Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
* * *
Обзор источников II–III века показывает, что для большинства церковных писателей одним из незыблемых оснований христианской веры является догмат о рождении Иисуса Христа от Девы. Этот догмат присутствует в нормативных литургических текстах. Христианские авторы защищают его в полемике с язычниками, иудеями, гностиками.
Создается богословие Марии как Новой Евы, находящее наиболее полное выражение в трудах Иринея Лионского, но отраженное и у ряда других богословов.
Идея приснодевства Богородицы у большинства авторов отсутствует, за исключением Оригена. Возможно, ему же принадлежит первенство в употреблении по отношению к Деве Марии термина «Богородица».
Параллельно с богословским осмыслением рождения Христа от Девы и независимо от этого осмысления возникает апокрифическая традиция жития Девы Марии, которая пока еще не оказывает сколько-нибудь существенного влияния на Ее церковное почитание. Это влияние, однако, будет с веками расти, и то, что изначально появилось как апокриф, в основных своих чертах будет акцептировано церковным сознанием и найдет отражение в литургических текстах.
Киприан Карфагенский. Фрагмент мозаики. VI в. Базилика Сант-Аполлинаре-Нуово, Равенна, Италия
Восточно-христианские писатели IV — начала V века
IV век называют золотым веком христианского богословия. Когда в 313 году император Константин издал «миланский эдикт», по которому христиане империи уравнивались в правах с представителями других религий, для Церкви началась новая эпоха. Впервые после почти трехсот лет гонений христиане получили право на легальное существование и открытое исповедание своей веры. Если раньше они были изгоями общества, то теперь они могли участвовать в общественной жизни, занимать государственные посты. Церковь получила право на приобретение недвижимости, строительство храмов, благотворительную и просветительскую деятельность.
I Вселенский Собор. Фреска. XI в. Демре, Турция
Однако IV век был для Церкви не только временем расцвета, но и временем больших испытаний, связанных с возникновением внутри Церкви новых расколов и ересей:
С началом IV века в жизни Церкви открывается новая эпоха. Империя в лице равноапостольного Кесаря получает крещение. Церковь выходит из своего вынужденного затвора и приемлет под свои священные своды взыскующий античный мир. Но мир приносит сюда с собою свои тревоги, и сомнения, и соблазны, — приносит и великую тоску, и великую гордыню. Эту тоску Церковь должна была насытить и эту гордыню смирить. В смуте и в борениях перерождается и воцерковляется Древний мир. Духовное возбуждение охватывает все общество — церковное и прицерковное, от верхов и до низов. И к религиозному исканию приражаются чужеродные страсти, — и расчеты правителей и политиков, и личные вожделения, и племенные раздоры… Время великого и победного торжества было для Церкви и временем великих искушений и скорбей[170].
Ереси и расколы возникали в Церкви и ранее. Достаточно вспомнить гностические течения II века, борьбе с которыми посвятил свое литературное творчество святой Ириней Лионский. Однако все эти течения оставались на обочине церковного бытия, носили маргинальный характер. Главная ересь IV века — арианство — вторглась в самую сердцевину Церкви, увлекла за собой значительное число епископата и духовенства, имперского чиновничества и знати, поколебала самые основы церковного бытия. Арианство, существовавшее в разных изводах, волновало и терзало Церковь на протяжении всего IV века. В значительной степени вопрос о победе над ересью был вопросом выживания Церкви, ее будущего.
В начале столетия константинопольский пресвитер Арий выступил с учением о том, что только Бог Отец вечен и безначален, а Сын родился во времени и не со-вечен Отцу. «Было, когда не было Сына», утверждал Арий, доказывая, что Сын является одним из творений Божиих, всецело отличным от Отца и не подобным Ему по сущности. Учение Ария было осуждено на церковном Соборе в Александрии около 320 года, однако ересь начала распространяться за пределы Александрии и вскоре достигла Константинополя.
В 325 году император Константин созвал в Никее церковный Собор, впоследствии получивший наименование I Вселенского. В нем приняло участие 318 епископов из разных областей империи. Значение Собора заключается не только в том, что это было первое после окончания эпохи гонений столь представительное собрание епископов, но прежде всего в том, что на Соборе основные догматы христианской веры были сформулированы в тех терминах, которые сохранились в употреблении на все последующие века. Символ веры Никейского Собора, начинающийся словами «Верую во единого Бога», стал классическим выражением веры Церкви.
Несмотря на соборное осуждение ереси Ария, она продолжала распространяться, и для противодействия ей потребовалась огромная богословская работа, в которой принимали участие ведущие церковные иерархи того времени. Оказалось, что ересь касается не каких-то отдельных аспектов вероучения, но его самых сердцевинных пунктов. Богословам необходимо было ответить на вопросы: кто такой Иисус Христос? равен ли Он Отцу или имеет подчиненное по отношению к Нему положение? является ли Он полноценным Богом? имеет ли одну природу с Отцом, или отличную от Отца природу? является ли Он творением Божиим, появившимся в определенный момент времени, или, как и Бог Отец, существовал вечно?
От ответа на эти вопросы зависело будущее всего христианства. Если изложить суть спора упрощенно, то на одной стороне мы видим богословов, объединившихся вокруг идеи абсолютной единственности и уникальности Бога Отца: никто не может быть равен или подобен Ему, никто не может обладать единой с Ним природой, никто Ему не со-вечен. Соответственно, Иисус Христос — одно из Его творений. Как и все остальные творения Божии, Он произошел во времени, Он иноприроден Богу Отцу и не равен Ему. Для ариан Иисус не был просто одним из пророков или учителей нравственности, они отводили Ему почетное место среди Божьих тварей. Но учение их было очень далеко от того понимания равенства и единоприродности Лиц Святой Троицы, которое — скорее на интуитивном уровне — существовало в Церкви на протяжении долгого времени, но которое теперь в ответ на брошенный вызов предстояло облечь в четкую богословскую терминологию, обеспечить безукоризненной доказательной базой, построенной на ясной аргументации.
По другую сторону баррикад оказалась целая группа богословов,
