Илья Франк - Английский язык с Э. Хемингуэем. Старик и море

"God help me to have the cramp go," he said. "Because I do not know what the fish is going to do."

But he seems calm, he thought, and following his plan. But what is his plan, he thought. And what is mine? Mine I must improvise to his because of his great size. If he will jump I can kill him. But he stays down forever. Then I will stay down with him forever.

He rubbed the cramped hand against his trousers (он потер сведенную руку о брюки) and tried to gentle the fingers (и постарался разжать: «размягчить» пальцы). But it would not open (но она не разжималась: «не открывалась»). Maybe it will open with the sun (может, она разожмется на солнце), he thought. Maybe it will open when the strong raw tuna is digested (возможно, она разожмется, когда сильный сырой тунец переварится; to digest — переваривать /пищу/). If I have to have it (если она мне понадобится: «если я должен буду ее иметь»), I will open it, cost whatever it costs (я разожму ее, чего бы мне это ни стоило). But I do not want to open it now by force (но сейчас я не хочу разжимать ее силой). Let it open by itself and come back of its own accord (пускай она разожмется сама и оживет по своей воле; of its own accord — само по себе, без чьего-либо участия; accord — согласие). After all I abused it much in the night (в конце концов я много неправильно ее использовал ночью; to abuse — плохо обращаться; злоупотреблять) when it was necessary to free and untie the various lines (когда было нужно освободить и отвязать разные лесы; to untie — отвязывать, развязывать).

He looked across the sea and knew how alone he was now (он посмотрел вдаль: «поперек моря» и понял, насколько он одинок был сейчас). But he could see the prisms in the deep dark water (но он видел преломления света в глубокой темной воде) and the line stretching ahead (и лесу, тянущуюся вперед) and the strange undulation of the calm (и странное колыхание морской глади; undulation — волнистость, неровность поверхности; calm — штиль /о море/). The clouds were building up now for the trade wind (облака собирались сейчас для пассата; trade wind — пассат /ветер/) and he looked ahead and saw a flight of wild ducks (он посмотрел вперед и увидел стаю диких уток; flight — полет; стая /птиц/) etching themselves against the sky over the water (резко очерченных в небе над водой; to etch — гравировать; запечатлевать, оставлять след; against the sky — на фоне неба), then blurring (затем расплывающихся; blur — расплывшееся пятно; неясные очертания; to blur — делать неясным), then etching again (затем снова вырисовывающихся) and he knew no man was ever alone on the sea (и он понял, что человек в море никогда не бывает одинок).

He thought of how some men feared being out of sight of land in a small boat (он подумал о том, как некоторые люди боятся оказаться в маленькой лодке в открытом море: «когда не видно земли») and knew they were right in the months of sudden bad weather (и решил, что они правы, когда речь идет о месяцах с внезапной плохой погодой = в месяцы, когда непогода налетает внезапно). But now they were in hurricane months (но сейчас они были в месяцах ураганов = пора ураганов) and, when there are no hurricanes, the weather of hurricane months is the best of all the year (а когда нет ураганов, погода в эти месяцы лучшая во всем году).

digest [daI'Gest], abuse [q'bjHz], untie [An'taI]

He rubbed the cramped hand against his trousers and tried to gentle the fingers. But it would not open. Maybe it will open with the sun, he thought. Maybe it will open when the strong raw tuna is digested. If I have to have it, I will open it, cost whatever it costs. But I do not want to open it now by force. Let it open by itself and come back of its own accord. After all I abused it much in the night when it was necessary to free and untie the various lines.

He looked across the sea and knew how alone he was now. But he could see the prisms in the deep dark water and the line stretching ahead and the strange undulation of the calm. The clouds were building up now for the trade wind and he looked ahead and saw a flight of wild ducks etching themselves against the sky over the water, then blurring, then etching again and he knew no man was ever alone on the sea.

He thought of how some men feared being out of sight of land in a small boat and knew they were right in the months of sudden bad weather. But now they were in hurricane months and, when there are no hurricanes, the weather of hurricane months is the best of all the year.

If there is a hurricane you always see the signs of it in the sky for days ahead (если есть ураган, то ты всегда видишь его признаки в небе за несколько дней вперед), if you are at sea (если ты в море). They do not see it ashore because they do not know what to look for (они не видят их на берегу, потому что они не знают, на что смотреть), he thought. The land must make a difference too, in the shape of the clouds (земля, должно быть, тоже создает различия в форме облаков). But we have no hurricane coming now (но сейчас урагана не намечается).

He looked at the sky and saw the white cumulus built like friendly piles of ice cream (он посмотрел в небо и увидел белые кучевые облака в форме приятных куч мороженого; cumulus — кучевые облака; pile — куча; огромное количество; friendly — дружественный; приятный) and high above were the thin feathers of the cirrus against the high September sky (а высоко над ними были тонкие перья перистых облаков в высоком сентябрьском небе).

"Light brisa (легкий бриз; brisa — исп. бриз)," he said. "Better weather for me than for you, fish (погода, которая лучше для меня, чем для тебя, рыба)."

His left hand was still cramped (его левая рука была все еще сведена), but he was unknotting it slowly (но он разгибал: «распутывал» ее медленно; knot — узел).

