Книга о любви - Джона Лерер
В начале исследования Эгеланн ставил перед собой узкую цель: он хотел выявить факторы, которые могли бы служить признаком будущего плохого обращения с детьми, чтобы социальные работники могли предложить таким матерям консультации заранее, до того как психике ребенка будет нанесен вред. Однако в самом скором времени ему, как и в свое время Айнсворт в Уганде, пришлось убедиться, что родители ведут себя очень и очень по-разному. Некоторые из новоиспеченных матерей обращались с детьми заботливо и ласково, невзирая на все трудности жизни. Другим с трудом удавалось держать себя в руках во время приступов гнева. Та же Вероника часто “сердито отталкивала” сына[93].
Чтобы разобраться в том, как все эти варианты поведения сказываются на детях, Эгеланн объединился с Аланом Шруфом, еще одним психологом из Миннесоты. Шруф был одним из первых последователей теории привязанности. Сначала они протестировали всех младенцев в возрасте двенадцати месяцев по “Процедуре непривычной ситуации”. Результаты подтвердили связь между родительской восприимчивостью и надежной привязанностью. Но Эгеланн и Шруф решили не останавливаться на достигнутом, и краткосрочный проект по выявлению факторов риска превратился в легендарное по продолжительности исследование, растянувшееся на десятилетия и охватившее несколько поколений испытуемых: “Мы плохо представляли себе, во что ввязываемся, – вспоминает Шруф. – Но стоит один раз увидеть, как начинают вырисовываться закономерности, как поведенческие модели повторяются снова и снова, и остановиться уже невозможно”[94].
Первый этап масштабного мониторинга они предприняли, когда детям исполнилось четыре-пять лет. Чтобы отследить все детские проблемы, Эгеланн и Шруф открыли собственный детский сад, который сорок испытуемых детей могли посещать бесплатно. Двадцать прошедших специальное обучение сотрудников подробно фиксировали особенности поведения в группах. Кроме того, ученые отсняли сотни часов видеозаписей, которые позже были проиндексированы и подвергнуты анализу[95].
Результаты получились убедительные. Дети с надежным типом привязанности вели себя в детском саду более независимо и общительно, легче завоевывали друзей, чем их сверстники с небезопасным типом привязанности. Они были меньше склонны задирать других детей и сами реже становились мишенями для задир. Они отличались более высоким уровнем самоконтроля, показывали лучшие результаты в тестах на интеллект, самооценку и устойчивость психики[96], а также проявляли больше сочувствия к окружающим детям[97]. (Все тесты проводились вслепую: исследователи не знали, к какой группе относились испытуемые по результатам исследований в годовалом возрасте.) В “Тесте с запечатанным ящиком”, например, в распоряжение детей предоставляли огромный выбор игрушек: “Лего”, фигурки супергероев, куклы и т. п. Несколько минут дети играли с ними, потом входил исследователь и объявлял, что эти игрушки попали сюда по ошибке из другой комнаты и их нужно вернуть. А дети могут выбрать себе новые из прозрачного пластикового ящика. Однако открыть ящик было невозможно. Таким образом моделировалась фрустрирующая ситуация. Но то, как дети справлялись с разочарованием, могло рассказать очень о многом. Большинство дошкольников либо быстро отказывались от попыток открыть ящик, либо старались расколотить его и злились, однако некоторые демонстрировали необычное поведение. Сосредоточенно, упорно, терпеливо они пробовали различные стратегии, чтобы открыть ящик (хоть это никому из них и не удалось). Через десять минут в комнату снова входил исследователь, открывал ящик и позволял детям играть в свое удовольствие.
Чем же объясняется такая разница в поведении? Судя по всему, типом привязанности. Около 40 % детей с надежной привязанностью показали наилучшие результаты в “Тесте с запечатанным ящиком”, при этом ни один дошкольник с небезопасной привязанностью не смог столь же эффективно действовать в смоделированной ситуации. Более того, 75 % испытуемых, показавших наихудшие результаты, были дети с ненадежной привязанностью, то есть, хотя трудная ситуация, созданная исследователями, была никак не связана с тем, какие отношения сложились в семье ребенка, эти отношения влияли на его поведение. Это фактор, который нельзя не учитывать[98].
Прошло пять лет. Детей пригласили в летний лагерь в кампусе университета Миннесоты. Как и в случае с дошкольниками, исследователям удалось создать естественные условия для наблюдения за детьми и собрать беспрецедентный объем данных, пока дети играли в футбол и софтбол, плавали в бассейне, совместно рисовали и мастерили. И вновь результаты наблюдений однозначно показали, что тип привязанности, сложившийся в раннем детстве, имеет долговременные последствия. Дети с надежной привязанностью в целом демонстрировали более развитые социальные навыки, им лучше удавалось завязывать и поддерживать отношения со сверстниками. Они проводили в среднем на 40 % больше времени в обществе друзей. Когда исследователи ставили перед десятилетними детьми различные сложные задачи – например, преодолеть полосу препятствий, – “испытуемые с надежным типом привязанности отличались лучшей организацией, не пытались винить других в своих неудачах и выполняли упражнение намного эффективнее”[99].
Продолжив исследование на этапе раннего взросления, Эгеланн и Шруф сделали неожиданное открытие: со временем зависимость между сложившейся в младенчестве привязанностью и поведением становится только сильнее! У подростков тип младенческой привязанности еще заметнее сказывался на их поступках и стратегиях, чем в пятилетнем и десятилетнем возрасте. “Показательно, не правда ли? – пишет Шруф. – Внешне эти ребята уже почти взрослые, и в то же время мы видим четкую корреляцию их поведения с типом привязанности, диагностированным в годовалом возрасте!” Ученые из Миннесоты обнаружили, что юноши и девушки, у которых в младенчестве сформировалась надежная привязанность, лучше успевают по школьным предметам и показывают более высокие результаты стандартизированных экзаменационных тестов. Кроме того, наблюдалась обратная зависимость между надежностью привязанности и нарушениями дисциплины. Присутствие в жизни ребенка в возрасте до трех с половиной лет восприимчивого и готового поддержать взрослого оказалось более верным залогом успешного окончания школы, чем высокие показатели теста на интеллект (IQ)[100].
Почему же поведение подростков так сильно зависит от ранней привязанности? Как и младенцы, дети переходного возраста заняты формированием отношений с окружающими людьми, они все больше и больше времени проводят с друзьями. “Они [подростки] стремятся к достаточно близким отношениям, – пишет Шруф. – Но для этого необходимо доверять людям. Нужно уметь говорить им о своих чувствах. Нужно открыться. А способность к этому опирается на навыки эмоционального взаимодействия, которые очень сильно зависят от того, какая привязанность сформировалась у человека в первые месяцы его жизни”[101]. Точно так же как младенцы учатся демонстрировать свою незащищенность (обычно они пытаются донести эту информацию до объекта привязанности при помощи плача), подросткам приходится учиться идти навстречу сверстникам и заводить друзей. Быть уязвимым не признак слабости. Это способ подпустить человека к себе.
