Система и структура языка в свете марксистско-ленинской методологии - Неонила Семеновна Афанасьева
С другой стороны, без наличия определенного закона сама возможность не могла бы существовать, поскольку она не имела бы под собой основания.
Если в качестве закона, необходимого для осуществления изменений, принять принцип лингвистической экономии, то условия для таких изменений могут быть двух типов.
Первое условие – степень информативности. Изменение происходит, если различительная способность некоторого фонологического явления ниже, чем у противопоставляемого ему, и не происходит, если такое условие отсутствует.
Так, во французском языке [4, 183 – 185], где имеется 100 слов с -ata- и всего лишь 10 слов с -akta-, сочетание фонем -kt- несет значительно большую информацию, чем фонема -t-, b-ata-; и с точки зрения лингвистической экономии увеличение различительной способности, связанное с наличием =k=, вполне оправдывает ту дополнительную работу мускулов, которая необходима для его произнесения. Это значит, что если от первого слова будет услышана только часть =akt=, а от второго только часть =at=, то гораздо больше шансов правильно определить с помощью контекста слово, содержащее =akt=, чем слово содержащее =at=, поскольку в первом случае требуется выбирать из десяти, а во втором – из ста слов.
В языке, где сочетание =atta= встречается в 20 раз реже, чем сочетание =ata=, дополнительная работа, связанная с произнесением второго =t=, которое отличает =atta= от =ata=, оказывается вполне оправданной, поскольку она дает возможность уменьшить степень неопределенности в 20 раз. В языке, где на 100 слов с -ata- приходится 80 слов с =atta=, удвоенная согласная =tt= несет значительно меньшую информацию. Иначе говоря, если будет услышано =att=, имеется не намного больше шансов понять, о чем идет речь, чем тогда, когда будет услышано =at=. Говорящие в данном случае будут стремиться свести произношение удвоенной согласной к такой артикуляции, которая по своей длительности и сложности оказалась бы ближе к простому =t=. Если бы некоторые носители языка осуществили свое стремление до конца, они пришли бы к полному смешению сочетаний типа =atta= и =ata=. Однако в данном случае это привело бы к резкому уменьшению различительных возможностей, и собеседники этих носителей языка своими вопросами и отрицательной реакцией заставили бы последних восстановить различие между =atta= и =ata=. Для того чтобы изменение произошло, требуется, чтобы с точки зрения экономии стало необходимым привести акустическую сложность данной единицы в соответствие с ее различительной способностью [4, 187 – 188]. Например, чтобы древнеирландское =t= перешло в =ө=, потребовалось соединение «боковых» давлений со стороны очень открытых соседних фонем речевого потока и «вертикального» давления (то есть давления внутри системы) со стороны =tt=, стремящегося превратиться в =t=.
Вторым условием фонологических изменений является частотность; если частота определенной фонемы (сочетания фонем) становится выше по сравнению с ее частотой в недалеком прошлом, то можно ожидать, что фонетическая (и фонологическая) сложность этой фонемы уменьшится. И наоборот: снижение частоты фонемы может привести к увеличению ее сложности, к замене ее сочетанием фонем. Однако возможно и такое соотношение между указанными факторами, при котором фонетическая и фонологическая сложность может сочетаться с большой частотой. К примеру, общегерманское =sk= сохранилось в датском языке, где шипящие вообще отсутствуют, но превратилось в =š= в английском и немецком (где шипящий характер приобрело также =s=). С другой стороны, сочетание =st=, которое в индоевропейском языке встречалось чаще, чем =sk= сохранилось и в датском, и в английском, и в немецком. Или в санскрите, где имеются глухие и звонкие придыхательные, менее сложные глухие представляют собой довольно редкие фонемы, тогда как звонкие придыхательные встречаются очень часто, несмотря на то что они гораздо сложнее.
Теперь представим себе язык, не имеющий других латеральных фонем, кроме =l=, зато имеющий кроме фонем =t= и =n= фонему =d=. Фонема =l= характеризуется единственным признаком латеральности. Фонема =d= имеет три различительных признака: апикальность, звонкость, противопоставляющая ее фонеме =t=, неназальность, противопоставляющая ее фонеме =n=. При каждой реализации фонемы говорящий должен следить за тем, чтобы она артикулировалась в определенном месте и сохраняла свою звонкость и неназальность. Не важно, что предположить в данном случае – дополнительную затрату энергии со стороны говорящего, повышение его внимания или усиление напряжения. Существенно то, что воспринять фонему =l= оказывается легче (так как она имеет лишь один признак), чем фонему -d- (которая имеет три признака). Поэтому можно было бы ожидать, что говорящие охотнее употребляли бы фонему -l- и сузили бы сферу употребления фонем типа =d=. Однако на практике, в языках, где имеются указанные фонологические условия, предпочтительность употребления фонемы =l= (а следовательно, и ее более высокая частотность) по сравнению с фонемой =d= не наблюдается [4, 172 – 173].
Необходимо заметить, что не все исследователи придавали особое значение фактору экономии усилий. Об этом говорит Б.А. Серебренников [6, 20 – 39]. Были лингвисты, которые относились к роли этого фактора довольно скептически. Б. Дельбрюк указывал [10, 118], что утверждение о безраздельном преимуществе принципа экономии вызывает некоторые сомнения, так как существует немалое количество звукопереходов, которые мы не можем объяснить действием принципа экономии, например, переходу ss в tt в греческом. При разговоре не всегда стремятся к тому, что является удобным. Иногда выбирают то, что больше нравится.
Примерно то же самое утверждал Ф. де Соссюр. Закон наименьшего усилия, по-видимому, разъясняет некоторое число случаев, в частности переход смычной в спирант (лат. habere, фр. avoir – «иметь»), отпадение массы конечных слогов во многих языках, явления ассимиляции, монофтонгизация дифтонгов и т.д.
В то же время Ф. де Соссюр указывал на случаи, когда происходит как раз обратное. Если считать, что звонкие легче произносятся, чем глухие, то, казалось бы, переход звонких в глухие требует увеличения усилия, а, между тем, он наблюдается в испанском языке, где z перешло в x, и в германских, где b, d, g перешли в p, t, k. Если утрата придыхания рассматривается как уменьшение усилия, то в немецком языке придыхание появляется там, где его раньше не было (Tanne «ель», Pute «индейка» произносится Thanne, Phute) [10, 140 – 141].
Ряд исследователей вообще отрицают какое-либо значение фактора экономии усилий.
«Некоторые грамматисты, – замечает А. Доза, – утверждали, что латинское p в положении между гласными ослабло и дало b, затем оно дало v, поскольку v требует меньше труда, чем b. Но это ничем не доказано. Несомненно, губное давление у p больше, чем у v, но зато два последних звука b и v связаны с дрожанием голосовых связок, которое отсутствует у
