Бегство из пламени огня - Алден Томпсон
Давайте рассмотрим этот вопрос в таком ракурсе: если я попрошу вас выбрать между добром и злом в нижеследующем списке, то вы скорее всего сделаете свой выбор без каких–либо затруднений и колебаний:
Радость — страх
Утешение — боль
Здоровье — недуг
Мир — война
Процветание — нищета
Красота — уродство
Почет — бесчестие
Истина — ложь
Жизнь — смерть
Тут и выбирать нечего — все понятно: у радости, утешения, здоровья, мира, процветания, красоты, почета, истины и жизни конкурентов нет. Есть целые библейские отрывки, которые укладываются в этот перечень как влитые. Например, Послание к Филиппийцам 4:8: «Наконец, братия мои, что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте».
А теперь настал черед для вопросов потруднее: вы когда–нибудь пробовали сопоставить Ветхий Завет с Флп. 4:8? Как по–вашему, что от него после этого останется? А сам Новый Завет вы по этому критерию когда–нибудь оценивали? Я помню, как один преподаватель ветхозаветной истории в Эдинбургском университете, посвященный христианин, проговорился мне, что хочет написать книгу обо всех «нехристианских высказываниях» в Новом Завете. Он жуть как устал от всех этих разговоров о «превосходстве» Нового Завета!
Ярким примером того, что бывает, когда к Библии подходят с «высокой» меркой, служит Томас Джефферсон, знаменитый государственный деятель и просветитель. Его сокращенная версия Евангелий, ставшая известной как «Библия Джефферсона», содержит всего лишь 25 000, а не 773 000 слов, как в полноценной Библии. Он вычеркнул все, что «не отвечало требованиям». Ничего сложного, сказал он. Слова, принадлежащие Иисусу, «выделяются на общем фоне так же ярко, как алмазы в навозной куче»[108].
Все дело в том, что большинству из нас будет совсем не сложно найти множество примеров из Библии и из реальной жизни, когда Бог использовал в Своих целях то, что справа в нашем перечне, а дьявол в своих — то, что слева. Я не перестаю удивляться, когда люди в очередной раз признаются мне — нередко при этом смущаясь и краснея — что наиболее важные уроки в жизни они получили в трудные для себя времена.
У Елены Уайт есть несколько ключевых цитат, которые указывают, на мой взгляд, в том же направлении:
Не существует ни одного благословения, излитого Богом на человека, и ни одного испытания, допущенного Им, которым не пытался бы воспользоваться сатана, чтобы соблазнить и погубить душу, если только мы дадим ему для этого малейший повод[109].
Человек может создавать обстоятельства, но не следует позволять обстоятельствам формировать человека. Нам надо пользоваться обстоятельствами как рабочими инструментами. Мы должны управлять ими, но нам не следует допускать, чтобы они руководили нами.
Сильные люди, как правило, встречали сопротивление, преодолевали в своей жизни препятствия и неблагоприятные обстоятельства, и все эти трудности, вызвав их энергию к действию, оказывались благословениями; они помогли им обрести уверенность в своих силах. Борьба и затруднения требуют проявления доверия к Богу и той стойкости, которая развивает силу духа[110].
Даже когда речь идет о таких понятиях, как правда и ложь, граница между ними кажется вполне определенной и очевидной, пока не начинаешь понимать то, что понял однажды Уильям Блейк:
Правда, сказанная злобно,
Лжи отъявленной подобна[111].
Поэтому давайте скажем прямо: Бог и сатана используют один и тот же набор инструментов. Но между тем, как они их используют и с какой целью, такая же разница, как между ночью и днем, жизнью и смертью.
Ну а как насчет страха? О том, как должно быть в идеале, написано у Иоанна: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви»[112].
Таков идеал. Но вся беда в том, что мы живем в беспокойном мире, где страх занимает свое непреложное место. Бог все время прибегает к нему, чтобы привести нас к Своему царству. Как сказано в Ин. 4:18, Бог стремится к тому, чтобы страха не было вовсе. Только тогда для нас будет возможна чистая, незамутненная радость. А пока Бог стоит перед дилеммой — и мы, кстати, тоже — которая метко подмечена у К. С. Льюиса:
Совершенная любовь, как мы знаем, изгоняет страх. Но не только. Страх изгоняют невежество, спиртное, страсть, предубеждение и глупость. Крайне желательно, чтобы все мы возрастали до той совершенной любви, в которой нет страха; и крайне нежелательно, чтобы мы с помощью какого–нибудь низменного средства избавлялись от нашего страха прежде, чем мы обретем совершенную любовь[113].
Слабость либерального подхода, представленного в сокращенной Библии Джефферсона, состоит в том, что без трудностей и неурядиц нам не понять, как Бог поступает по отношению к людям, перед которыми простирается долгий — а может, и не очень — путь к идеалу. Настоящая Библия приводит нам множество примеров, порой даже неприглядных, как действует Бог в этом мире, полном тревог и бедствий, ведя несовершенный народ к Своему царству.
Что касается страха перед вечно горящим адом, то Елена Уайт в конце концов поняла, что это демоническое искажение очень хорошего орудия воспитания — страха, который приносит одну только пользу в руках любящего Бога. Сатана присвоил это орудие и превратил его в инструмент вечного ужаса. Внушив людям, что именно этот инструмент находится в Божьих руках, сатана предпринял одно из самых опасных обольщений в истории вселенского конфликта между добром и злом.
Мы должны крепко–накрепко усвоить, что даже если такая посвященная христианка, как Елена Уайт, была увлечена этим обольщением, значит, вырваться из этого «пламени огня» будет не так–то просто. Но при этом спасение от него будет замечательным свидетельством о Божьей благости. К нему мы и будем стремиться.
Глава 7
Жестокий Бог? Чем мне помог Эдинбургский университет
Я уже не раз говорил о ключевом принципе в моем понимании Священного Писания и трудов Елены Уайт, согласно которому добрый и нежный Бог, явивший Себя в Иисусе и жаждущий привлечь к Себе наши сердца, готов, если нужно, быть жестоким и устрашающим по отношению к жестокому народу. И Он должен прибегать к насилию, если иначе их обратить
