Дэйв Пельцер - Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство
В тот день на уроках я молился, чтобы настал конец света. Беспокойно ерзал на стуле, представляя, как мама лежит на диване, смотрит телевизор, напивается и думает, что бы такое сотворить со мной, когда я вернусь к ней домой. После занятий я бежал из школы, и у меня было такое чувство, будто к каждой ноге привязали по мешку с песком. Я молился, чтобы мамина подруга забыла позвонить ей или приняла меня за другого ребенка. А небо было такое голубое, и солнце жарко грело спину. Подойдя к дому, я вскинул голову и зажмурился от яркого света. Интересно, увижу ли я все это снова? Я тихо скрипнул входной дверью, проскользнул в дом и на цыпочках спустился в гараж. В любой момент я ожидал, что мама набросится на меня и швырнет на пол. Но этого не случилось. Я переоделся в рабочую одежду и пошел на кухню — мыть оставшуюся после маминого ленча посуду. Я не знал, где таится угроза, поэтому мои уши превратились в маленькие радары. Я напряженно прислушивался к тому, что происходит в доме, пытаясь понять, куда делась мама. При этом я продолжал мыть посуду, чувствуя, как сводит от напряжения спину. Руки тряслись, я не мог сосредоточиться на том, что делаю. Наконец я услышал, как мама выходит из комнаты и направляется на кухню. Я посмотрел в окно. Там весело смеялись и играли соседские дети. Я закрыл глаза и представил себя одним из них. Почувствовал тепло внутри и улыбнулся.
Сердце пропустило удар, когда я почувствовал, как мама дышит мне в шею. Тарелка выскользнула из рук, но я успел поймать ее прежде, чем она разбилась.
— Ах ты, шустрый маленький засранец! — прошипела мама. — Так быстро бегаешь, что хватает времени еду выпрашивать? Ну что ж… посмотрим, достаточно ли ты шустрый.
Я весь напрягся в ожидании удара. Но ничего не случилось. Я подумал, что мама вернулась на диван перед телевизором, — и снова ошибся. Она стояла позади меня и следила за каждым моим движением. Я видел ее отражение в кухонном окне. Она тоже заметила его и улыбнулась мне. Я чуть не описался от страха.
Вымыв посуду, я приступил к уборке. Мама сидела на унитазе, наблюдая, как я чищу ванну. Пока я на четвереньках оттирал кафельный пол, она спокойно стояла позади меня. Я думал, что она подойдет и пнет меня в лицо, но она ничего подобного не сделала — просто продолжала стоять. Я был сам не свой от недобрых предчувствий. Я точно знал, что она изобьет меня, вопрос в том, где и когда? Мне потребовалась вечность, чтобы закончить с уборкой в ванной. К тому моменту у меня уже руки и ноги тряслись от страха. Не мог сосредоточиться, думал только о грядущем наказании. Когда у меня хватало храбрости поднять голову и посмотреть на маму, она лишь улыбалась и повторяла: «Быстрее, мальчик. Тебе придется двигаться намного быстрее».
К вечеру я весь извелся и почти уснул в гараже, пока семья ужинала наверху. У меня было такое чувство, будто кишки завязались в узел от страха. Мне ужасно хотелось в туалет, но я знал, что без маминого разрешения мне нельзя даже с места сдвинуться, ведь в этом доме я всего лишь пленник. «Может, именно это она и задумала, — подумал я. — Наверное, заставит меня пить собственную мочу».
Сначала подобная мысль показалась мне нелепой, но я знал, что должен быть готов ко всему. Чем больше я размышлял над тем, что она собирается сделать со мной, тем меньше сил у меня оставалось на борьбу. Затем меня осенило: я понял, почему мама целый день ни на шаг от меня не отходила! Она хотела, чтобы я ни на секунду не мог расслабиться в ожидании удара. Но прежде чем я успел придумать, как справиться с этим, мама крикнула мне, чтобы я шел наверх. На кухне она сообщила, что меня спасет только скорость света, и лучше бы мне помыть посуду за рекордное время.
— И конечно, — усмехнулась она, — нет нужды говорить, что ты сегодня останешься без ужина. Но не волнуйся, я помогу тебе избавиться от чувства голода.
После того как с вечерними делами было покончено, мама приказала мне ждать ее внизу. Я стоял, прижавшись спиной к стене, и отчаянно пытался угадать, что же она задумала. Я весь покрылся холодным потом, который, казалось, пробирал до костей. За день я так вымотался, что начал засыпать стоя. Глаза слипались, голова медленно опускалась, и я резко вскидывал ее, пытаясь проснуться, но ничего не помогало: она продолжала болтаться, как поплавок на воде. Я словно впал в транс, душа покинула тело, словно ее унесло течением. Я чувствовал себя легким, как перышко, пока не приходилось снова вскидывать голову, чтобы очнуться. Я прекрасно понимал, что лучше мне не засыпать. Если мама поймает меня спящим, то точно убьет, поэтому я начал смотреть в заплесневевшее от сырости гаражное окно, прислушиваться к проезжающим машинам и наблюдать за красными огоньками пролетающих над нами самолетов. В глубине души я тоже хотел улететь.
