Владимир Алпатов - История лингвистических учений. Учебное пособие
В связи с внутренней формой языка В. фон Гумбольдт затрагивает проблему, которая позже стала трактоваться как различие значения и смысла слова; с точки зрения образования понятия «слово — не эквивалент чувственно воспринимаемого предмета, а эквивалент того, как он был осмыслен речетворческим актом в конкретный момент изобретения слова. Именно здесь — главный источник многообразия выражений для одного и того же предмета: так, в санскрите, где слона называют то дважды пьющим, то двузубым, то одноруким, каждый раз подразумевая один и тот же предмет, тремя словами обозначены три разных понятия. Поистине язык представляет нам не сами предметы, а всегда лишь понятия о них». Позднее в отечественной традиции начиная с А. А. Потебни термин «внутренняя форма» стал употребляться в суженном по сравнению с В. фон Гумбольдтом значении: говорится не о внутренней форме языка, а о внутренней форме слова в связи с тем, как в морфемной структуре слова или же в его этимологической структуре отражаются те или иные смысловые признаки.
Образование понятий в указанном выше смысле специфично для каждого народа, поэтому «влияние национального своеобразия обнаруживается в языке… двояко: в способе образования отдельных понятий и в относительно неодинаковом богатстве языков понятиями определенного рода». Здесь опять-таки В. фон Гумбольдт исходил из разных уровней развития языков, которые проявляются не только в звуковой форме, но и в образовании понятий; вновь самыми богатыми и в этом плане признаются санскрит и древнегреческий.
Ни звуковая, ни внутренняя форма языка не создают язык сами по себе, необходим их синтез: «Соединение звуковой формы с внутренними языковыми законами придает завершенность языкам, и высшая ступень их завершенности знаменуется переходом этой связи, всегда возобновляющейся в одновременных актах языкотворческого духа, в их подлинное и чистое взаимопроникновение. Начиная со своего первого элемента, порождение языка — синтетический процесс, синтетический в том подлинном смысле слова, когда синтез создает нечто такое, что не содержалось ни в одной из сочетающихся частей как таковых. Этот процесс завершается, только когда весь строй звуковой формы прочно и мгновенно сливается с внутренним формообразованием. Благотворным следствием этого является полная согласованность одного элемента с другим». Фактически здесь речь идет о том, что позднее получило название двусторонности знака, и еще раз здесь В. фон Гумбольдт подчеркивает системность языка, взаимосвязанность его элементов.
Безусловно, многое у В. фон Гумбольдта устарело. Особенно это относится к его исследованию конкретного языкового материала, часто не вполне достоверного. Лишь историческое значение имеют егo идеи стадиальности и попытки выделять более или менее развитые языки. Однако можно лишь удивляться тому, сколько идей, которые рассматривала лингвистика на протяжении последующих более чем полутора столетий, в том или ином виде высказано у ученого первой половины XIX в. Безусловно, многие проблемы, впервые поднятые В. фон Гумбольдтом, крайне актуальны, а к решению некоторых из них наука лишь начинает подступаться.
ЛитератураШор Р. О. Краткий очерк истории лингвистических учений с эпохи Возрождения до конца XIX в. // Томсен В. История языковедения до конца XIX в. М., 1938.
Звегинцев В. А. Вводная статья к разделу «В. Гумбольдт» // Звегинцев В. А. История языкознания XIX–XX вв. в очерках и извлечениях, ч. 1. М., 1964.
Звегинцев В. А. О научном наследии Вильгельма фон Гумбольдта // Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
Рамишвили Г. В. Вильгельм фон Гумбольдт — основоположник теоретического языкознания // Там же.
Август Шлейхер
К середине XIX в. сравнительно-историческое языкознание активно развивалось. Прежде всего произошло значительное накопление фактического материала. Языковеды уже не ограничивались материалом германских, романских языков, древнегреческого и санскрита. Впервые объектом изучения стали такие языки, как иранские, балтийские, армянский, развились славистика и кельтология. Сопоставления в работах компаративистов стали значительно надежнее. Параллельно с расширением материала шлифовался метод.
В то же время научный и общественный климат эпохи заметно изменился. Завершилась история классической немецкой философии, с которой были тесно связаны теоретические построения таких ученых, как В. фон Гумбольдт. На смену философским теориям пришел интерес к конкретным фактам. В то же время бурно развивались естественные науки, особенно биология. Огромное влияние на развитие многих наук оказала теория Ч. Дарвина, появившаяся в 50-е гг. XIX в.