I hate a cramp (ненавижу судорогу), he thought. It is a treachery of one's own body (это предательство от собственного тела). It is humiliating before others to have a diarrhoea from ptomaine poisoning or to vomit from it (это унизительно перед другими, когда у тебя понос от пищевого отравления или когда тебя рвет; diarrhoea — понос; ptomaine poison — трупный яд, пищевое отравление). But a cramp (но судорога), he thought of it as a calambre (он мысленно называл ее calambre; calambre — исп. судорога, спазм), humiliates oneself especially when one is alone (унизительна, особенно, когда ты один).

cumulus ['kjHmjqlqs], cirrus ['sIrqs], diarrhoea [daIq'rIq]

If there is a hurricane you always see the signs of it in the sky for days ahead, if you are at sea. They do not see it ashore because they do not know what to look for, he thought. The land must make a difference too, in the shape of the clouds. But we have no hurricane coming now.

He looked at the sky and saw the white cumulus built like friendly piles of ice cream and high above were the thin feathers of the cirrus against the high September sky.

"Light brisa," he said. "Better weather for me than for you, fish."

His left hand was still cramped, but he was unknotting it slowly.

I hate a cramp, he thought. It is a treachery of one's own body. It is humiliating before others to have a diarrhoea from ptomaine poisoning or to vomit from it. But a cramp, he thought of it as a calambre, humiliates oneself especially when one is alone.

If the boy were here he could rub it for me and loosen it down from the forearm (если бы мальчик был здесь, он мог бы растереть ее для меня: «потереть ее и расслабить» вниз от предплечья), he thought. But it will loosen up (но она и сама оживет; loosen up — разминать /мышцы/).

Then, with his right hand he felt the difference in the pull of the line (затем своей правой рукой он почувствовал изменения в тяге лесы) before he saw the slant change in the water (перед тем, как увидел, что наклон /лесы/ в воде изменился). Then, as he leaned against the line (наклонившись к лесе) and slapped his left hand hard and fast against his thigh (и хлопая своей левой рукой сильно и быстро по бедру) he saw the line slanting slowly upward (он увидел, что наклон лесы медленно поднимается; upward — направленный вверх, поднимающийся).

"He's coming up (она всплывает)," he said. "Come on hand (давай же, рука). Please come on (пожалуйста, давай = оживай)."

The line rose slowly and steadily (леса поднималась медленно и равномерно) and then the surface of the ocean bulged ahead of the boat (и затем поверхность океана вздулась впереди лодки) and the fish came out (и рыба показалась: «вышла»). He came out unendingly (она выходила, словно ей нет конца; unendingly — бесконечно, нескончаемо) and water poured from his sides (и вода стекала с ее боков; to pour — литься). He was bright in the sun (она была ярка на солнце) and his head and back were dark purple (а ее голова и спина были темно-фиолетовыми) and in the sun the stripes on his sides showed wide and a light lavender (и на солнце полоски на ее боках казались широкими и бледно-лиловыми: «цвета лаванды»). His sword was as long as a baseball bat (ее меч /вместо носа/ был длинный, как бейсбольная бита) and tapered like a rapier (и конусовидный, как рапира) and he rose his full length from the water (и она поднялась во всю свою длину из воды) and then re-entered it (и затем снова вошла в нее), smoothly (гладко), like a diver (как ныряльщик; diver — ныряльщик; to dive — нырять) and the old man saw the great scythe-blade of his tail go under (и старик увидел огромное лезвие, как у косы, его хвоста, уходящее под воду) and the line commenced to race out (и леса начала быстро разматываться; to race — мчаться, нестись; сильно вращаться).

thigh [TaI], upward ['Apwqd], pour [pL]

If the boy were here he could rub it for me and loosen it down from the forearm, he thought. But it will loosen up.

Then, with his right hand he felt the difference in the pull of the line before he saw the slant change in the water. Then, as he leaned against the line and slapped his left hand hard and fast against his thigh he saw the line slanting slowly upward.

"He's coming up," he said. "Come on hand. Please come on."

The line rose slowly and steadily and then the surface of the ocean bulged ahead of the boat and the fish came out. He came out unendingly and water poured from his sides. He was bright in the sun and his head and back were dark purple and in the sun the stripes on his sides showed wide and a light lavender. His sword was as long as a baseball bat and tapered like a rapier and he rose his full length from the water and then re-entered it, smoothly, like a diver and the old man saw the great scythe-blade of his tail go under and the line commenced to race out.

"He is two feet longer than the skiff (она на два фута длиннее лодки)," the old man said. The line was going out fast but steadily (леса уходила быстро, но равномерно) and the fish was not panicked (и рыба не паниковала = не была напугана). The old man was trying with both hands to keep the line just inside of breaking strength (старик пытался обеими руками удержать лесу, натянув ее до отказа: «внутри = в границах ее разрывающейся прочности»). He knew that if he could not slow the fish with a steady pressure (он знал, что если он не сможет замедлить рыбу равномерным давлением; to press — давить) the fish could take out all the line and break it (рыба сможет забрать всю лесу и сорваться: «порвать ее»).

He is a great fish and I must convince him (она огромная рыба, и я должен убедить ее), he thought. I must never let him learn his strength (я вовсе не должен допустить, чтобы она узнала о своей силе) nor what he could do if he made his run (или о том, что она может сделать, если пустится наутек). If I were him I would put in everything now (если бы я был на ее месте, я бы приложил все усилия; to put in — напрягать /силы/, прилагать усилия) and go until something broke (и плыл до тех пор, пока что-нибудь бы не лопнуло). But, thank God, they are not as intelligent as we who kill them (но, слава Богу, они не настолько умны, как мы, кто ловит их); although they are more noble and more able (хотя они и более благородны и на большее способны; able — способный, талантливый).