Этери Чаландзия - Человек и Церковь. Путь свободы и любви

Нельзя забывать о том, что примерно 10 % суицидальных случаев в обществе приходятся на молодых людей, не достигших 18 лет. Родители часто не понимают, что им надо вовремя остановиться, переждать, принять удар на себя, хотя бы потому что их ребенок просто не умеет еще владеть собой в стрессовой ситуации. Именно взрослым надо уметь отступить и выждать, пока страсти улягутся и появится возможность всем во всем разобраться. Надо дать ребенку понять, что ты рядом, ты не враг, не тиран и деспот, но и ты имеешь право на свое мнение. И главное, ребенок всегда должен знать, что его любят.

Одно из самых сильных потрясений юности – первая влюбленность. Она поражает сердце и ум и воспринимается как явление новой жизни. Если кто-то помнит себя в этом возрасте, он подтвердит, что именно так это и происходит. Мир переворачивается. Ничто не может сравниться для подростка с этой яркостью чувств, с этим ощущением полноты жизни и самого себя. Это не время полутонов, здесь во всем или предельное счастье, или глубочайшая драма. Подросток вдруг начинает совершенно иначе ощущать себя, каждое его движение, каждая мысль, каждое слово доставляют такую боль или такую радость, что он словно выпадает из реальности обычной жизни. И, конечно, никакие увещевания и призывы к разуму со стороны взрослых просто не достигнут его сознания. Влюбленный доверяет только собственным чувствам, только их воспринимает как истинные.

«Не знаю, удастся ли мне описать по порядку, каким образом я познакомился с одним из прелестнейших в мире созданий. Я счастлив и доволен, а значит, не гожусь в трезвые повествователи.

Это ангел! Фи, что я! Так каждый говорит про свою милую. И все же я не в состоянии выразить, какое она совершенство и в чем ее совершенство; короче говоря, она полонила мою душу.

Какое сочетание простосердечия и ума, доброты и твердости, душевного спокойствия и живости деятельной натуры! Все эти слова только пошлый вздор, пустая отвлеченная болтовня, не отражающая ни единой черточки ее существа. В другой раз… нет, не в другой, а сейчас, сию минуту расскажу я тебе все!»

И как бы родители ни переживали за своих детей, они просто обязаны дать им свободу. В этом и заключается смысл настоящей любви. Любить – значит доверять. Свобода всегда подразумевает огромный риск, но ее отсутствие – это отсутствие любви. В каком-то смысле родители всегда оказываются перед сложнейшим выбором. Им надо предоставить своему взрослеющему ребенку свободу, но не как форму безразличия – мол, делай что хочешь, мне все равно, – а именно как знак доверия и любви. Безусловно, они имеют полное право на свое мнение о молодом человеке или девушке, с которыми встречается их чадо, но на этом их участие заканчивается. Можно сказать: «Нам очень нравится эта девочка, нам будет приятно, если ты придешь с ней к нам в дом, надеемся, мы познакомимся и подружимся». Но можно признаться и в обратном: «К сожалению, нам кажется, что ты ошибаешься, посмотри внимательнее, прислушайся к себе, приглядись к этому человеку, это может быть неправильным и опасным для тебя». И все.

А дальше – то самое родительское послушание. Когда мы переживаем, молимся и плачем. Молимся и плачем. И надеемся на лучшее.

В нашей повседневной жизни есть вещи, на которые мы или не обращаем внимания, или считаем их неизбежным, а потому простительным злом. И тут в некоторых вопросах неодобрение священника вторично, поскольку, например, использование мата негативно не столько в религиозном, сколько в этическом аспекте. Сквернословие – это прежде всего нарушение норм – приличия, общежития, общения. Матерная речь неприемлема, поскольку она оскорбительна. И именно в этом аспекте религиозное сознание, как предтеча этики, рассматривает сквернословие как грех.

Кроме того, матерные слова в той или иной мере эксплуатируют сексуальную сторону человеческой жизни, которая в религиозном сознании табуирована. Причем эксплуатируют ее самым грубым образом, и в качестве объекта сексуальных спекуляций здесь выступает в основном образ матери. Поэтому во всех отношениях мат – это нарушение общепринятых норм поведения, а с религиозной точки зрения – и заповедей. Прежде всего, заповеди любви, целомудрия, отношения к родителям и т. д.

Но есть и еще кое-что. Дело в том, что с древних времен подобный лексикон использовался в заклинаниях. Предшественник матерного ругательства – проклятье. В русский язык эти слова вошли в основном в период татаро-монгольского ига. Некоторые из них постепенно стали словами бранными и грубыми, а другие оставались вполне употребимыми и неосуждаемыми. Например, слово бл-дь используется даже в церковно-славянских текстах. В акафисте Пресвятой Богородице есть такой текст: «Оставивший Ирода яко блядива неведущи пети аллилуйя». В этом смысле блуд, бл-дь и заблуждение – однокоренные слова.

