Ольга Бухина - Гадкий утенок, Гарри Поттер и другие. Путеводитель по детским книгам о сиротах

Сирота в детской книге всегда претерпевает некоторую трансформацию, которая служит моделью превращения, ожидающей каждого ребенка. Это может быть преображение характера или жизненных обстоятельств, но детская книга всегда напоминает ребенку – читателю: перемена возможна. История книжного сироты помогает реальному ребенку преодолеть препятствия, которые ожидают его на пути взросления. История о сироте и поиске своей идентичности, куда более гибкой, чем это возможно в реальной жизни, не так жестко заданной изначально семейными или иными социальными параметрами, помогает ребенку в поисках его собственной идентичности.

Разбирая отдельные произведения, мы видели сонм магических помощников, от волшебников, фей и гномов до космических пришельцев. Не меньше у книжных сирот и помощников куда более реалистических: дедушек, усыновителей, педагогов, просто старших, а иногда и ровесников – братьев, сестер, друзей.

Какая же картинка складывается в голове у читающего эти книги о сиротах, да еще по – русски[465]? Какой общий знаменатель у этих рассказов о сиротах в разные исторические периоды и в разных странах? У сирот в детских книжках есть немало обязанностей – учительная и воспитательная, обязанность пробуждать жалость и симпатию к слабому и зависимому. При всем различии психологических типов литературных характеров проступает одно глубинное сходство: сирота – это тот, кого не любят дурные люди и кто у хороших людей вызывает сочувствие и желание помочь. Образ сироты идеально впитывает в себя жизненные ценности и представления о добре и зле. Легко убедиться, насколько неодинаково восприятие сироты в разных странах, в первую очередь в плане активности или пассивности жизненной позиции, необходимости нравственной перемены. Не менее разительно отличаются и ожидания социума, сулящие «гадкому утенку» торжественную победу или горькое поражение.

Процитирую еще раз Филипа Нела: «Ребенок подчинен силе людей, которые гораздо могущественнее его самого, и жизнь сироты еще явственнее показывает беспомощность детства. Но вместе с тем многие литературные сироты обладают неунывающим характером и, невзирая на относительное отсутствие силы, находят эмоциональные ресурсы, позволяющие им, несмотря ни на что, добиться успеха и занять подобающее место в мире»[466].

Дети всегда, читая книги, отождествляют себя с их героями. Как пишет одна американская исследовательница в статье о «Энн в Грингейбле», «я не просто узнавала самое себя в Энн, я, кроме того, использовала события жизни Энн в качестве моделей для своей собственной жизни. Я хотела как можно сильнее походить на Энн Ширли»[467]. Мы уже видели, что Гарри Поттер завоевал такую популярность именно потому, что оказался почти универсальным материалом, вызывающим к жизни механизмы проекции не хуже знаменитого теста Роршаха.

В магическом зеркале, спрятанном в одной из тайных комнат Хогвартса, Гарри видит себя рядом с умершими родителями, а для читателя он сам – такое магическое зеркало, которое, подобно «стадии зеркала» Жака Лакана, служит ребенку источником идентификации с образом сироты[468]. Этот зеркальный образ наполняет ребенка – читателя не только ликованием, но и силой. Можно предположить, что Гарри Поттер, аккумулируя в себе множество сказочных и литературных персонажей, от Золушки и Гадкого утенка до Гекльберри Финна и Мэри Леннокс, возвращает читателя, маленького или большого, к любимейшим сказкам раннего детства и через механизм идентификации обещает самый привлекательный сценарий – сценарий вечного победителя. Таким образом, возникает, по крайней мере в воображении, возможность изменить самого себя и заново «проиграть» свой жизненный путь «без потерь».

Кроме всего прочего, сирота – живой и обыкновенный ребенок; и, как отмечает психолог и специалист по усыновлению Татьяна Губина, важно, что «в наши дни общество отходит от стереотипа, что сиротка – особый человек. Все больше становится популярной и общественно признаваемой мысль, что, в сущности, нет такой породы – “ребенок – сирота”»[469]. Как любой другой ребенок, сирота может быть хорошим и плохим, удачливым и не очень, но главное, что с ним всегда что – то случается – хорошее и плохое, и поэтому про него интересно читать. Йелла Лепман в своей автобиографии «Мост детских книг» цитирует ответ одной маленькой слепой девочки на вопрос о том, что она любит читать: «Только не про святых и хороших деток». Книги о сиротах представляют собой очень существенную часть «моста детских книг» и верно служат делу «международного взаимопонимания через детские книги», к которому призывала Лепман в своей работе по организации переводов и изданий детских книг и созданию детских библиотек в послевоенной Германии[470]. При всех возможных различиях между сиротами в разных книгах, написанных на разных языках, глубинные проблемы, затрагиваемые этими книгами, общие и общепонятные.