Несколько часов спустя, когда Рон и Стэн отправились спать, мама приказала мне идти наверх. Я понял: время пришло. Страх в буквальном смысле сковал мои ноги, я еле-еле поднялся по лестнице. Мама измотала меня морально и физически. Я не знал, чего от нее ожидать, и просто хотел, чтобы она меня побила и отпустила в гараж.
Я открыл дверь и неожиданно успокоился. Весь дом был погружен в темноту, за исключением кухни. Мама сидела за обеденным столом; по тому, как она сутулилась и криво улыбалась, я понял, что она успела хорошенько напиться. Внезапно я почувствовал, что бить меня сегодня не будут. В голове по-прежнему был туман, но я стряхнул с себя оцепенение, когда мама встала и нетвердой походкой прошла к раковине. Она опустилась на колени, открыла тумбочку с чистящими средствами и достала бутылку с жидким аммиаком. Я не понимал, что происходит, и слишком устал, чтобы гадать. Мама взяла ложку, налила в нее аммиака и медленно повернулась ко мне.
Она наступала, капли резко пахнущей жидкости падали на пол, я начал пятиться, и пятился до тех пор, пока не уперся спиной в духовку. Я едва сдерживал смех. «И все? Это все? Она просто заставит меня проглотить ложку аммиака?» — спрашивал я себя.
Я не боялся — слишком устал. Только и мог думать: «Ну хорошо, давай сюда ложку, и покончим с этим». Когда мама наклонилась ко мне, она еще раз повторила, что меня спасет только скорость. Я пытался понять, к чему она это говорит, но измотанный мозг отказывался работать.
Увидев, что я без колебаний открыл рот, мама запихнула холодную ложку с аммиаком мне чуть ли не в горло. Я снова подумал, что легко отделался, а в следующее мгновение понял, что не могу дышать. Горло судорожно сжалось. Меня затрясло, я почувствовал, что глаза сейчас лопнут. Мама с интересом наблюдала за тем, что со мной происходит. Я упал на четвереньки. «Воздуха!» — отчаянно кричал мозг. Я изо всех сил колотил руками по кухонному полу, пытаясь сглотнуть и протолкнуть пузырек воздуха, перекрывший пищевод. И тут мне стало страшно. Слезы потекли по щекам; через несколько секунд накатила слабость, я уже не мог размахивать кулаками, оставалось только царапать пол. Я смотрел прямо перед собой. Перед глазами все плыло, я чувствовал, что теряю сознание. В тот момент я думал, что умру.
Я очнулся от того, что мама хлопала меня по спине. Сила ударов была такова, что я срыгнул, и ко мне вернулась способность дышать. Пока я жадно хватал ртом воздух, мама вернулась к стакану с выпивкой. Сделала большой глоток, посмотрела на меня сверху вниз и дыхнула винными парами. «Вот видишь, не так уж и сложно», — заметила она перед тем, как отпустить меня в подвал — спать на старой раскладушке.
На следующий день представление повторилось, только на этот раз зрителем был отец. Мама хвасталась, что придумала новый способ «отучить мальчика от воровства». Я знал, что все это она делает для собственного извращенного удовольствия. Папа безучастно наблюдал за тем, как она пытается скормить мне ложку аммиака. Но на этот раз я не собирался так легко сдаваться. Маме пришлось самостоятельно открывать мой рот, а я изо всех сил мотал головой, так что большая часть ядовитой жидкости пролилась на пол. Но того, что осталось, мне хватило. Я снова царапал пол в отчаянной попытке вздохнуть и смотрел на отца, пытаясь встретиться с ним взглядом. На этот раз мой мозг работал отлично, но я не мог выдавить из себя ни звука. А отец стоял и равнодушно наблюдал за тем, как я цепляюсь за его ноги. Мама присела, как она обычно присаживалась, чтобы погладить своих собачек, и несколько раз шлепнула меня по спине, прежде чем я потерял сознание.
На следующий день, во время уборки ванной, я подошел к зеркалу, чтобы осмотреть свой обожженный язык. Часть кожи слезла, а то, что осталось, было распухшим и покрасневшим. Я разглядывал раковину и думал, что мне очень повезло остаться в живых.
Хотя мама больше никогда не пыталась накормить меня аммиаком, несколько раз она заставляла меня пить отбеливатель. Но больше всего ей нравилось мучить меня средством для мытья посуды. Она выдавливала дешевую розовую жидкость прямо из бутылки мне в горло и отправляла в гараж. Когда это случилось в первый раз, я сразу бросился к водопроводному крану, не в силах терпеть ужасную сухость во рту. Я наглотался воды, но вскоре понял, что совершил страшную ошибку. У меня начался понос. Я умолял маму, чтобы она разрешила мне воспользоваться туалетом наверху, но она отказалась. Я стоял в гараже, боясь пошевелиться, в то время как жидкая масса текла по ногам прямо на пол.
