Карбарн Киницик - Стивен Эриксон Кузница Тьмы
Леди Нерис Друкорлат осталась практически одна в большом доме. Едва завидев Вренека, она впадала в ярость, а вчера даже поколотила тростью по спине. Он не знал точно, чем такое заслужил, но она твердила ужасные вещи, совсем неправильные вещи. А может, и правильные, только сам он еще не знает.
Лошадей больше не было, и Вренек лишился работы. Он уже собрал последние куски конского навоза с пастбищ, чтобы питать очаг, но продержаться зиму этого не хватит. Едва уберутся солдаты, говорила она, праздность окончится и он пойдет собирать на общинные поля, только ночами, когда никто не видит. "Дом Друкорлас не будет бедным в чужих глазах! Ты понял меня, безмозглый пень? Пощади Бездна! Смотрите в его тупые глазенки - у Орфанталя в мизинце больше ума, чем во всем тебе. Будешь собирать на полях ночами". Он кивнул, показывая, что понимает, благодаря за намек, что теперь он станет одним из домовой челяди, хотя в сам дом его не пустят.
Но солдаты не убрались, и ему нечего было делать, и ему было боязно. Она может увидеть его праздным и забыть про обещание. Нужно как-то попасть на поля. Хотя, может, уже слишком поздно. Навоз не успеет высохнуть к приходу дождей и снега, а сушить негде - один сарай, и тот полон хвороста и пластов коры.
Сегодня он еще не ел. Мальчишка всматривался в высокую траву, сжимая рукой хлыст. Он уже начал охотиться на прыгучих мышей, поймает одну - сделает костерок из прутьев и травы, сдерет шкуру и положит наконец хоть что-то в ноющее брюхо.
Движение вдалеке - он поднял голову, увидев шестерых солдат, выехавших из селения по дороге к имению. Они скакали ленивым галопом, не соблюдая строй. Одна вдруг вытащила клинок из ножен у бедра; усилие чуть не заставило ее упасть, остальные засмеялись, это видя. Звук плыл вверх, туда, где стоял Вренек.
Госпожа не любила посетителей. Их нечем было кормить.
Если побежать, он сможет успеть в дом вовремя и хотя бы предупредить. Вренек потрусил, держа хлыст в руке. Всегда он был неуклюжим, не как Орфанталь, мечущийся зайцем-прыгуном под крылами ястреба или совы. Иногда колени сталкивались на бегу, причиняя боль, а изношенные башмаки были слишком большими, при каждом шаге резко ударяли по пальцам и грозили вообще свалиться.
Дышать стало больно, он весь покрылся потом от усилий, но бежал, лишь один раз споткнувшись о притаившийся в траве камень. Мало -помалу он начал понимать, что может не успеть. Кони были уже на подъеме.
Впрочем, она может спрятаться. Будто нет дома. Пошлет Джинью сказать, что госпожа уехала или больна, и они уйдут восвояси. Велит приехать в другой раз, может, через неделю. Значит, напрасно он бежит. Джинья умна и он ее любит, пусть она все время дразнит его за вялость и глупость, а она лучше и старше.
Ночами он становился мокрым, думая о ней - словно сикал, но не сикал... желая, чтобы она не дразнилась и его пустили в дом, чтобы больше с ней видеться. И тогда она не скажет, что от ног пахнет навозом. Если его пустят в дом, однажды она может его полюбить и, став старше, как она сейчас, они могут пожениться и завести детей и одного он назовет Орфанталем. Мальчика, разумеется.
Он перелез через загородку выпаса. Он видел поднятую лошадьми пыль у переднего крыльца, хотя сам приближался с задней стороны. Всадники приехали и спешились, снова смех и крики, нехорошие крики.
Тут он услышал вопль Джиньи.
Вренек снова побежал, огибая угол дома. Представшая глазам сцена была бессмысленна. Дверь открыта. Около лестницы трое солдат окружили Джинью, один схватил ее за руку, подняв так, что лишь носки кожаных туфель касаются земли. Женщина запустила руку ей под тунику, третий солдат расстегивает оружейный пояс и стаскивает с себя штаны.
Остальные, должно быть, были в доме - оттуда неслись крики и треск мебели. Госпожа что-то сказал резким голосом, но ей ответил гогот.
Вренек помчался к Джинье, поднимая хлыст.
Кто-то налетел сбоку, сбив его с ног. Вренек ошеломленно лежал на спине. Сверху был еще солдат, женщина, которая давеча вытаскивал меч. Она ухмылялась. - Гляньте! Еще один клятый отрицатель - можно сразу понять по дерьму на роже.
Болезненно вдыхая воздух, Вренек перекатился на бок. Увидел: Джинья смотрит на него, но пустыми глазами. Женщина с рукой под ее туникой делает ритмичные движения, но другой рукой схватилась за жеребчик товарища, делая такие же движения. Третий свободной рукой мнет грудь Джиньи. Вренек смотрел в глаза любимой и не видел ничего, как у мертвой.
Воздух прошел наконец в легкие. Он встал на четвереньки, пытаясь подняться.
