Карл Леонгард - Акцентуированные личности
Впрочем, князь имеет основания испытывать ненависть не только к Рогожину, но и ко многим героям романа: люди часто задевают его, насмехаются над ним, открыто называют его идиотом. Мышкин ни к кому не испытывает враждебных чувств, никем не возмущается; более того, анализируя поведение своих обидчиков, князь нередко склонен винить себя. В тех случаях, когда у него должны просить прощения, он сам его просит, ибо полагает, что проступок был спровоцирован чем-то в его поведении. Когда другим следовало бы устыдиться, Мышкин сам чувствует себя пристыженным. Это третья индивидуальная особенность, отличающая князя, – преувеличенное чувство стыда. Некий молодой человек оказал Мышкину незначительное одолжение. В знак благодарности Мышкин готов заплатить «благодетелю» десять тысяч рублей, но после этого великодушного предложения начинаются угрызения совести: князь жестоко корит себя за то, что предложил деньги в «грубой, неосторожной форме» и позднее просит простить его. Когда он впервые делает предложение руки и сердца Настасье Филипповне, в то время еще обыкновенной содержанке, а она бормочет что-то об оказываемой ей чести, князь говорит: «Я полагаю, что вы мне оказываете честь, а не я вам». Князь часто краснеет от стыда, хотя объективно для этого повода и нет. Вспомним, что мы отмечали выше доброту Вани и Натана Мудрого, но идеально добрый человек должен обладать сочетанием всех трех названных особенностей.
Идеальный образ доброго человека, созданный в этом романе Достоевским, едва ли может существовать в действительности. Князь – своего рода Христос, готовый полюбить своих врагов и подставить правую щеку, когда его бьют по левой. Достоевский сам говорит о его «христианском смирении». И все же Мышкин – не схема, не оболочка, внутри которой заключен голый принцип, с чем мы выше сталкивались у других авторов. Достоевский – настолько совершенный психолог, что даже идеальный образ остается у него человеком, т. е. он не превращает его в условную фигуру, в действующую маску. Несмотря на некоторое неизбежное преувеличение всех черт личности, обычное в романе, мы вправе сказать, что можно особенно хорошо проникнуть в психологию реального доброго человека, если знакомиться с нею по «преувеличению» Достоевского. Следует заметить, что добрые люди в действительности не являются акцентуированными личностями. Конечно, в них больше чем в недобрых людях сочувствия к окружающим, они – за мирное разрешение любого конфликта, они обладают и большим сознанием долга, но все эти качества не проявляются в чрезмерной степени, так что в целом тип не выходит за рамки человека среднего уровня.
Сходную с князем Мышкиным идеальную фигуру представляет собой Алеша из романа Достоевского «Братья Карамазовы». И здесь Достоевский изображает человека, который всегда все прощает и каждого готов полюбить. Только свойственная князю стыдливость у Алеши развита в значительно меньшей мере. Однако сталкиваясь со страданием, с болью, Алеша испытывает и жалость, и неодолимое желание, даже потребность помочь. Если помочь не удается, Алеша озабочен, опечален. Например, его доводит почти до отчаяния тяжелый конфликт между братьями Иваном и Дмитрием, ведь один обручен с женщиной, которую любит другой, а к чему может привести такая ситуация (с. 235):
Не новые ли поводы к ненависти и вражде в их семействе? А главное, кого ему, Алеше, жалеть? И что каждому пожелать? Он любит их обоих, но что каждому пожелать среди таких страшных противоречий? В этой путанице можно было совсем потеряться, а сердце Алеши не могло выносить неизвестности, потому что характер любви его был всегда деятельный. Любить пассивно он не мог, возлюбив, он тотчас же принимался и помогать.
Ко всему Алеше, точно так же, как и Мышкину, неведомо чувство вражды, и тем более ненависти. Он всегда настроен кротко, миролюбиво. Он никогда не нападает на другого, как бы его ни оскорбляли.
Особенно характерно поведение Алеши в сцене его случайного вмешательства в драку школьников, когда один из них избивает его камнями, а затем до крови прокусывает ему палец. Хотя Алеша знает, что нападение на него совершено без всякой причины, он тем не менее не испытывает гнева к злобному мальчишке (с. 226):
Алеша закричал от боли, дергая изо всей силы палец. Мальчик выпустил его, наконец, и отскочил на прежнюю дистанцию. Палец был больно прокушен, у самого ногтя, глубоко, до кости; полилась кровь. Алеша вынул платок и крепко обернул в него раненую руку. Обертывал он почти целую минуту. Мальчишка все это время стоял и ждал. Наконец Алеша поднял на него свой тихий взор.
