Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов
Соответственно, познание зла — это познание ничто. Это познание отсутствия, это познание того, что уже познал змей — дух зла. Это познание пустоты, соединение с ничто. И поэтому, когда Бог говорит Адаму: «когда ты вкусишь от плодов древа познания добра и зла, ты смертью умрешь», Он его не пугает и не наказывает. Бог констатирует абсолютную в своей простоте правду: в тот момент, в какой Адам вкусит альтернативное добру состояние, он перестанет быть. Ибо Адам есть не в силу своей природы — в силу своей природы существует только Бог, — а в силу творческого акта Бога. И если Адам себя отсечет от этого источника бытия и блага, его не будет в той степени, в какой он себя отсечет. Бог запрещает вкушать плод негативной свободы — свободы возвращения в ничто. Но человек создан свободным, и он может не послушать запрета своего Создателя.
Ева простосердечно отвечает на искушающий вопрос змея: «Плоды со всех дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». И сказал змей жене: «Нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло».
Змей, хотя и любит соврать — он же «отец лжи», — в данном случае говорит абсолютную правду. Вообще-то на самом деле библейский сатана говорит всегда правду, но говорит ее так, что люди, желая ему верить, всегда следуют путем ошибки. Что же он говорит на этот раз? Он говорит, что «вы не умрете, но будете (как мы) как боги» (во множественном числе) — 'elohim, буквально — силы. На древнем Переднем Востоке множественное число по отношению к слову «бог» дает много значений. Это может быть, скажем, и Девятерица Иуну — многоличностный образ Бога-Творца в Древнем Египте, и созданные Творцом многочисленные духовные силы, и даже люди, достигшие соединения с Богом после смерти или ритуально олицетворяющие Бога в земном мире (например, царь и некоторые категории священнослужителей).
В устах змея множественная форма 'elohim как раз и намекает на то, что Адам и его жена станут подобны тем духам, которые уже познали добро и зло, которые уже себя отсекли от Бога. «Мы добровольно отделили себя от Бога, но мы же живы, мы — есть! И вы такие же будете, так что не бойтесь. Вы обретете знание — ваши глаза откроются», — вот что транслируют прародителям эти духи. В некотором роде это тоже правда. Находясь всецело в состоянии добра, не видя альтернативного состояния, человек имел как бы закрытые глаза — он спал и видел счастливый сон. Чтобы оценить, как хорошо спать, надо быть разбуженным утром будильником. Вот именно такой звонок будильника и предлагает змей.
«И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание. И взяла плодов его и ела». Итак, мы видим, что библейский текст подчеркивает очень важный момент: плод дерева вожделен, ибо дает знание. О, сколько «хороших» слов сказали по этому поводу те богоборцы, которые читали Библию! Они говорили, что Библия запрещает людям знать, что она принуждает их к ограничению познания, ведет к обскурантизму. А на самом деле, о каком знании идет речь? Созданный Богом по Его образу, библейский Адам знал Бога и в Нем знал все. Он, Адам, был продолжением Бога в сотворенном мире. Но Еве вожделенно не знание само по себе, а знание для себя. Не для того, чтобы служить Богу, — это знание было у Адама и его жены, а для того, чтобы удовлетворять свои собственные вожделения, помимо Бога. Это было вожделенное знание. Узнать, чтобы подчинить, узнать, чтобы стать хозяином познанного, сделать, как говорил Фрэнсис Бэкон, знание — силой. Именно о таком знании говорится в этой фразе третьей главы книги Бытия. По сути, это то, что потом назовут магическим знанием. И такое знание предлагает змей жене. «Ты будешь знать», «ты будешь знать, как», «ты будешь знать метод», метод существования без Бога, вне Бога, как «мы уже существуем — ты же видишь, мы не умерли».
Почему человек захотел познать это альтернативное состояние и почему он мог это сделать? Человек сотворен свободным. Это — общечеловеческий религиозный опыт. Нет ни одной теистической религии, которая бы утверждала иное. О свободе человеческого сердца говорят даосы и говорят индийцы, говорят буддисты и говорят, безусловно, религии Запада. Идея свободы впервые для писаного слова звучит в Мемфисском богословском памятнике — египетском тексте, по мнению большинства ученых, середины III тысячелетия до Р.Х., причем звучит с предельной ясностью, с абсолютной четкостью. Это позднее, много позднее некоторые новые религиозные течения — ессеи в иудаизме, мутазилиты в исламе, лютеране и кальвинисты в христианстве — и некоторые философы, например Бенедикт Спиноза, стали отрицать принцип человеческой свободы, заменяя его полной предопределенностью: Ita est, ergo ita sit! — по слову профессора Арнольда Гейлинкса, сменившего католичество на учение Кальвина. Но это — XVII век после Р.Х.
Во времена создания Библии люди думали иначе: человек сотворен свободным. Свобода — это и есть образ Божий. И поэтому у человека есть возможность выбора — следовать ли воле Божьей, Абсолютному Благу, или отказаться, подобно духам, от следования воле Божией и перейти в состояние абсолютного зла. Понятно, почему не «добра и зла», а только и исключительно зла. Потому что добро познается как добро только тогда, когда мы познаем альтернативное состояние, состояние не-бытия, состояние вне Бога. В благе пребывая, мы не переживаем благо как благо, как здоровый человек не чувствует, что дышит, а рыба не наслаждается тем, что находится в воде. Но если рыба будет выброшена на берег или если человек заболеет астмой, то, соответственно,