Наиболее крупным из ученых, отразивших этот этап в развитии европейской науки, был немецкий языковед Август Шлейхер (1821–1868). За недолгую жизнь он написал довольное большое количество работ. Самый большой его труд — «Компендий сравнительной грамматики индоевропейских языков», изданный в 1861 г. Другая крупная работа — «Немецкий язык» (первое издание вышло в 1860 г., второе, переработанное, — посмертно в 1869 г.). В последние годы жизни А. Шлейхер опубликовал две сравнительно небольшие работы, в концентрированном виде излагающие его теоретические взгляды: «Теория Дарвина и наука о языке» (1863) и «Значение языка для естественной истории человека» (1865).
Помимо этого А. Шлейхеру принадлежат «Индоевропейская хрестоматия», труды по славянским и балтийским языкам и др. В теоретическом плане он пытался синтезировать идеи Ф. Боппа, некоторые, в основном стадиальные идеи В. Гумбольдта и положения дарвинизма.
Как и другие ученые XIX в., А. Шлейхер занимался проблемами языковой истории. Однако ему еще свойствен интерес к широким и не всегда подтвержденным фактами общим построениям, попыткам выявить пути развития языков и языковые стадии. Этим он отличался от следующего поколения лингвистов, принципиально не выходивших за пределы собственно компаративистики. А. Шлейхер однако уже довольно мало интересовался проблемой происхождения языка. Главным для него было выявление того, по каким законам развиваются языки.
Как и В. фон Гумбольдт (и, несомненно, под его влиянием), А. Шлейхер выделял две основные стадии (периода) в истории языка: «доисторическую» и «историческую». Доисторический период понимается им примерно таким же образом, как у В. Гумбольдта: это развитие языка от простого к сложному. Он дишет: «Все высшие формы языка возникли из более простых: агглютинирующие из изолирующих, флективные из агглютинирующих». Однако исторический период понимается у A. Шлейхера иначе, чем у его великого предшественника. Если у B. фон Гумбольдта языки в исторический период не развиваются, но совершенствуются, то А. Шлейхер понимает этот период как регресс, «распад языка в отношении звуков и форм». Ясно, что А. Шлейхер сохранял существовавшее у романтиков представление о морфологически сложных и одновременно связанных с «мудростью древних» классических языках (санскрите, древнегреческом, латинском) как о самых совершенных. Концепция регресса строилась исключительно на основе развития индоевропейских языков от синтетизма к аналитизму. Согласно А. Шлейхеру, морфологическое упрощение следует считать «распадом», причем английский язык значительно дальше регрессировал, чем немецкий.
Выделение двух периодов истории языка (прямо именуемой у А. Шлейхера «жизнью языка») подводит к аналогии с живым организмом: тот и другой развиваются, растут, затем постепенно начинают стареть, распадаться. Биологический подход был свойствен А. Шлейхеру и во многих других отношениях. В связи с этим за лингвистическим направлением, главным представителем которого он был, установилось наименование натуралистического. Одним из важнейших пунктов, где, согласно натуралистическому направлению, язык уподоблялся организму, была классификация языков, заимствованная из биологической систематики.
Основатели компаративистики основное внимание уделяли установлению соответствий между индоевропейскими языками, при этом быстро выявилась регулярность многих соответствий. Регулярность с самого начала объяснялась общностью происхождения, но вопрос о конкретном происхождении тех или иных соответствий первоначально четко не ставился. К тому же довольно долго становлению концепции праязыка мешало догматическое представление о санскрите как «древнейшем» индоевропейском языке и «корне» других языков, то есть как о праязыке. Одной из заслуг А. Шлейхера было четкое формирование понятия индоевропейского праязыка и определение реконструкции его как цели компаративных исследований. Он уже четко понимал, что санскрит — не индоевропейский праязык, а древнейший известный нам представитель одной из ветвей этой семьи, что древнегреческий или старославянский прямо не возводятся к санскриту. Однако он еще сохранял как реликт представлений эпохи Ф. Боппа идею о том, что «чем восточнее живет индоевропейский народ, тем более древним остался его язык, и чем западнее, тем менее древних черт и более новообразований содержит он». Такая догматическая идея позже была отвергнута младограмматиками.
