Мальчики, вы звери - Оксана Тимофеева
Одним словом, перед нами калейдоскоп ассоциаций, в которых все представители ближнего круга мальчика по очереди предстают в обличье лошадей, включая его самого. Страх словно приоткрыл иное измерение реальности – театр души, в котором всех людей играют лошади. Обращает на себя внимание то, как снова и снова терпят неудачу постоянные попытки отца (и Фрейда) организовать материал вокруг единого нарратива и выяснить, кто из членов семьи на самом деле притворяется лошадью, пока на сцене появляются все новые и новые персонажи с лицами лошадей. Это лошадиный театр.
Не стоит забывать, что действие происходит в 1900‐е годы, до наступления эпохи автомобиля и появления других современных средств передвижения. В то время лошади были неотъемлемой частью городской и сельской жизни; именно они перевозили людей и товары всех сортов. Где были люди, там были и лошади. Сегодня, когда лошади на улицах появляются крайне редко или не появляются вообще, такой страх вполне мог бы остаться незамеченным, но маленький Ганс видит множество лошадей каждый день. Вот почему его фобия вызывает такое беспокойство: она реально мешает жить.
Описывая фобии вроде той, которой страдает маленький Ганс, Фрейд предлагает термин «тревожная истерия» (Angsthysterie)[37]. Как он пишет: «Для этого есть все основания, поскольку психический механизм развития таких фобий во всем, за исключением одной детали, подобен механизму истерии. Единственная, но очень важная отличительная особенность механизма фобий заключается в том, что при этих расстройствах либидо, отторгнутое от патогенных переживаний в результате их вытеснения, не подвергается конверсии, не направляется из психики[38] в сферу соматической иннервации, а высвобождается в виде страха»[39]. Это различение основано на фрейдовской теории инфантильной сексуальности, согласно которой истерия вызвана либидо (а не травмой, как он считал вначале). Если обычная истерия конвертирует либидо в блуждающий по телу симптом, тревожная истерия превращает его в страх. Фрейд отмечает, что такие психоневротические заболевания встречаются чаще всего и возникают в самые первые годы жизни: это, «по существу, типичный детский невроз»[40].
Согласно Фрейду, поначалу тревога, возникшая на месте высвобожденного либидо, – это пустая форма, которая может быть заполнена любым содержанием: объект страха вторичен по отношению к самому страху. Так объясняет он и случай Ганса: вначале было влечение к матери, а потом оно подверглось вытеснению и превратилось в тревогу: «Этот страх, подменяющий собой вытесненное вожделение, поначалу остается беспредметным, как всякий детский страх; это еще просто страх, а не фобия»[41]. Мальчик даже не знает, чего именно он боится, пока его тревога не фиксируется на каком-либо определенном объекте. Возможно, повсеместное присутствие лошадей могло бы объяснить, почему маленький Ганс выбирает бояться именно этого конкретного животного. Однако остается вопрос: что именно могло спровоцировать начало фобии? Отец начинает с предположения, что боязнь укуса лошади могла иметь отношение к тому, что Ганс увидел лошадь с большим пенисом[42]. Но у мальчика были и более правдоподобные причины бояться: например, однажды ему сказали, что, если он тронет лошадку, она откусит ему палец (отец, конечно, объясняет это страхом кастрации). В ходе дальнейшего диалога всплывают новые детали, которые вносят коррективы в первоначальный сценарий.
Одна из таких деталей особенно важна. Как сообщает отец, их дом расположен таким образом, что окна открываются прямо на склад, возле которого постоянно ездят телеги: «Напротив нашего подъезда, на другой стороне улицы, находится товарный склад акцизного ведомства с погрузочным помостом; туда целый день подъезжают подводы, на которые грузят ящики и разные тюки. Двор склада отгорожен от улицы решеткой. Окна нашей квартиры выходят прямо на ворота, ведущие во двор склада»[43].
План двора. Приводится по: Фрейд З. Фобические расстройства. С. 54
После этого описания отец упоминает важный эпизод из истории болезни ребенка: «На днях я заметил, что Ганс сильнее всего пугается, когда видит, как подводы поворачивают, чтобы въехать в ворота или выехать со двора. Я как-то раз спросил его, чего он боится, и он ответил: „Я боюсь, как бы лошади не упали, когда воз поворачивает“»[44]. В случившемся позже разговоре Ганс дает полноценную версию, откуда возникла фобия, которую он называет «дурью», – и это совсем не фантазия. Оказывается, страх был спровоцирован случаем из жизни: мальчик вспоминает, что однажды, когда они гуляли с матерью, он увидел, как большая ломовая лошадь упала и задрыгала ногами. Он испугался и подумал, что лошадь умерла:
Ганс: «А еще я больше всего боюсь мебельных фургонов».
Я: «Почему?»
Ганс: «Когда лошади тащат тяжелый мебельный фургон, мне кажется, что они сейчас упадут».
Я: «А маленьких повозок ты, значит, не боишься?»
Ганс: «Нет, маленьких не боюсь, и почтовых тоже не боюсь. А вот когда омнибус проезжает, я больше всего боюсь».
Я: «Почему? Из-за того, что он такой большой?»
Ганс: «Нет, просто я однажды видел, как лошадь везла омнибус и упала».
Я: «Когда это было?»
Ганс: «Когда я „дурь“ переборол и с мамой гулять пошел, мы тогда еще жилетку мне купили».
(Потом жена подтвердила его слова.)
Я: «И что ты подумал, когда лошадь упала?»
Ганс: «Подумал, что теперь всегда так будет. Все лошади, когда омнибус везут, будут падать».
Я: «Всегда будут падать, когда везут омнибус?»
Ганс: «Да! И когда мебельный фургон везут – тоже будут падать, только не так часто».
Я: «До этого у тебя такая дурь уже сидела в голове?»
Ганс: «Нет, тогда-то она и засела. Когда я увидел, как лошадь везла омнибус и упала, я так испугался, правда! Вот тогда на прогулке дурь мне в голову и засела»[45].
По всей видимости, мысль о том, что лошадь упадет, отличается от более раннего страха быть укушенным. Однако в том же диалоге Ганс
