Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов
Бог не ожидал, что человек так распорядится своей свободой, или, если говорить иначе, надеялся, что Адам и его потомки не будут губить сами себя, отсекая себя от Творца, но они, соблазненные духом зла — змием, стали делать именно это. Стали делать это в раю, пренебрегая указанием Божиим, продолжили делать это и после изгнания из Эдема, пренебрегая даже своей смертностью, конечностью своего бытия. И потому раскаялся Господь, «и восскорбел в сердце Своем».
Но библейская повесть не ограничивается нравственным объяснением причины потопа. Она, что еще существенней, указывает и на источник сердечного растления человеков. Нам придется обратиться теперь к одному из самых «темных» мест Библии, к рассказу о брачном сожительстве сынов Божиих с дочерями человеческими[23]. Автор шестой главы Бытия дважды повторил эту причину растления [Быт. 6: 2, 4]. Но что это за таинственные «сыны Божии»? Экзегетика этого места Библии колоссальна. В иудаистской традиции Талмуда и Таргума под сынами Божиими обычно понимали отпрысков благородного сословия, смешивающихся с простолюдинками. Многие христианские отцы (Иоанн Златоуст, Кирилл Иерусалимский, Августин, Иероним) и некоторые новоевропейские богословы под сынами Божиими понимали потомков праведного Сифа, а под дочерями человеческими — женщин рода Каина. И наконец, большое число экзегетов, особенно первых веков христианства (Ириней Лионский, Климент Александрийский, Юстин Философ, Тертуллиан, Амвросий Медиоланский), и такие апокрифы, как книги Еноха и Юбилеев, и такие древние иудейские авторы, как Иосиф Флавий и Филон Александрийский, под сынами Божиими понимают духов, демонов, сожительствовавших с женщинами. Особое мнение передавалось в христианской огласительной школе Александрии: сыны Божии — это еще не воплотившиеся души, пребывающие в Боге, а дочери человеческие — это тела, в которые они желали воплотиться. Так учил Ориген, а до него Дидим Слепец.
В нашу задачу вовсе не входит давать новую экзегезу этого таинственного места Библии. Но важно обратить внимание на поразительный параллелизм предания о падении предпотопного человечества и рассказа о первом великом падении человека несколькими главами выше.
Синодальный перевод масоретского текста Торы в Бытии [6: 4-7] страдает видимой непоследовательностью. Приведем его полностью: «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали ра- ждать им: это сильные, издревле славные люди. И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время; и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил <...> ибо Я раскаялся, что создал их».
Читающему синодальный перевод не совсем понятно, почему исполины, да еще «сильные, издревле славные люди», вызывают у Господа чувство раскаяния за создание человечества. Однако слова еврейского подлинника проясняют смысл. Nephilim — исполины — это не столько большие по росту существа, сколько разрушители, ниспровергатели. Корень neph в первую очередь содержит именно эти смыслы. Называя этих же людей сильными (gibborim) и славными, Библия отнюдь не дает им этим положительных характеристик, подчеркивая лишь мощь разрушительной энергии исполинов и известность, которую они приобрели себе ею. Тогда выводы Бытия (6: 5) становятся вполне нравственно объяснимыми.
Но эти стихи шестой главы Бытия ставят и еще один нравственно ориентированный вопрос. Если некоторые земные женщины стали вступать в связь с сынами Божиими, то почему Господь осуждает всех человеков, как женщин, так и мужчин, и обрекает всех их на уничтожение в водах потопа? Параллелизм потопа и грехопадения праотцев позволяет, как мне кажется, найти пути ответа. Потоп — это в большой степени повторение ситуации грехопадения. Вновь змей вошел к жене (сыны Божии — к дочерям человеческим), вновь от этого союза родились дети — противление, гордость, погибель.
В некотором смысле начало шестой главы Бытия может рассматриваться даже как грехопадение наоборот. Если сыны Божии — это ангелы, небожители, то не они прельстили дочерей человеческих, но сами прельстились ими, их красотой. Соединение с проклятыми за грех Евы ее потомками означало соединение с проклятием и грехом. Ангелы предпочли исполнять свое страстное желание, а не быть посланцами Бога, для чего они и были созданы в начале. Для сынов Божиих браки с дочерьми человеческими стали погибельными, а рожденные от таких браков исполины-нефилимы как бы вдвойне падшими — и через волю первого человека и его потомков, и через волю тех ангелов, которые предпочли служение своим страстям служению Богу. Именно поэтому «все мысли и помышления сердец» этих исполинов «были зло во всякое время». И для этих нефилимов возвращение в стихию небытия, издревле символизируемую водой, было вполне естественным концом.
Спасся же из вод потопа лишь тот, кто был открыт Богу, кто знал только добро и не соединялся со злом, то есть пра-вед-ник. И Библия специально подчеркивает то, на что лишь намекают месопотамские легенды об Атрахасисе и Зиусудре, — «Ной был человек праведный и непорочный в роде своем: Ной ходил пред Богом» (Быт. 6: 9), как Адам до грехопадения и как Енох. То есть истинной причиной спасения Ноя были не стены ковчега из дерева гофер, но его чуждость злу и всецелая открытость божественному добру. Настоящим исполином, исполином духа, сыном Божиим был он, а не злосчастные нефилимы.
Герой Библии
Эта перспектива, которую школьное богословие назовет нравственной или этической, не эксплицировалась в до- библейских традициях Переднего Востока. Как уже говорилось, именно объяснением причины разлада между Богом и Его творением отличается Библия от древнейших памятников Египта и Месопотамии, авторы которых переживают ту же самую предельную задачу человека — победу над разделенностью и смертью, но не решаются доверить свои знания письменному слову. Древнее ми- стериальное знание о том, что человек сам причина своей бедственности, что его совершенство образа Божия им самим обращено в ничто, в mv, не доверялось никогда до Библии мертвой букве. Но незаписанное знание не значит несуществующее. Если бы этого знания не существовало в добиблейском человечестве, то упование и напряженное искание вечной жизни египтянами, шумерами, аккадцами, хананеями, критянами и греками было бы абсурдом от абсурда. Долгое же существование нормативных сотериологических практик почти что с безусловностью указывает нам на присутствие знания об опыте падшести в имплицитном богословии Древнего Востока.
