Тайна Богоматери. Истоки и история почитания Приснодевы Марии в первом тысячелетии - Митрополит Иларион
Евангелист Лука. Миниатюра лекционария. XIII в. Византия
Размышляя о встрече Марии и Елисаветы, Ориген опровергает мнение еретиков, учивших, что Мария после рождения Христа вступила в супружеские отношения с Иосифом, за что была Христом отвергнута[148]. Дети Иосифа не были его детьми от брака с Марией:
Здесь мы должны опровергнуть распространенные возражения еретиков, чтобы некоторые из простых людей не попали в их ловушку. Я не знаю, в какое безумие нужно впасть, чтобы утверждать, что Спаситель отверг Марию, так как после Его рождения Она соединилась с Иосифом, и те, кто говорит такое, сами прекрасно понимают, что говорят. И когда еретики выскажут вам нечто подобное, отвечайте им так: «Елисавета, несомненно, была исполнена Святого Духа, когда сказала „благословенна Ты между женами“. Если Святой Дух назвал Марию „благословенной“, как мог Спаситель отвергнуть Ее?» Более того, заявления, что после рождения Иисуса Мария вступала в супружеские отношения, ничем не подтверждаются, ибо дети, которых называют детьми Иосифа, были рождены не Марией. И в Писании об этом ничего не сказано[149].
Словно предвосхищая христологические споры, которые развернутся в V веке, Ориген доказывает, что в утробе Девы был не просто человек, а Сын Божий:
Если бы рождение Спасителя не было небесным и благословенным, если бы не имело в себе нечто Божественное, превышающее человеческую природу, Его учение не распространилось бы по всему миру. Если в утробе Марии был только человек, а не Сын Бога, как тогда возможно, что и в то время, и сейчас многие исцеляются не только от телесных, но и от душевных болезней?[150]
Комментируя рассказ об обрезании Иисуса, Ориген обращает внимание на предписание закона Моисеева о том, «чтобы всякий младенец мужеского пола, разверзающий ложесна, был посвящен Господу» (Лк. 2:23). Выражение «разверзающий ложесна» наводит Оригена на следующие мысли:
А ложесна Божьей Матери были разверзнуты при рождении Сына, ибо до рождения Христа мужчина не прикасался к Ее священному лону. Дерзну сказать, что в тот момент, о котором в Писании сказано: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лк. 1:35), обрелось семя, и произошло зачатие; и Плод начал расти без разверзания ложесн. Поэтому Сам Спаситель говорит: «Я же червь, а не человек, поношение у людей и презрение в народе» (Пс. 21:7). Находясь в утробе Матери, Он видел нечистоту Ее тела, со всех сторон Его окружали Ее внутренние органы; Он терпел тесноту и нес тяготы земного существования. Поэтому Он сравнивает Себя с червем и говорит: «Я же червь, а не человек. Человек обычно рождается от мужчины и женщины; но Я рожден не от мужчины и женщины, как принято у людей, но как червь, который не принимает семя извне, а воспроизводится в себе и от себя и производит потомство только из своего собственного тела»[151].
Сравнение рождения Христа от Девы с размножением червей современному читателю может показаться, по меньшей мере, безвкусным, а кому-то даже кощунственным. Но во времена Оригена и эстетические критерии были иными, и подходы к тексту Священного Писания радикально отличались от современных. Так, например, утверждение «Сам Спаситель говорит: „Я же червь, а не человек“» следует понимать в контексте мессианского толкования псалмов: то, что говорилось в псалмах, признанных в церковной традиции как мессианские, то есть указывающие на Христа, автоматически приписывалось Христу.
Отвечая на вопрос, в каком смысле Лука называет Иосифа отцом Иисуса, если он же «ясно передал нам, что Иисус был Сыном Девы и не был зачат человеческим семенем», Ориген дает сначала простое объяснение: «Святой Дух почтил Иосифа, назвав его отцом, потому что он растил Иисуса». А затем «более глубокое объяснение»: «родословная Господа идет от Давида к Иосифу. Каким бы наименование Иосифа отцом Спасителя ни казалось бессмысленным, он назван „отцом“ Господа, чтобы дать ему место в родословной»[152].
Толкуя слова старца Симеона «Тебе Самой оружие пройдет душу» (Лк. 2:35), Ориген спрашивает: «Что это за оружие, которое проходит не только через души других, но и через душу Марии?» И отвечает:
Ясно сказано, что во время Страстей Христовых все апостолы соблазнились. Сам Господь говорит: «Все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь» (Мф. 26:31). И все они до такой степени соблазнились, что Петр — первоверховный апостол — трижды отрекся от Него. Почему мы думаем, что Мать Господа не подверглась соблазну, когда соблазнились апостолы? Если бы Она не претерпела соблазн во время Страстей Христовых, то Иисус не умер бы за Ее грехи. Но если «все согрешили и лишены славы Божьей, получая оправдание даром, по благодати Его» (Рим. 3:23–24), то тогда и Мария тоже соблазнилась. И именно это предсказывает Симеон, когда говорит: «И Тебе Самой оружие пройдет душу». Ты знаешь, Мария, что носишь Младенца, оставаясь девой, Ты слышала от архангела Гавриила: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя» (Лк. 1:35). «Оружие» неверности пронзит Тебе душу, и меч сомнения поразит Тебя, и помыслы будут раздирать Тебя, когда Ты увидишь Его. Ты слышала, что Его называют Сыном Божьим, Ты знаешь, что Он зачат без мужского семени, что Он распят и умер и подвергся наказанию людей, что перед концом Он произнес: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26:39). «И Тебе Самой оружие пройдет душу»[153].
Сретение Господне. Миниатюра Четвероевангелия. XII в. Византия
Толкуя рассказ евангелиста о том, как Иосиф и Мария потеряли двенадцатилетнего Иисуса, а затем нашли Его в храме, Ориген отмечает: «Не удивляйся, что Мария и Иосиф названы Его родителями, они достойны называться матерью и отцом; одна — за то, что родила Его, другой — за то, что заботился о Нем». И далее оспаривает буквальное понимание данного эпизода: Мария не могла беспокоиться об Отроке, потому что знала, что зачала от Духа Святого и не стала бы бояться, что Отрок заблудится или погибнет. А Иосиф «не мог страшиться, что Отрок погибнет, ибо знал, что Он — Божественен». По мнению Оригена, Иосиф и Мария искали Иисуса, опасаясь, «как бы Он не удалился от них или не оставил их и ушел в другое место или, что, по-моему, вероятнее всего, — как бы Он не вернулся на небо, чтобы сойти опять
