Бегство из пламени огня - Алден Томпсон
«Люди часто говорят, что те или иные выражения не могут быть Божьими. Но Бог и не дает возможности судить о Себе в словах, в логике, в риторике, изложенных в Библии»[102].
Это означает, что все в Библии так или иначе указывает на Бога, но Сам Бог остается выше всего, что написано в Священном Писании. В этой связи мне приходят на ум замечательные слова Хью Уильямса, старого адвентистского служителя, сказанные уже много лет назад: «Не верьте всему тому, что принижает Бога в ваших глазах, ибо это наверняка неправда. Он настолько велик и благ, что, сколько б вы ни старались, у вас не получится думать о Нем лучше, чем Он есть на самом деле»5.
Что касается меня, то я вижу в Священном Писании, в жизни Елены Уайт и в моей собственной жизни отражение общих закономерностей, которые наводят на определенные мысли. И эти закономерности можно суммировать в двух ключевых словах: «время» и «воплощение».
Время. Между Едемом и рождением Царя в Вифлееме простираются тысячи лет. Почему? Во–первых, прослеживая логику Писания, адвентисты говорят, что Бог должен был позволить греху полностью проявить себя перед взором всей Вселенной. А это требует времени. Затем, когда разложение достигло величайших глубин, Бог проявляет Себя зримым образом, особенно в жизни Авраама, и еще раз — в судьбе Моисея. И вот, если Иисус — это воплощенный Бог, значит, Бог Ветхого Завета должен быть подобен Иисусу. Этот означает, что Он должен быть долготерпелив. А долготерпение требует времени. «Любить, — пишет Поль Турнье, — значит уделять время. Кому нужна такая любовь, если не хватает времени ее проявить»[103]. Я думаю, эти слова относятся к Богу не менее, чем к людям.
Даже когда Бог облекся в человеческую плоть и ходил по этой земле, Ему тоже потребовалась масса времени. Ученики были крайне медлительны, но Бог не подгонял их и не торопил.
И мне Он тоже дал много времени, как уже было сказано в этой главе — около двадцати лет, прежде чем осознание Божьей совершенной любви прогнало страх из моего сердца.
Поэтому не так уж странно, что Елене Уайт тоже понадобилось некоторое время, чтобы на смену страху пришла радость.
Воплощение. Когда я говорю о времени, ключевым критерием для меня служит истина о Воплощении, а именно сколько лет понадобилось для ее осознания — людям в библейские времена, Елене Уайт и мне лично. Смею заметить, что истина о Воплощении сыграла большую роль в жизни Елены Уайт, хотя бы судя по тому, какие перемены она привнесла в мою собственную жизнь. Мы еще поговорим о том, как принятие этой истины сказалось на жизненном опыте Елены Уайт. А пока давайте обратимся ненадолго к адвентистской истории.
Дело в том, что в богословии первых адвентистов не было понятия о Троице. Они не верили в то, что Иисус был Богом во плоти. Таким образом, для них — как и для меня в юности — жертва умилостивления в Его крови означала, что Иисус нам Друг, а Отец — нет. Иисус еще должен уговорить Отца стать нашим Другом! Может быть, именно поэтому те, кто не принимает учение о триедином Боге, вполне буквально живут в страхе Господнем, а не в радости Его.
В прошлом адвентистские историки и богословы стояли на том, что только некоторые из первых адвентистов не верили в Троицу. Наибольшей известностью среди таковых пользовались Джеймс Уайт и Урия Смит. Однако с недавних пор историки Церкви стали подходить к этому вопросу более объективно. По словам Рольфа Поглера, среди первых адвентистов «царило полное единогласие в отвержении учения о Троице»[104]. Этим и объясняется оживленная дискуссия, возникшая после выхода в свет в 1898 году книги Желание веков, в которой однозначно говорится о полноценной Божественности Христа.
Наиболее примечательными в этом смысле были слова Елены Уайт о том, что «Христос обладает жизнью — самобытной, незаимствованной, изначальной»[105]. Какое воздействие эти ее слова оказали на адвентистов, можно судить по реакции М. Л. Андреасена, в то время еще молодого служителя. Он был настолько поражен, что решил отправиться прямо к Елене Уайт в Элмсхэвен, чтобы самолично просмотреть ее рукописи. «Я прихватил с собой целый ряд цитат, подлинность которых хотел проверить по ее рукописным материалам, — говорил он. — Я помню, как все мы были удивлены, когда впервые вышло в свет Желание веков, ибо в этой книге мы нашли такое, о чем и помыслить даже не могли, и среди прочего — учение о Троице, которого в те времена адвентисты в массе своей не принимали». Что касается конкретного высказывания Елены Уайт о «самобытной, незаимствованной, изначальной» жизни Христа, Андреасен отмечал: «Это утверждение, может быть, и не звучит для вас столь уж революционно, но для нас оно звучало именно так. Мы не верили своим глазам… Я был уверен, что сестра Уайт этих слов не писала. Но затем я отыскал этот отрывок, написанный ею собственноручно, — в том самом виде, в каком он и был опубликован»[106].
Шел уже 1940 год, а Дж. С. Уошборн, пожилой адвентистский служитель, по–прежнему совершенно отвергал учение о Троице, называя его «уродливым языческим порождением… немыслимой, абсурдной выдумкой… богохульной пародией… неумелой, абсурдной, оскорбительной карикатурой»[107]. Что верно, то верно: некоторым людям далеко не сразу удается выбраться из адского пламени. А некоторые, пожалуй, так и остаются в нем до последнего. Что тут скажешь… А что бы сказал на это Бог?
Прибегает ли Бог к орудиям сатаны?
Этот вопрос звучит несколько дерзко, да и не совсем правильно. Однако он вполне может помочь нам разобраться в Библии, в трудах Елены Уайт и в нашем собственном духовном опыте. Отвечая на задание, связанное с ветхозаветными «жестокостями», один из моих студентов написал: «Я с детства усвоил, что всякое благо исходит от Бога, а за всякого рода злом стоит сатана». И в этом я с ним в общем–то согласен. Но при всей его убежденности, этому студенту не давали покоя ветхозаветные отрывки, в которых Бог,
