Беззаветность исканий - Лев Соломонович Айзерман
Не купленный ни деньгами,
Ни страхом: строгой правдою,
Умом и добротой!
Причем особо важно то, что в рассказе о Ермиле Гирине понятия эти — совесть («Судил я вас по совести», «Брал за помол по совести») и «строгая правда» — неразрывны. Ведь совесть совести рознь. Вот и у пана Глуховского спокойная совесть:
Жить надо, старче, по-моему:
Сколько холопов гублю,
Мучу, пытаю и вешаю,
А поглядел бы, как сплю!
Но это совесть, попирающая народную правду.
Некрасов приводит читателя к пониманию того, что невозможно «жить хорошо», невозможно счастье без «строгой правды». Неразрывность чистой совести и правды утверждается и в знаменитой песне «Русь».
Сила народная,
Сила могучая —
Совесть спокойная,
Правда живучая!
И вновь убеждаются старшеклассники, что, как ни изменчивы, подвижны многие нравственные понятия, есть некие выработанные народом нравственные ценности, которые незыблемы.
«Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру, — честность, трудолюбие, совестливость, доброту». Я не случайно привел здесь слова Василия Шукшина, ибо именно к его рассказам мы и обратились на следующем уроке.
Однако, прервав наше размышление, я сейчас должен сказать вот о чем.
Классика органически входит в нашу сегодняшнюю духовную жизнь. Но если это так, то и в школе работа над классикой и работа над современной литературой должны быть взаимосвязаны. Строя свои занятия в девятом классе, я стремился к взаимосвязи, сцеплению занятий по классической литературе и уроков внеклассного чтения, посвященных литературе современной.
Конечно, надо быть очень осторожным в сопоставлениях, сравнениях, аналогиях. Перед нами разные жизненные меры, разные эпохи. Да и не в сопоставлениях суть дела. Чаще всего я вообще старался избегать прямых аналогий. Дело в другом. В том жизненном, нравственном, эстетическом опыте, которым обогащает прочитанное, помогая лучше понять другую книгу и через нее другую жизнь, в тех отсветах, которые классическая литература отбрасывает на современную, а современная — на классику, дело в живом, неостывающем восприятии духовных ценностей русской классики, в ощущении своей личной причастности к наследованию и обогащению их.
Итак, мы обратились к рассказам Шукшина, потому что в защите выработанных народом лучших человеческих качеств — пафос его творчества, потому что «человек в кирзовых сапогах» — главный герой его рассказов и, наконец, потому что спор о жизни, размышление над смыслом ее, поиск истины, правды — содержание многих его произведений.
Среди этих рассказов особо я выделил три: «В профиль и анфас», «Верую!», «Билетик на второй сеанс».
Все писавшие и говорившие об этих рассказах видят, что они о «душевной неустроенности», «их героев одолевает тоска, у них начинает болеть душа, они не находят себе места; что-то их мучает, не дает покоя, отчего-то болит их душа». «Рассказы объединены общей темой: трагедия человека, пришедшего к пониманию, что жизнь прожита не так».
«Неудовлетворенность жизнью, желание чего-то большего, лучшего в ней, стремление как-то раскрыть себя, затаенные стороны своей души, которые просятся наружу. Часто эти желания непонятны, герой мучается, терзает себя вопросами: «А я не знаю, для чего я работаю. Ты понял? Вроде нанялся, работаю. Но спроси: «Для чего?» — не знаю. Неужели только нажраться? Ну, нажрался. А дальше что?.. Что дальше? Я не знаю. Но я знаю, что меня это не устраивает. Я не могу только на один желудок работать». Это слова шофера Ивана из рассказа «В профиль и анфас». Он не знает, что он хочет, но в жизни ему хочется большего. Тоска по неудавшейся жизни: что-то упущено, что-то потеряно, что-то не проявилось в жизни. И это чувство тяжелым осадком скопилось в душе».
«Максим из рассказа «Верую!» тоже мучается вопросом: Зачем жить? Для чего? Оттого-то и наваливается на него тоска, «особенная тоска, какая-то нутряная, едкая». «Душа болит», — жалуется он своей жене Люде, которая при всем своем желании не может понять мужа. А Максим мается, не находит себе места, чувствует боль и злобу. «Ну и что? — сердито думал Максим.— Так же было сто лет назад. Что нового-то? И всегда так будет... А зачем?» Именно это «зачем» не дает ему покоя. Максим беседует с попом, который приехал лечить легкие. Но у попа тоже болит душа, для чего все, он тоже не знает».
«Поп не помогает Максиму разобраться в его тоске, непонимании. Он предлагает «бежать со всеми вместе, а если удастся, то и обогнать других». А куда бежать, он и сам не знает. «На кудыкину гору. Какая тебе разница — куда?» — отвечает он».
«Тимофей Худяков из рассказа «Билетик на второй сеанс» прожил, по сравнению с Иваном и Максимом, долгую жизнь. «Этот остаток в десять—двенадцать лет, это уже не жизнь, а так, обглоданный мосол под крыльцом лежит — а к чему?» И опять мы видим уже знакомую неудовлетворенность жизнью, опять: «опостылело все на свете... Полный разлад в душе». Но теперь герою жалко не только себя, жалко прожитую жизнь потому что «жизнь-то не вышла». «Жил бы честно», — говорит Тимофею Поля, сама не подозревая того, что задела за живое.
Ведь Тимофей сам понимает, что жил не так, бесцельно, пусто. «Вертелся всю жизнь, ловчил, дом крестовый рубил, всю жизнь всякими правдами и неправдами доставал то то, то это». А теперь оглянулся назад и понял, что не было у него настоящей жизни.
Читая поэму Некрасова, мы видели, какое место занимает в ней песня. И сейчас, читая рассказы Шукшина, девятиклассники не могли не увидеть, какое место образ песни занимает в них.
«В творчестве Шукшина настойчиво звучит мотив сравнения жизни с песней. Тимофей Худяков признается: «Прожил, как песню спел, а спел плохо. Жалко — песня-то была хорошая». Понял Тимофей, что хорошую песню спел он плохо, не так прожил жизнь, как нужно. Сам виноват, а ведь он сначала-то все валил на «судьбу-сучку».
«Иван честно говорит: «Не знаю, зачем живу». А про песню, которую он поет старику, скажет: «Сам сочиняю... На ходу прямо». Так, пожалуй, и жизнь Ивана, ни смысла, ни цели которой он не видит, приходится чем-то ее заполнять, сочиняя прямо на ходу. А песня-то не получается...
Неспетая песня, не так прожитая жизнь, несложившаяся судьба — Шукшин писатель, режиссер и актер все время обращался к этой теме (вспомним «Калину красную»). Обращался к этой теме как художник-гуманист, для которого счастье людей, подлинность единственной человеческой жизни —
