Александр Ватлин - Германия в ХХ веке
пришелся бурный рост внешнеторгового оборота ФРГ с социалистическими странами, в том числе начало реализации долгосрочных проектов вроде поставок советского газа в обмен на трубы большого диаметра западногерманской фирмы «Маннесман».
И в то же время внешняя политика Брандта-Шееля после того, как она проделала свою часть пути к признанию послевоенных реалий, уперлась в «железный занавес». Фактически в нем были построены лишь пограничные переходы, жестко контролируемые с восточной стороны. Заслугой социал-либеральной коалиции стало то, что она выжала максимум возможного из политики разрядки и в то же время показала иллюзорность надежд на либерализацию коммунистических диктатур, заставив Запад искать другие пути воздействия на своего глобального противника. Отдавая должное политическому мужеству Вилли Брандта, ставшего в 1971 г. лауреатом Нобелевской премии мира, следует иметь в виду, что свою часть пути навстречу партнеру прошел и СССР, отказавшийся от «права победителя» и идеологических предубеждений по отношению к «империализму ФРГ». Протокольные улыбки и даже совместный отдых Брандта и Брежнева в Крыму осенью 1971 г. не могли скрыть того, что каждый из партнеров в своих взглядах на перспективы мирового развития оставался приверженцем формулы «кто кого». Не оправдались и тактические расчеты Бонна на то, что через особые отношения с Москвой удастся в нужном направлении воздействовать на политику Восточного Берлина. Солидарность «социалистического лагеря» не ставилась советским руководством под сомнение ни при каких условиях, это было своеобразной платой восточноевропейским союзникам за их отказ от части собственного суверенитета.
Внутриполитические реформы социаллиберальной коалиции незаслуженно оказались в тени новой восточной политики, хотя победы здесь доставались в не менее трудной борьбе, чем на внешнеполитическом фронте. «Мы не можем создать идеальной демократии. Но мы хотим построить общество, которое будет давать больше свободы и требовать больше соучастия» – эта фраза из правительственного заявления Брандта была обращена в первую очередь к молодежи, которую власть отказывалась считать «потерянным поколением». Одной из первых реформ стало снижение возраста избирателей с 21 года до 18 лет (пассивное избирательное право вступало в силу с 21 года, а не с 25 лет, как ранее). Изменилось отношение властей к стихийным демонстрациям молодежи. Согласно новому законодательству полиции приходилось документально подтверждать участие каждого задержанного в противоправных действиях, что поставило крест на практике облав и массовых арестов. Параллельно была проведена амнистия для участников студенческих выступлений 1968 г. В целом либерализация правовой системы продолжала начатое в период правления «большой коалиции»: были пересмотрены в сторону снижения наказания за политические и сексуальные преступления, расширена сфера применения условного лишения свободы, новое правительство отказалось от тюрем строго режима (Zuchthaus) и сосредоточило внимание на социальной реабилитации осужденных.
Серьезное сопротивление не только оппозиции, но и консервативных слоев общества встретили попытки вторгнуться в сферу семейных отношений. Права женщин продолжали определяться миром мужчин, хотя в третьей статье Основного закона ФРГ шла речь о равноправии полов. Законопроект о легализации абортов заставил вмешаться в большую политику обе христианские церкви, сумевшие добиться его радикального пересмотра (женщины получали разрешение на аборт лишь по «социальным показаниям»). Среди прошедших через бундестаг нововведений семейного законодательства важную роль играли государственные гарантии прав ребенка, в том числе защита от родительского насилия, самостоятельный выбор воспитателя при расставании супругов. Граждане ФРГ получили разрешение на вступление в брак с 18 лет (ранее – с 21), в случае развода выплата алиментов производилась в пользу того, кто оказывался социально незащищенным (как правило, в таком положении оказывались женщины-домохозяйки). Все эти законы вступили в силу только во второй половине 70-х гг. из-за сопротивления фракции христианских демократов, неоднократно апеллировавшей к федеральному конституционному суду.
