Русская церковная смута 1921-1931 гг. - Антон Владимирович Карташев
Едва закончило свою работу Карловацкое совещание, Святейший получил свободу. В первое время неотложные вопросы церковной жизни в Москве и в России отвлекали внимание Св. Патриарха от зарубежных церковных дел, но уже в ноябре месяце 1923 года, как мы знаем теперь, Патриарший Синод проявил интерес и к зарубежным церковным делам и постановил запросить, на каком основании существует Карловацкий Синод.
Итак, при рассмотрении событий 1923 года мы констатировали наличность глубокого кризиса в среде «живой церкви», тогда как зарубежная церковная смута, хотя и медленно, продолжала развиваться. 1923-й год можно назвать годом соборов, т. е. совещаний всех церковных течений. Верные Патриаршей церкви епископы собрались совместно с Патриархом в июле месяце этого года и скромно назвали его совещанием, лишь выразив надежду, что при более благоприятных обстоятельствах соберется и Поместный Собор.
Живоцерковники и Карловацкие церковники заявили себя горячими сторонниками «соборности». В связи с этим живоцерковниками был созван свой собор в мае 1923 года. Ко второй половине мая и к началу июня относится деятельность собора в Карловцах. Мы уже видели, что древнерусское (церковно-славянское) слово «собор» не имеет строго определенного значения, поэтому все эти собрания могут в известном смысле быть названы соборами, т. е. съездами, совещаниями, собраниями.
Не в этом, однако, смысле употребляют этот термин живоцерковники и Карловацкие деятели. Они склонны своим совещаниям придавать значение полномочных органов церковной власти, т. е. считать их по древнерусской терминологии «совершенными соборами».
В этом отношении те и другие одинаково неправы. Основным условием для того, чтобы церковное собрание получило церковно-правительственное значение, нужно, чтобы на нем присутствовал «первый епископ»; по крайней мере, необходимо, чтобы собрание было созвано им, и план работ им был одобрен, так как каждый отдельный епископ, каким бы он ни был по счету – вторым, третьим или десятым, – «без рассуждения» первого епископа не может принимать никаких решений, выходящих за пределы его епархиальной власти. Нужно ли говорить, что вопросы, обсуждавшиеся на живоцерковном соборе 1923 года и на Карловацком съезде, выходили за пределы полномочий отдельных архиереев. При этом значительное число епископов, участников этих совещаний, в это время не имело никаких церковно-правительственных полномочий, или потому, что были уволены Св. Патриархом на покой (Карловацкие епископы), или потому, что вообще не имели кафедр, будучи только викариями (часть карловацких и живоцерковных епископов), или даже были рукоположены помимо главы русских епископов (живоцерковники), без утверждения которого не может быть поставлен ни один русский епископ.
Все это лишало и живоцерковный и Карловацкий собор понятия «действительных соборов», полномочных органов церковной власти, а, следовательно, поскольку к ним может быть приложимо название собора, оно обозначает не более как совещание. Это понимали и сами живоцерковцы, когда их августовский съезд приостановил и изменил решение их майского собора, т. е. они усваивали одинаковое значение собору, имевшему место в мае, и своему съезду, бывшему в августе. Было время, когда и зарубежные архиереи вполне отчетливо сознавали это, когда они церковному съезду, сыгравшему столь трагическую роль в жизни Русской Церкви, дали название церковного собрания.
Всего более к понятию «совершенного собора» подходило совещание епископов при Патриархе. На этом совещании присутствовал сам глава русских епископов, он созвал это совещание, число участников этого совещания в несколько раз превышало число членов Карловацкого собора, все они были канонически правильного рукоположения, и только потому, что не все епархии могли быть представлены на этом совещании своими правящими епископами, участники этого собрания именуют его совещанием. Независимо от названия оно имело огромное значение в деле организации верных и констатировало единомыслие верного епископата в России.
Ничего подобного не было ни на Карловацком совещании, ни на живоцерковных собраниях. Созванные помимо воли первого епископа Карловацкое и живоцерковные совещания внесли новые моменты разъединения в русскую церковную среду и, что особенно замечательно, каждое из этих совещаний внесло дальнейшее разделение даже в ту ограниченную группу, собранием которой оно являлось.
Допустив ничтожное, как казалось руководителям, отступление от церковного порядка, два последние течения, неожиданно для себя, оказались вне завета самого Основателя церкви, завещавшего Своим последователям единение. Так тесно связаны между собой соблюдение установленного строя церкви и служение основной задаче существования церкви на земле. Поэтому блюдение правильности церковного строя есть первостепенная задача для всего церковного общества, и в этом отношении никакие мотивы временной целесообразности не должны иметь значения.
IV. Выступления церковных отщепенцев против Главы русских епископов (1924 г.)
«Кто не дверью входит во двор овчий, но прелазит инде, тот тать и разбойник» (Ин. 10, 1).
«Не удивляйтесь, возлюбленные о Господе, если пастыри по виду хуже волков бывают… вы же, возлюбленные, не прельщайтесь злодейством и лукавством их. Но как приняли святое крещение от Соборной Апостольской Церкви, так от нее же научились иметь единого первосвятителя и, как научились, так и сохраните до конца веков» (Из грамоты митр. Фотия, нач. XV в.).
Мы знаем, какое важное значение имеет «митрополит области» или «первый епископ» каждого народа. Церковные правила называют митрополита «начальствующим» в митрополии.
Исключительное положение митрополитов в России подтверждается многочисленными фактами нашего прошлого. Митрополит Леонтий в конце Х века организует первые русские епархии. В XI столетии русский переводчик церковных правил «первого епископа» называет «старейшиной» епископов. Митрополит Иоанн II в своих ответах черноризцу Иакову говорит, что митрополит должен епископов «зле творящая поучати отеческим наказанием».
Даже тогда, когда рукоположение было совершено в Константинополе, епископ обязан был испросить благословение у Русского митрополита на свою деятельность. Во второй половине XII века ясно определилось политическое преобладание с.-в. Руси. Кн. Андрей Боголюбский с далекого севера распоряжался Киевским столом и держал на нем князей в своей воле. Политическое преобладание с.-в. Руси внушило мысль этому князю завести во Владимире, его стольном городе, митрополита. Он отправил ходатайство в Константинополь об этом, а затем – для рукоположения некоего Феодора. Патриарх отказал в этой просьбе князю, ссылаясь на то, что противно канонам разрывать единство Русской митрополии, и посвятил Феодора только во епископа г. Владимира. Еп. Феодор, гордый своим поставлением в Константинополе, чувствовал себя свободным от подчинения Русскому митрополиту и не поехал в Киев за благословением. Тогда митрополит послал грамоту во Владимир с увещанием: не