– Ну, хорошо, – сказал он, – видите, как вы меня больно укусили? Ну, и довольны ведь, так ли? Теперь скажите, что я вам сделал?
Мальчик посмотрел на него с удивлением.
– Я хоть вас совсем не знаю и в первый раз вижу, – все так же спокойно продолжал Алеша, – но не может быть, чтобы я вам ничего не сделал, – не стали бы вы меня так мучить даром. Так что же я сделал и чем виноват перед вами, скажите?
В лице Алеши Достоевский также создал нечто вроде фигуры Христа. На это есть непосредственные указаний и в самом романе. Между Алешей и Ракитиным происходит следующий разговор (с. 447):
Ракитин не выдержал:
– Что же, обратил грешницу? – злобно засмеялся он Алеше. – Блудницу на путь истины обратил? Семь бесов изгнал, а? Вот они где, наши чудеса-то давешние, ожидаемые совершились!
– Перестань, Ракитин, – со страданием в душе отозвался Алеша.
– Это ты теперь за двадцать пять рублей меня давешних «презираешь»? Продал, дескать, истинного друга. Да ведь ты не Христос, а я не Иуда.
Доброму человеку Алеше Ракитин противопоставлен как злое начало, как Иуда. Он всюду сеет раздор, из которого жаждет извлечь для себя выгоду. В дальнейшем мы столкнемся с персонажами, злоба которых гораздо более жестока, чем у Ракитина.
Не лишен некоторого романтического преувеличения и «добрый» человек, изображенный Байроном в драме «Сарданапал». Ассирийского царя Сарданапала все считают недостойным потомком предков-воителей, так как он настроен против кровопролитных войн, против завоеваний. В бредовых снах ему является могучая владычица, его прабабка Семирамида. Сарданапал называет ее «чудовищем средь царственного рода»; «целомудренной бабкой-ведьмой, воинствующей Семирамидой». Позднее он обращается к ней так: «Прочь ты, прабабки тень, пятой кровавой/, Там в Индии, ступавшая по трупам». Посылать людей на смерть, покорять себе целые народы? Нет, у него другие идеалы: «Лучше было б, /Чтоб, сидя во дворце, она соткала/ Десятка два одежд, чем так бежать /С двумя десятками солдат, оставив /Волкам и воронам и вражьей злобе/ Тьмы тем своих рабов...» Сарданапал знает себя: он склонен любить, творить добро и прощать безрассудство. Он восклицает: «С меня довольно, /Коль я могу снять с подданных своих/ Нужду и страх и дать им умереть спокойно». Когда брат его жены, ассирийской царицы, нарушает границы этикета, Сарданапала лишь на мгновение охватывает гнев, а затем он произносит: «Я снисходителен и терпелив, /Ты знаешь это. Чем же ты встревожен?»
Он не может быть жестоким и к своим скрытым противникам – придворным, хотя не сомневается в их вине: он оставляет им оружие, обрекая себя на гибель. Мирра, его возлюбленная рабыня-гречанка, так говорит об этом поступке (с. 360):
– Он сбил его ударом крепким с ног,
И негодяй спастись пытался бегством,
Но, пожалев о нем в последний миг,
Царь спас его, своим венцом рискуя.
Сарданапал заставляет страдать свою жену, полюбив гречанку-рабыню, но и сам он страдает, видя скорбь царицы Зарины. Будучи уже близок к гибели, он организует бегство ее и детей, хотя Зарина не хочет покидать его, она все еще любит мужа. Попрощавшись с нею и оставшись один, он горестно восклицает (с. 350):
– Мне ль так страдать,
Не причинявшему мучений людям!
Неправда! С ней любили мы друг друга.
О, роковая страсть! Зарина,
Я дорого расплачиваюсь за твои мученья...
Его возлюбленная, рабыня Мирра, достойна столь самозабвенного чувства, она предана царю и говорит о своем унижении (с. 353):
Сарданапал
Ты ведь говорила о позоре.
Мирра
Да, и лишь моя любовь сильней его.
Несмотря на все старания царя спасти Мирру, она идет с ним на смерть.
Создавая образ Сарданапала, Байрон основывался на рассказе Диодора Сицилийского, который отмечает в царе «женственные черты». Может быть, этим объясняется то, что Байрон наделяет своего героя, наряду с мужественностью и благородством, некоторыми сугубо женскими качествами. Так, перед тем как отправиться в бой, Сарданапал смотрит на себя в зеркало; к лицу ли ему военные доспехи. А возможно, Байрон приписывает царю собственные черты характера. Как известно, поэт был тщеславен и всегда старался блеснуть изысканностью одежды. Сарданапал, можно сказать, идеал добродетели: это миролюбивый человек, владыка, испытывающий искреннюю жалость и сочувствие к своим подданным.