- Мать Тьма для тебя не вполне хороша? - спросила женщина, подходя ближе. Пнула его в живот так сильно, что приподняла над землей. Воздух снова покинул легкие. Он сжался в грязи и пыли.
Леди Друкорлат вопила; Вренек заметил, как появился солдат, вытаскивая старую госпожу за загривок. Он протащил ее по ступеням и толкнул, уронив. Что-то хрустнуло - кость - и госпожа закричала от боли.
- Эта слишком стара, чтобы трахнуть, - провозгласил солдат. - А гребаный дом почти пустой, хотя Прилл еще роется. И других слуг мы не видели. Что за нищета.
Стоявшая над Вренеком женщина не пошевелилась. Она сжала кулаки, уперла руки в бока и, казалось, внимательно следит за тем, что творят с Джиньей. Дышала она быстро, лицо стало красным. От нее несло вином.
Глаза Джиньи закрылись, голова бессильно моталась; если бы солдат не держал ее, она упала бы. Вренек был уверен, что она мертва. Когда женщина вытащила руку из-под туники, рука была в крови. Мужчина, которого она хватала, выпустил то, что не сики, и попятился, а женщина засмеялась.
Женщина над Вренеком сказал громким, командирским голосом: - Уладьте тут всё. Капитан увидит или услышит - нам петля.
Мужчина со ступеней ответил: - Есть лишь один способ, сержант.
- Так начинай. Может, сюда никто и не ходит, как они сказали, но готова спорить, у слуг есть семьи. В-общем, нужно зачистить и не оставить следов.
Земля была забрызгана кровью, леди Нерис перевернулась набок, но у нее было сломано бедро, она стонала, стонала...
- Отлично. Но как?
Сержант вздохнула. - У тебя точно есть мозги, Телра? Тела в дом, сжечь всё дотла. Мы увидели дым, но не успели никого спасти. Трагический случай. Фараб, ты убила девчонку?
Женщина с окровавленной рукой пожала плечами: - Может быть. По-любому, не скоро она очнется.
- Так давай в дом. - Сержант посмотрела на Вренека. Он попытался взглянуть ей прямо в глаза, но она не ответила. Вынула меч и ткнула в него. Вренек сжался крепче. Но она все равно проколола его насквозь.
Меч прошил плечо, разрезая мышцы вдоль костей, острый, хотя и закругленный кончик вошел в грудь. Пересчитал ребра, скользнул вниз, до бедра. Когда она вытащила оружие, боль охватила Вренека.
Он очнулся и закашлялся. Каждое сотрясение казалось агонией. Кровь была повсюду. Левая рука не ощущалась, прижатая к полу весом его собственного тела. Он дернулся, кровь брызнула снова, но затем принялась сочиться по капле из-под засохших пятен. Комната была полна дыма. Он в доме... Озираясь слезящимися глазами, он повсюду видел пламя. Джинья лежала рядом, неподвижная, ужасно бледная. Он протянул руку. Кожа холодная, но под ней чувствуется жизнь.
Он был неуклюжим, но не слабым. Довольно давно он поднимал Орфанталя на одной руке, отчего ребенок ежился и визжал. Джинья, впрочем, тяжелее, да и в нем поселилась новая непонятная слабость - и все же ему удалось взвалить ее тело на здоровое плечо. Встав, задохнувшись под новой тяжестью, он чуть не ослеп от дыма но, кажется, увидел путь наружу, в главный коридор. И пошел в том направлении.
Жар опалял с обеих сторон, но он не позволял себе шататься, ведь это грозило падением. Так что он получал ожоги, языки пламени вцеплялись в волосы. Он кричал.
Справа, в конце - дым, но не огонь. Он двинулся туда.
Раскрытая настежь дверь. Он ввалился в комнату - комнату Сендалат, понял он по ставням на окне. Здесь не осталось мебели и даже обоев. Кровать разбили на дрова. Нечему загореться. Вренек подошел к окну.
В голове всё успело сложиться. Их бросили на верхнем этаже. Пустили пламя снизу, где только могли. Тела госпожи он не видел, но знал - оно где-то там. Знал, что надежды ее отыскать нет. Не быть ему сегодня героем. Все, что можно - спасти себя и Джинью, любимую девушку.
Положив ее под окном, Вренек открыл щеколды, оттолкнул ставни. Выглянул вниз. Орфанталь как-то раз прыгнул с этого этажа, из кладовой над кухней, словно котенок приземлившись в кучу отходов. Испачкался весь, и Вренека выпороли за то, что не помешал.
Сейчас пол обжигал ему подошвы сквозь тонкую, изношенную кожу башмаков. Он высунулся еще сильнее. Внизу сушились кизяки, ведь это окно уже не открывают, а южная стена быстро нагревается. Он обернулся, одной рукой подхватил Джинью, затащив неловкое тело ногами вперед на подоконник. Потом рука ослабела и она выскользнула. Высунувшись, он понял, что девушка угодила в кизяки. Трудно было сказать, не сломала ли она ноги при падении - кровь заливала всё.