Модернизация системы образования ФРГ являлась программным требованием СвДП еще с середины 60-х гг. Отставание этой сферы от других европейских стран, в том числе и ГДР, вело к появлению радикальных проектов, призванных обеспечить западногерманским гражданам «право на образование» (Р. Дарендорф). Проблема заключалась не только в том, что это право отсутствовало в Основном законе, но и в том, что сфера культуры и образования оставалась в исключительном ведении земель. Главные результаты проведенных реформ заключались в появлении нового типа школ (Gesamtschule), соединявших в себе разные варианты обучения, а также в основании новых университетов. Параллельно расширялась система государственных стипендий, открывавшая возможность получения высшего образования выходцам из всех социальных слоев. Изменялось и содержание образования, в средних школах вводилось обществоведение, производственная практика, в университетах появлялись кафедры социальной истории и психологии, настоящий бум переживали политические дисциплины.
Отзвуками волнений 1968 г. оставались попытки захвата студентами университетской администрации, требования отставок консервативной профессуры и самостоятельной разработки учебных программ. Санкционированные властью органы самоуправления в высших школах оставляли за студентами треть голосов, накал дискуссий несколько охладило решение конституционного суда от 29 мая 1973 г., сохранившее за профессурой последнее слово при определении содержания учебного процесса. В первые годы правления социал-либеральной коалиции страна переживала настоящий «академический бум» – за пять лет число студентов выросло в полтора раза, а общие расходы на образование – более чем в два раза. Сохранявшаяся со времен средневековья свобода в выборе сроков обучения тяжелым бременем легла на бюджет высшей школы – излюбленной темой карикатуристов продолжал оставаться образ великовозрастного студента, мечтающего за университетской скамьей скоротать время до пенсии.
Главным предвыборным обещанием СДПГ, обращенным к лицам наемного труда и профсоюзам, являлся пересмотр явно устаревшего законодательства о самоуправлении на производстве. СвДП, приняв концепцию «социально ответственного либерализма», поддержала эту инициативу, т.к. она затрагивала и менеджеров – кадровый резерв партии. Новая редакция закона о структуре предприятий (Betriebsverfassungsgesetz) предусматривала расширение прав уже существующих производственных советов, выражавших интересы наемных работников.
С ними должен был согласовываться график отпусков персонала, предоставление социальных льгот и ряд других решений, не касавшихся сферы производства. В соответствии с требованиями свободных демократов для представительства руководящего персонала крупных фирм создавались особые органы. Закон о структуре предприятий, вступивший в силу уже 19 января 1972 г., вызвал протесты профсоюзных лидеров, считавших себя обманутыми в своих ожиданиях. Столь быстрое прохождение «классового» закона по этажам политической власти ФРГ связано с тем, что главный вопрос – соучастие рабочих в управлении предприятием – был вынесен за скобки и стал предметом дальнейших дискуссий партнеров по коалиции.
Высокие темпы экономического роста в 1969-1973 гг. позволяли правительству Брандта идти на значительное расширение социальных программ, не задумываясь о формировании финансовых резервов на случай падения конъюнктуры. Среднегодовая сумма государственного участия в социальных выплатах достигала 250 млрд марок, что составляло около 40 % расходной части бюджета. С 1 января 1970 г. начал действовать закон, принятый еще «большой коалицией»: в случае болезни работника ему продолжала выплачиваться зарплата, первые шесть недель за счет предприятия, затем в дело вступало государственное страхование. Мероприятия социал-либеральной коалиции были нацелены на поддержку слоев общества, не чувствовавших себя комфортно в условиях рыночной экономики. В обиход вошло понятие минимальной пенсии, на которую могли претендовать и лица, не занятые в общественном производстве. Новое законодательство предусматривало возможность досрочного выхода на пенсию с незначительными финансовыми потерями, закон о найме жилья гарантировал права нанимателей, ставя пределы ежегодному повышению квартплаты.
28 января 1972 г. правительство, чтобы не показаться слишком «покрасневшим» накануне ратификации восточных договоров, приняло постановление о недопустимости сочетания государственной службы и антиконституционной деятельности (Radikalenerlass). Последняя не получила четкого определения и на практике сводилась к доказательству членства в «экстремистских организациях», включая легальные ГКП и НДП. До конца 70-х гг. сквозь сито спецслужб было пропущено около миллиона личных дел, в каждом сотом из которых присутствовали те или иные признаки антиконституционной деятельности. Увольнения затронули прежде всего выходцев из левого молодежного движения, подавляющее большинство которых само избавилось от политического радикализма и работало обычными учителями или почтальонами. Далеко не все жертвы бюрократической бдительности ограничивались мирными демонстрациями протеста, некоторые возвращались в подполье и пополняли ряды террористических группировок.
