Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков
Любопытен сам факт отстранения от заграничной поездки за неподобающее поведение. Заметно стремление Синода направить в Пруссию вполне достойных церковнослужителей. Синод пытался исправить сложившуюся ситуацию возможными способами. Уже 24 февраля журнальным постановлением Синода было определено:
«Архимандриту Ефрему с прочими священнослужителями до отъезда в Пруссию служить, согласно его желанию, в воскресные и праздничные дни в церкви св. Харитония при Синоде.
На место уволенных – певчим был назначен сын священника Ахтырского полка местечка Рублевки Николай Федоров, бывший келейник иеромонаха Гавриила, а дьячком поддьячек синодального дома Никита Панкратьев, которые по должному испытанию их оказались к своим обязанностям годными»[105].
В то же время можно ещё раз вспомнить заурядное правило: лучших своих подчинённых и сотрудников никакой руководитель добровольно не отдаст. Как следствие, архимандрит Ефрем доносил Синоду, что
«порученное ему словесно от Синода наблюдение за всеми, направляющимися в Пруссию, не достигает цели. Многие священно-церковнослужители, особенно церковники и певчие, озорничают, пьянствуют с барскими холуями, по целым неделям не ходят на правило и многие живут развратно. Так, диакон Иванов своей жены не взял, а живет с работницей протопопа Иванова и ещё с другой бабой. Когда архимандрит пожелал провинившихся певчих наказать плетьми – они ему ответили, что на это ему нет указа, вырвались из горницы, избив ещё двух певчих. Архимандрит Ефрем просил Синод:
1) указом подчинить ему команду, чтобы иметь над ними право наказания;
2) дать ему надлежащее число солдат в помощь;
3) без его разрешения не давать причту жалования, чтобы не было на что пьянствовать;
4) дьякона Иванова от посылки в Пруссию отставить»[106].
Протопоп Михаил Иванов также подал 26 апреля 1760 года Синоду прошение, в котором жаловался, что «назначенный в Пруссию и проживающий с ним на квартире диакон Иван Иванов вечно пьянствует, живёт в великих непорядках и непотребствах и в довершение всего, оставя законную свою жену в Москве, якобы для сдачи своего места, сманил бывшую у него, протопопа, работницу, солдатскую жену Марью Осипову дочь, а другую не знаемо какую бабу с девочкой к себе принял и, наняв особливую квартиру, живет с ними вместе, не взирая на неоднократные увещания архимандрита Ефрема и увещательные письма своего отца, священника; а его, протопопа, с женой всячески поносил и бесчестил. В конце концов диакон Иванов за свои художества по постановлению Синода был отправлен обратно в Москву, а взамен его был назначен диакон Петр Федоров церкви святого пророка Ильи в Новгороде»[107].
Обеспечение церквей иконостасами и ризницами
Более успешно, хотя и не без проблем, решался вопрос обеспечения Прусских церквей иконостасами и утварью. Рассмотрев присланные из Москвы рисунки иконостасов, Синод 11 октября постановил:
«иконостасы написать по сочиненным архитектором князем Ухтомским двум кои за рукою его рисункам»[108].
Речь шла о чертежах большого иконостаса для Кёнигсбергской церкви и о чертежах двух малых однотипных иконостасов для церквей в Пиллау и Мемеле. Далее Московская контора двумя рапортами доносила, что
«росписание иконостасов для вышеуказанных трех церквей сдано ею с торгов за 1500 руб. живописцу Горшинову, Придворной камер-почмейстерской конторы рисовальному мастеру Поспелову и служителю дома покойного генерала-аншефа Салтыкова – Евстратову. Иконостасы будут выполнены по рисунку архитектора князя Ухтомского, из собственного материала подрядчиков, кроме шелковой материи и подкладки, добрым и искусным мастерством, хорошими венецианскими красками, и законченными должны быть предоставлены в 4-х месячный срок, то есть к 1 марта 1760 года, под штрафом за промедление одной трети подрядной цены»[109].
Затем началась эпопея с обеспечением архимандрита Ефрема шапкой. Архимандричья шапка представляла собою довольно дорогое изделие. Поэтому вначале Синод решил выдать ему что-нибудь из бывшего в употреблении и в Указе от 1 сентября потребовал от Московской конторы прислать в Санкт-Петербург старую шапку какого-нибудь умершего архиерея. В ответ на это требование Московская контора в октябре отвечала, что
«по справке в Синодальной ризнице и по смерти духовных персон такой архимандричьей шапки не имеется и купить готовой и к тому способной по многому и прилежному разведыванию нигде не отыскано, почему необходимо надлежит таковую шапку вновь устроить, а вкакую цену зделать о том Святейшаго Синода Контора непредставя Святейшему Правительствующему Синоду, сама собою определить не может, почему вкакую сумму объявленную архимандричью служащую также и панихидную шапки сделать повелено будет – требуется Ея Императорскаго Величества указу».
20 октября Синодом было разрешено Московской конторе заказать новую архимандричью шапку
«на малиновом бархате, украсив её имеющимися в ризнице каменьями и жемчугом, с образами, и чтоб вся она с небольшим свыше ста рублев коштовать могла и прислать наискорее возможно»[110].
4 ноября Синоду через его обер-прокурора князя Алексея Козловского вновь было объявлено Высочайшее повеление ускорить оборудование и отсылку церквей в Пруссию, предоставив предварительно всё для них изготовленное в Зимнем Дворце в комнате Ея Величества для личного Государыне осмотра. Об этом ускорении в Москву с указом Синода был послан на двух ямских подводах нарочный курьер сержант Стаханов, с выдачей ему 11 руб. 24 к. и особой инструкции[111].
17 ноября обер-прокурор Синода сообщил последнему:
«Работу иконостасов и утвари окончить не в 4-х месячный срок, а наискорее, для чего к трем живописцам добавить ещё нужное число их и через нарочно определенных караульных не допускать их к посторонней работе; если же ризница и утварь будут готовы раньше, то представить их Государыне особо, не дожидаясь иконостасов».
Об этом постановлением Синода 19 ноября в Москву был послан вторичный указ с нарочным курьером[112].
Выявились проблемы с изготовлением священных сосудов для прусских церквей.
«Согласно доношению Московской конторы Синод уведомлял Сенат, что заказанные с подряду купцу Василию Кункину серебряные сосуды, за неискустным изображением св. лиц, не могут быть отосланы в иностранные города, и что хотя и есть лучшие мастера, но Сенатом запрещено подобные подряды отдавать им. Присылались для осмотра некоторые вещи и спрашивалось, можно ли эту работу отдать другим искуснейшим мастерам, а Кункину приказать не мешать другим исполнять эти заказы»[113].
Дело Кункина разбиралось Конференцией. 29 октября последовал Указ Ея Императорского Величества «Об устранении московского купца Василия Кункина, за неискусство работ, от монопольного производства церковной утвари», очень пространный по объёму текста. В нём отмечено, что Святейшему Синоду были присланы образцы работ Кункина: два осеняльных креста, потир, дискос со звездою и два блюдца, да прибор на евангелие малое (средина и четыре евангелиста). Синод определил, что изображения святых