Похожая история со словом хер. На самом деле это название буквы «х» в дореформенном русском алфавите. От ее написания образовалось слово похерить, т. е. перечеркнуть, – совершенно цензурное, получившее, однако, в наши дни ругательную коннотацию. Дело в том, что его корень хер стал заменять матерное слово, которое начинается с буквы «х».

Сегодня многие не просто используют мат в речи, а практически разговаривают на нем. Резко возросший уровень употребления брани говорит о мощнейшей десоциализации общества. Мы опустились на более низкую ступень не просто общения, а развития. Нам уже сложно изъясняться нормальным языком. Мат становится привычным способом коммуникации, люди воспринимают друг друга как объект для унижения и оскорбления. К сожалению, признаки плебейского сознания и деградации заметны на всех уровнях общества, от президента до простого рабочего.

Мат в искусстве – тема деликатная. Это вопрос цели и средств, насколько они адекватны друг другу. Зачем это делается? Почему? Всегда ведь есть альтернатива. Даже воровскую и уголовную среду можно изобразить достоверно, не используя табуированную лексику.

Медведев (Бросая игру.). Ты – что говоришь? Ты – про кого это? Племянница моя чтобы… ах, вор!

Пепел. Вор, а тобой не пойман…

Медведев. Погоди! Я– поймаю… я – скоро…

Пепел. А поймаешь, – на горе всему вашему гнезду. Ты думаешь – я молчать буду перед следователем? Жди от волка толка! Спросят: кто меня на воровство подбил и место указал? Мишка Костылев с женой! Кто краденое принял? Мишка Костылев с женой!

Медведев. Врешь! Не поверят тебе!

Пепел. Поверят, потому – правда! И тебя еще запутаю… ха! Погублю всех вас, черти, – увидишь!

Медведев (Теряясь.). Врешь! И… врешь! И… что я тебе худого сделал? Пес ты бешеный…

Пепел. А что ты мне хорошего сделал?

Лука. Та-ак!

Медведев (Луке). Ты… чего каркаешь? Твое тут – какое дело? Тут – семейное дело!

Бубнов (Луке). Отстань! Не для нас с тобой петли вяжут.

Вспомните картину «Джентльмены удачи» или пьесы Горького. Другое дело, что мат – это проверенный прием эпатажа. Примитивный и надежный способ заставить вздрогнуть аудиторию. Зачем? Опять же, вопрос открытый. Иногда за матом стоит большой художник, иногда – вообще никто не стоит. В «Москве – Петушках» Венечки Ерофеева, что называется, «из песни слов не выкинешь», в массе других случаев грязные ругательства в контексте литературного или какого-то другого произведения «искусства» ничего, кроме отвращения и чувства неловкости, не вызывают. Слишком большая разница между настоящим талантом и заигрыванием с публикой, между метким точным словом и пошлятиной.

В отличие от русской, европейская нецензурщина, например, французская или итальянская, в большей степени богохульна. Слова, которые считаются неприличными у нас, там воспринимаются, скорее, как литературные. А настоящая грубость имеет глубокий богохульный подтекст. Но при том, что в Европе секуляризация общества достаточно высока, грубое слово в приличном обществе все равно режет слух.

Неизбывная особенность нашего общества – алкоголизм. Пристрастие к спиртному объясняется чем угодно, от плохого климата до пресловутой загадки русской души, но если вспомнить «Повесть временных лет» Нестора Летописца или «Сказание о том, как Владимир веру выбирал», мы обнаружим интересную подробность.

Дело в том, что князь Владимир веру действительно выбирал, «испытывал». И приходили к нему разные люди, разное предлагали. Были и «немцы от Рима», германские миссионеры, проповедавшие латинское христианство, хазарские иудеи, были и волжские болгары, исповедовавшие ислам. И речи последних поначалу показались великому князю очень соблазнительными. Многое его вполне устраивало, а концепция единого Бога была разумна и с политической точки зрения. Однако в процессе переговоров выяснилось, что мусульмане не употребляют алкоголь и не едят свинину. Второе Владимира не заинтересовало, а вот запретом на алкоголь он был поражен, ведь «на Руси веселие есть питие!». И отказался от ислама. Так что можно сказать, что любовь к горячительным напитками и веселому времяпрепровождению сыграла свою роль в одном из важнейших политических и культурных вопросов огромной страны.