Борис Пармузин - Искатель. 1979. Выпуск №5

ИСКАТЕЛЬ № 5 1979

Борис ПАРМУЗИН

ЗЛОСТЬ ЧУЖИХ ВЕТРОВ[1]

Предлагаемый читателю роман Бориса Пармузина «Злость чужих ветров» документален. Но «Искатель» и на этот раз не изменил верности остросюжетным приключенческим произведениям. Таков уж этот роман, хоть и документальный, но вполне «искательский». В нем рассказывается о судьбе советского разведчика, выведенного под именем Махмудбека Садыкова.

…В ходе гражданской войны за пределы Советской Средней Азии были выброшены бывшие баи, реакционное духовенство, курбаши, офицеры царской армии. Обосновавшись на территории сопредельных государств, они выполняли поручения иностранных разведок, готовили шпионов и диверсантов, вели антисоветскую пропаганду.

У советских границ разворачивался тайный фронт борьбы. Советская разведка была вынуждена принимать действенные меры с тем, чтобы сорвать злонамеренные замыслы националистических организаций, их руководителей — иностранных хозяев.

У себя на родине Махмудбек Садыков был поэтом.

Друзья прочили ему большое будущее. Но никто не знал о его подготовке к выполнению важного задания.

Во время этой подготовки Махмудбеку говорили:

— Подумайте. Здесь вы можете стать хорошим педагогом, поэтом. А там…

Он задал только один вопрос:

— Сколько я пробуду в чужой стране?

— Трудно сказать, — откровенно ответили ему. — Там живут опасные, хитрые враги: Курширмат, Фузаил Максум, муфтий Садретдинхан… Они не сидят сложа руки…

И он ушел в чужой лагерь озлобленных людей. Стал секретарем, ближайшим помощником муфтия Садретдинхана.

Шла Великая Отечественная война. На плечи Махмудбека Садыкова легла нелегкая задача — в это трудное для страны время помешать басмаческим бандам объединиться и вторгнуться на территорию советских Среднеазиатских республик…

ТИХАЯ ПУСТЫНЯ

Осень дала о себе знать первым прохладным ветром и сморщенным шуршащим листочком, который неизвестно как занесло в тюремную камеру. С какой-то торопливостью зашумел базар. Сюда приезжали из далеких селений, спешили заготовить продукты на зиму, приобрести теплые вещи.

Кое-кто выкраивал из своих сбережений одну монетку, чтобы положить ее к ногам заключенных. Все может случиться в этом мире. Вдруг и он, нищий человек, тоже окажется в таких же цепях? Все может случиться…

Возле некоторых заключенных уже суетились, причитали родственники, расспрашивали о здоровье, спешили пересказать новости, взмахивали в отчаянии руками. Утренние часы для свиданий самые благоприятные. У стражников еще хорошее настроение, они не устали от солнца, пусть осеннего, но пока злого, от криков, пыли, базарной толчеи. Они еще с охотой, даже с нескрываемой жадностью, ловко хватали деньги. Ряды заключенных, оборванных и грязных, врезались в базарную площадь. Над заключенными возвышались стражники, бородатые, в пестрых, не очень дорогих, но крепких халатах. Они стояли небрежно, прижав к груди старые, потемневшие винтовки.

Среди заключенных были влиятельные особы. От них тянулись нити к независимым племенам, священнослужителям и торговцам, к тем, кто мог подготовить крупную авантюру или организовать обычное убийство.

Цепи и стражники не мешали им подбирать проводников и сколачивать новые шайки. Вождю племени или главарю банды достаточно было кивнуть головой, сказать два-три слова, и решался самый сложный вопрос.

Подкупленные стражники с безразличным видом наблюдали за базарной сутолокой, изредка поворачивая головы на звон цепей. Но это кто-то из мелких заключенных тянул руку к прохожим. Степенные, состоятельные, за кем и надлежало строго следить, сидели спокойно. Они наслаждались хорошей едой и короткой беседой со своими родными и близкими.

Шамсутдин не мог привыкнуть к этой обстановке. Он старался не смотреть на потемневшие, худые руки Махмудбека. Кажется, если Махмудбек сожмет покрепче пальцы, то протащит их через наручники. Но в тюрьме умеют подбирать цепи. Наручники у этих цепей слегка сплющены.

Шамсутдин притронулся пальцами к металлу и покачал головой. Махмудбек улыбнулся.

— Крепкие, мой друг. Очень крепкие. Износу им нет.

— Ничего… — ободряюще сказал Шамсутдин. — Всему бывает конец. — Но сам отвернулся, покосился на стражников.

— Надо ехать к Аскарали… — сказал Махмудбек.

Шамсутдин рассматривал стражников, базар. Начался серьезный разговор. Шамсутдин не должен пропустить ни одного слова.

— Ишан Халифа получил оружие. Он встречался с немцами… — Махмудбек назвал поселок. — Там в доме есть слуга. Он родственник главаря банды. — Махмудбек кивнул на одного из заключенных. — Запомни имена.

Шамсутдин развернул узелок перед Махмудбеком, пододвинул мясо, лепешку:

— Ешьте, господин.

Махмудбек отломил кусочек лепешки и продолжил:

— Запомни имена: Берды, бывший сотник Ишана Халифы. Его пытались убить. Убийцу зовут Халназар. Он обманул Ишана. Сказал, что выполнил приказ. Еще раз — слушай. Запомни имена…

Прежде Махмудбек не представлял себе, что в тюремную камеру, к людям, закованным в цепи, могут поступать такие обширные сведения.

Одни заключенные хвастались своим влиянием и делами, силой своего племени или банды. Другие проклинали тех, кому недавно служили, из-за кого попали в тюрьму.

Долго молчал низкорослый заключенный. Он ложился лицом к стене, по-мальчишески подогнув ноги, и замирал. Он мог так лежать часами. Но однажды при упоминании имени Ишана Халифы, он вздрогнул и даже на миг приподнялся. Это движение заметил Махмудбек. Заметил злые прищуренные глаза.

Расположить к себе этого бандита было нелегко. Тот не доверял людям. Сжавшись, он зло косился на Махмудбека.

Однажды в разговоре бандит стал яростно проклинать Ишана Халифу. Дважды из чужой страны он перевозил Ишану оружие. На третий раз попался… А «святой отец» ничего не делает чтобы спасти его. Даже ни разу не прислал хорошей, вкусной еды.

Бандит слишком много знал о жизни Ишана Халифы, о его врагах и друзьях.

Значит, зашевелился Ишан Халифа, главарь туркменской эмиграции…

Махмудбек не спеша отламывал кусочки лепешки.

— Слушай… — говорил он. — У туркмена Берды была не большая шайка. Это трусливый человек, хотя физически сильный и жестокий. Он вспыльчив. В такую минуту трусость исчезает, и он становится опасным.