Мы уже говорили об образе зеркала; не только сирота является таким зеркалом – вся детская литература, как в зеркале, отражает сложности и проблемы человеческого сообщества, и к тому же выражает их достаточно понятным и простым языком. И не просто выражает, но и изменяет. Трудно не согласиться со словами испанского писателя Хозе Мария Санчес Сильвы: «Я не нашел в жизни более важного и достойного занятия, чем образование, воспитание и поэтическое развитие детей. Я уверен, что известное выражение “сherchez la femme” не является более ключом к пониманию трудностей человеческой жизни. Отныне таким выражением должно стать “сherchez l’enfant” – “ищите ребенка”. Поэтический язык, рожденный любовью, проложит путь универсальному языку, и тогда каждый, невзирая на национальные и расовые преграды, поймет, что необходимо уничтожить хотя бы рукотворное зло, тяготеющее над человечеством»[471].

Хотелось бы верить, что в современном мире «благополучие ребенка важнее желаний взрослых»[472]. Детская литература постоянно продолжает эту борьбу. Детская книга стремится уничтожить зло, в ней терпение вознаграждается, любовь поддерживается и одобряется – в этом смысл и сказки, и всякой истории, даже самой мрачной фантазии, дистопии или антиутопии, которые детям тоже совершенно необходимы. Так растет книжное дерево, так возникает и развивается детская литература:

«Началась она с листа, трепещущего на ветру, – но за листом явилось дерево и начало расти, раскидывая бесчисленные ветви и цепляясь за землю все новыми корнями самой фантастической формы. Прилетали и садились на сучья странные птицы – ими тоже следовало заняться. А потом вокруг Дерева и позади него, в просветах листьев и ветвей, начал разворачиваться целый пейзаж. Окрестности поросли лесом, а вдали виднелись горы, тронутые снегом»[473].

Сироты встречались нам на многих ветвях литературного дерева – число героев – сирот в детских книгах, как мы уже видели, почти бесконечно. Хотелось бы, чтобы их, по крайней мере, было поменьше в реальной жизни. Это еще одна цель детской книги – указывать на проблему и помогать ее разрешению.

В этой книге мне хотелось дать как можно более полный обзор типов и вариантов развития сюжета о сироте в литературных произведениях для детей. И когда книга была почти закончена, я познакомилась с Литературным Манифестом объединения поэтов «Черная курица», созданного в 1990 году. Один из пунктов гласил: «ПУСТЬ БУДУТ жалость, печаль, грусть, извечный сюжет о сироте, Том Сойер, Оливер Твист, “Судьба барабанщика”, рождественские истории и еще десятки, сотни примеров – совершенно несопоставимых»[474]. Вот это несопоставимое я и пытаюсь сопоставить, потому что иначе нельзя понять, откуда берутся многочисленные истории сирот и почему они так важны и для читателя, и для писателя.

Я уже с трудом поспеваю за потоком новых произведений: двадцать первое столетие принесло немало новых детских книг, написанных по – русски, и еще больше современных и старых книг каждый год переводится на русский язык. И во многих из них сироты играют весьма важную роль. «Сегодня, например, уж, кажется, последний? А завтра – опять последний!.. Так ведь никогда – не – кончить можно»[475]. Посему лучше остановиться здесь, не пытаясь охватить все без исключения книжные новинки. Иначе это произведение и впрямь превратится в бесконечную книгу.

Энциклопедия сирот. Именной указатель

Говорил термит термиту:Ел я все по алфавиту…

Понятно, что это всего лишь «малая» энциклопедия, и список далеко не полон. Невероятно трудно составить полный перечень литературных сирот, даже если ограничиться литературой одной страны. В него вошли литературные сироты, герои упомянутых в книге произведений. Чтобы как-то упорядочить этот длинный список, я разбила его на следующие рубрики: