Валентин Карасев - Коррупция как механизм социальной деградации
Особенно рельефно данное положение применимо к тем процессам, которые связаны с капитализмом и его наследниками: постиндустриализмом и организованной преступностью. Последняя как социальный феномен уже в границах строгих правовых определений генетически детерминирована процессом капитализации.
Капитал как социальное явление выступает продуктом исторического развития системы общественного разделения труда, в качестве категории он является конечным продуктом отчуждения как формы производственных отношений, возможных в параметрах социума. Он не формируется под влиянием имеющегося в наличии социального устройства, а является его формообразующей детерминантой. Капитал строит самого себя в качестве самовозрастающей стоимости, используя социальное пространство как свой «строительный материал». Если же социального пространства в виде ресурсов, включая человеческий труд, в социальных границах, например, отдельно взятого национального государства не хватает, капитал законно или нелегально, но закономерно выходит за эти границы.
Можно сказать, что именно право позволило капиталу стать социально значимым явлением, но с той же уверенностью представляется возможным утверждать, что именно капитал выступает системным ресурсом современного правотворчества. И, следовательно, современные правовые модели не в состоянии ограничить действие механизма его саморазвития. Источником капитализации выступает предельно отчужденный общественный труд, его экспоненциальная эксплуатация, особенно при наличии гигантского различия не только в реальном качестве жизни различных стран, но даже в потребностях и оценке населения, монополизация производства и сбыта, правовая защита капитала как частной собственности.
За исключением последнего момента признаки формирования и функционирования легального и теневого капитала абсолютно тождественны. Более того, именно процесс глобализации очерчивает ареал более выгодного развития именно незаконного капиталооборота. Легальный капитал стабилен, но за это он расплачивается налогами, благотворительностью и содержанием легального лобби и нелегальных корруптеров. Теневой капитал, казалось бы, легче уязвим, но скорость и размеры капитализации здесь на порядки выше, чем в законно функционирующей экономике. Расширение средств связи, транспортных и иных коммуникаций, создание мировой киберпространственной сети реально делают нелегальный капитал гораздо мобильнее законопослушного. Что касается статуса легальности, то он по преимуществу обменивается на часть капитала в виде денег, акций или иных форм, однако тревожной тенденцией сегодняшнего дня представляется тенденция к понижению интереса теневого капитала к легализации.
Следующей пограничной тенденцией связи капитала как продукта системы социальных отношений и капитала как результата организованной преступной деятельности выступает ограниченность ресурсов построенной на капиталистической основе современной мир-экономики. Дело в том, что интенсивно капитал в состоянии развиваться только за счет человеческого фактора, т. е. разницы между трудом и рабочей силой как способностью к труду. В рамках отдельных производственных предприятий, отраслей или в границах национально-государственного устройства бесконечно данный процесс продолжаться не в состоянии; он замещается действием закона распределения множества издержек, например по отрасли. Речь идет о следующем механизме. С внедрением на конкретном предприятии эффективной инновационной технологии, при сохранении производственной тайны и фактически монопольном использовании нововведения, продолжается капитализация, но не за счет увеличения интенсивности производства, а за счет роста издержек, включая рост эксплуатации наемного труда, на остальных предприятиях отрасли. Аналогично в современных условиях капитал растет в странах ареала постиндустриальной цивилизации за счет резко увеличивающегося падения эффективности производства в «третьих странах», которыми сегодня являются большинство национальных государств. По этой же причине экспортируются не технологии, что быстро развивало бы национальные производства, а товары, распространение которых для капитала прибыльно и не опасно, а для стран-потребителей является перманентным средством их экономического закабаления, лишая возможностей собственных производственных мощностей и «подсаживая на иглу» современного потребления. Достаточно сказать, что такие мегаполисы, как Москва и Санкт-Петербург, импортозависимы до уровня 90 %, а ведь Москва – не только крупный город, но и столица далеко не последнего государства в современном мире.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Из выступления Министра внутренних дел на заседании Государственной Думы // Государственная Дума. Стенограмма заседаний. Бюллетень № 85 (799). – 9 марта 2005 года, с. 24.
2
Предложенные рассуждения в данном контексте не являются самостоятельным предметом исследования. Они служат аргументом для постулирования позиции крайне внимательного и осторожного использования терминологии исследовательской позиции в экономических, социальных, политических или правовых исследованиях, получившей наименование «глобалистики». Если не существует четкого теоретического обоснования самой концепции глобального развития, непротиворечивость внутри которой позволяла бы использовать ее выводы в качестве методологии и методики конкретных исследований в отмеченных сферах обществознания, то тем более невозможной представляется та система эмпирических обобщений представителей различных социальных наук, которая берется на ее зыбком фундаменте строить теоретические конструкции собственных отраслей знания. И особенно опасно, когда выводы этих отдельных исследовательских позиций рассматриваются основой построения соответственно экономических, социальных, политических или правовых моделей, фактически становясь отправной точкой в новой волне социального экспериментирования, цена которого так дорого оплачена практически всей историей человечества XX века.
3
Антикоррупционная политика: Учебное пособие / Под ред. Г. А. Сатарова. – М., 2004; Братимов О. В., Горский Ю.М., Делягин М. Г., Коваленко А. А. Практика глобализации: игры и правила новой эпохи. – М., 2000; Голик Ю. В., Карасев В. И. Политическая идеология как основа национальной безопасности // Национальные интересы. – 1998, № 1, с. 21–25; Делягин М. Г. Глобальная неустойчивость // Распад мировой долларовой системы. – М., 2001; Левашов В. К. Глобализация, социальная безопасность и национальная стратегия развития // Национальные интересы, 2001,№ 5–6; Лунеев В. В. Криминогенная обстановка в России и формирование новой политической элиты // Социальные исследования, 1994, № 8–9, с. 89–101; Организованная преступность: тенденции, перспективы борьбы. – Владивосток, 1999; Россия в фокусе криминальной глобализации. – Владивосток, 2002; Самигуллин В. К. Право и неправо // Государство и право, 2002, № 3; Транснациональная преступность в новом тысячелетии // Борьба с преступностью за рубежом, 2001, № 5; Уткин А. И. Глобализация: процесс и осмысление. – М., 2002; Явич Н. Сущность права. – Л., 1985, и др.
4
Болдырев Ю. О бочках меда и ложках дегтя. – М., 2003; Бондаренко С. В.Коррумпированные общества. – Ростов н/Д, 2002; Кирпичников А. И. Взятка и коррупция в России. – СПб., 1996; Клямкин И. М., Тимофеев Л. М. Теневая Россия: Экономико-социологическое исследование. – М., 2000; Черный Э. Российское рыболовство. Заметки на фоне коррупции. – М., 2003; Корнаи Я. Дефицит. – М., 1990; Леденева А. В. Личные связи и неформальные сообщества: трансформация блата в постсоветском обществе // Мир России, 1997, т. 6, № 4, с. 89–106; Писарькова Л.Ф. К истории взяток в России (по материалам «секретной канцелярии» кн. Голицыных первой половины XIX в.) // Отечественная история, 2002, № 5, с. 33–49; Тимофеев Л. М. Институциональная коррупция. – М., 2000, и др.
5
Делонг Дж. Б. Бароны-разбойники // Очерки о мировой экономике. Выдающие ся экономисты мира в Московском центре Карнеги. – М., 2002, с. 179–208; Уильямсон О. И. Экономические институты капитализма. – СПб., 1996; Эгертссон Т. Экономическое поведение и институты. – М., 2001 и др.
