.
И ни в греческом, ни в финикийском, ни в каком-либо еще языке названия букв не складывались в послания.
Есть еще одна гипотеза о появлении названий славянских букв. Согласно ей, названия букв – это отрывки не дошедшей до нас азбучной молитвы.
Те азбучные молитвы, которые сохранились до наших дней, представляют собой текст, разделенный на строки подобно современным стихотворениям. Каждая строка такого текста начинается с определенной буквы, и, если прочесть эти первые буквы строк последовательно, можно составить алфавит. Такие молитвы, помимо собственно сакрального использования, имели сугубо практическое назначение – служили своеобразным «мнемоническим приемом», облегчавшим запоминание порядка букв.
Чтобы лучше понять принцип, посмотрите на начало молитвы Константина Преславского, ученика Кирилла и Мефодия:
[294].
Именно первые слова подобной молитвы (или
