Махабхарата. Ревизия смыслов. - Пётр Степанович Лосев
Араньякапарва. Глава 200. Шлоки 1 — 11.
«Маркандея сказал:
Дхармавьядха, первый среди блюстителей всех дхарм, продолжал, о Юдхиштхира, свою поучительную беседу с быком среди брахманов: — «Дхармой является то, что подтверждается Ведами», — говорят старцы. Сложен, извилист и бесконечен путь дхармы. Если речь идет о смерти или о браке, ложь допустима: неправда здесь может обернуться правдой, а истина — ложью. Вывод таков: то, что служит вечному благу сущего,— истинно, иное деяние — зло. Посмотри, как сложна дхарма... (Но ведь) часто люди смиренные, способные, разумные не вкушают плодов, лишены (результата) своих прежних деяний; зато тот, кто всегда ищет вреда всему живому, обманывает людей, живет, глядишь, в свое удовольствие...».
Рассуждая о противоречиях окружающего мира, сложности и запутанности человеческих отношений, тонкости дхармы, Дхармавьядха приходит к необходимости лжи в таких случаях, как смерть и брак. Сюда он мог бы добавить болезни, отношения между супругами, иногда между взрослыми и детьми. В принципе таких явлений в жизни достаточно много. Но понятно и другое. Подобным образом можно всегда оправдать свое поведение какими-то высшими соображениями. Оправдание лжи и зла проводится не ради корысти, тут очевидно всем: они не могут быть оправданы. Но ложь совсем не выглядит адхармой, если она совершена ради спасения жизни человека (благая цель), в брачном деле (надежды на будущее счастье) и прочих неоднозначных случаях. Вот почему нужны знатоки дхармы. Они должны доказать справедливость формулы: совершая зло — творю добро! А ведь обладатель такого звания при желании всегда может найти лазейку в законе, а, будучи хорошим психологом, попытается манипулировать людьми. Здесь искус столь велик, что можно и добро представить злом.
Дхармавьядха развивает и конкретизирует ту часть речи Ханумана к Бхиме, где он предлагал считать дхармой то, что другим казалось нарушением дхармы.
Дхарма не могла объяснить множество различных противоречий бытия, в том числе и такое, что поведение добрых и смиренных людей, преданных дхарме, оказывалось очень часто не вознагражденным, а вот творящему зло, наоборот сопутствовала удача в делах. Пытаясь объяснить подобное отступление от божественной справедливости, Дхармавьядха, как и многие другие мудрецы и философы древней Индии, предлагает видеть причины этого в предыдущих воплощениях. Для доверчивых наивных людей, возможно, это и хороший аргумент. Но, к сожалению, его никак нельзя проверить. Зато им хорошо пользоваться для управления уже сейчас: формировать будущее можно, управляя настоящим, а управлять настоящим будет гораздо лучше, давая нужное объяснение прошлому. Блестящие и оригинальные индийские мифологемы, такие как дхарма и сансара, мокша и бхакти, аватара и карма не столько отвечали на философские вопросы о цели жизни людей на Земле, сколько являлись средством манипуляции ими в умелых руках знатоков закона и проповедников любви, отражали представления об устройстве Вселенной запутавшихся мистиков или были причудливым сплавом философских, естественнонаучных, социальных и утопических взглядов на жизнь различных идеологов и мыслителей, поэтов и влюбленных, реформаторов и ортодоксов.
Заканчивая свои поучения, охотник поведал брахману Каушике, как он добился совершенства. Он превращается в добропорядочного семьянина, грихастху, носителя сыновнего долга.
Араньякапарва. Глава 204. Шлока 3 — 4, 16 — 27.
«Охотник сказал:
Посмотри, о лучший из дваждырожденных, бык среди брахманов, в чем состоит моя непосредственная дхарм, соблюдая которую я приблизился к совершенству...
...Отец и мать для меня, о владыка, высочайшие божества. Что следует делать для богов, то я делаю для них. Как должны быть почитаемы миром все Тридцать три бога во главе с Шакрой, так я (почитаю) этих старцев. Дваждырожденные приносят дары божествам, а я неустанно одариваю (родителей). Нет для меня, о брахман, божества выше, чем отец с матерью. Я всегда стараюсь порадовать их цветами, фруктами и дорогими каменьями, о дваждырожденный! (Родители) для меня — те самые жертвенные огни, о которых говорят премудрые. Жертва и четыре Веды — все для меня они, о дваждырожденный! Они мне дороже жизни, дороже жены, сыновей и друзей. Вместе с женой и сыновьями я всегда ублажаю их. Сам я их мою, омываю им стопы и сам приношу еду, о лучший из дваждырожденных! Я рассказываю им подходящие к случаю истории, избегая неприятного, и доставляю им удовольствие, даже если для этого приходится идти против дхармы. Я делаю так, почитая дхарму наставником, о лучший из дваждырожденных! Во всякое время, о брахман, я неустанно (им) угождаю. У человека, о брахман, есть пять наставников: отец, мать, жертвенный огонь, Атман и учитель, о достойнейший из дваждырожденных! Кто относится к ним как должно, о первый из дваждырожденных, у того всегда зажжены жертвенные огни. Это извечная дхарма каждого домохозяина».
Охотник становится домохозяином. На примере семьи он хочет показать, как должна быть выстроена новая иерархия власти. Образцом для него является в этом смысле отношение сына к своим родителям. Эта метаморфоза вносит коррективы в его мысли. Продолжается скрытая полемика с Хануманом (вместо трех Вед авторитетными следует считать четыре) и с Кашьяпой (совет Тридцати становится советом Тридцати трех). Равными им он считает Шакру и, по всей видимости, Кришну и Шиву. Заслуги этих троих в уничтожении дайтьев, данавов и асуров невозможно преуменьшить и нельзя далее скрывать. Но основное жало его критики обращено к дайтье Прахладе, который внушал своему сыну Вирочане, что преданность дхарме должна стоять выше любви отца к сыну. Так могут вести себя только глупцы и профаны. Домохозяин устами Маркандеи, устанавливает новый культ и новую иерархию ценностей: не старшие должны опекать младших, а «младшие» должны служить «старшим», «сыновья» — «родителям». Фактор личной преданности обеспечивает лучшую управляемость людьми, чем забота старших о младших или догматическое следование доктрине. Это обнаруживает человека, который в корне хочет поколебать старые патриархальные отношения, выстроить новую иерархию власти, оставаясь до определенного времени в тени.
Домохозяин служит собственным родителям, как божествам. Его трепетное отношение к ним уподобляется совершению обрядов жрецами. Теперь намек охотника-домохозяина был адресован уже брахманам. Сам скромный рассказчик был явлен в качестве образца. Старшие оказываются предметом любви и обожания младших. Расхождение со взглядами дайтьи Прахлады кардинальное: не забота старших о младших, а служение младших вышестоящим — вот что должно быть основой властной пирамиды. Создателю нового культа требуются поклонники. Для них должны быть определены такие ценности, ради которых младшие могут пожертвовать своей жизнью, угождая старшим — наставникам. Слушателям нужно показать пример истинного служения и преданности.
Совершенства можно добиться только исполняя как следует свою дхарму.
