Кабинет психотерапевта - Сесиль Лётц
Он страдает от того, что больше не нужен семье. Том не знает, на какие средства живут жена и Лисси. Она никогда ничего от него не требует, ничего не просит. Том подозревает, что «за этим стоит ее мошенник» или что Стефани вела «двойную бухгалтерию». Он страшно обижен, что понятно; в то же время едва ли помнит, что сам годами изменял жене, даже хвастался этим мне. Он чувствует себя ограбленным, использованным, обманутым. Без такого мощного оружия, как деньги, Том выглядит беспомощным и маленьким. Как ему открыться другому человеку, не манипулируя и не подавляя его? Откуда ему знать, что думает и чувствует собеседник? Обычно Тому тяжело даже думать в этом направлении; он отмахивается и от мыслей о том, что возможны другие отношения с дочерью. Том настаивает: «Она больше не хочет контактировать со мной, я должен уважать это». В другой раз он ссылается на мои же слова, извратив их: «Вы сами сказали, что я преследую ее. Если она захочет, то обязательно позвонит».
В пассивном отношении Тома к Лисси я вижу твердое намерение не решать вопросы взаимоотношений силой. И верно, ему стоит оставить дочь в покое, чтобы позже между ними возникли новые отношения.
Но, видимо, он смирился с собственным полным бессилием: если он больше не может контролировать ситуацию, то у него на руках нет козырей. Он ничего не может сделать, а следовательно, не нужен людям.
Несмотря на все обвинения и отчаяние, Том больше не попадает в стремительный водоворот чувств и эмоций, как когда-то. Теперь наши с ним отношения поддерживают его.
В своей компании Том также создал достаточно устойчивую среду, прочные рабочие отношения с большинством сотрудников, что придает ему ощущение стабильности и смысл: у него есть место, где он нужен. Даже если его мучит бессонница и он всю ночь бодрствует, ему не бывает настолько плохо, чтобы переносить или отменять встречи.
Однажды весной Том приходит на сеанс в явно хорошем настроении, впервые за долгое время. «Мне написала Лисси, — начинает он разговор. — Я даже ничего не сделал». На самом деле это не так. Накануне устных экзаменов Лисси он отправил ей сообщение. Он зачитывает послание мне: «Держу за тебя кулачки. Папа». Во второй половине дня пришел ответ: «Спасибо. Помог». Сначала Том даже не может понять, почему именно это послание подтолкнуло Лисси к ответу.
— Может быть, потому что в мыслях вы наконец-то были с ней, — предполагаю я.
— Это случилось спонтанно.
Именно это и позволило установить контакт. Том думает о Лисси и сообщает ей об этом, ничего не требуя взамен: спонтанный поступок, честное чувство, без всякого умысла. Том уже готов звать дочь в гости, появиться с цветами перед ее школой после очередного экзамена, но после нашего разговора понимает, что, вероятно, это слишком быстро, у Лисси может возникнуть ощущение, что он давит. Вместо этого он пишет дочери: «Если хочешь, могу встретить тебя после экзамена и мы сходим попить кофе». На что Лисси отвечает: «Спасибо. Я уже еду с подругами».
Отношения Тома и его дочери не так просто вылечить. Первый короткий контакт затухает. Лисси не приглашает отца на выпускной бал, что сильно огорчает того. Но он не давит на дочь: благодаря терапии он отдает себе отчет в том, насколько хрупка связь между ними. Отец наверняка нанес немало ран Лисси. Сейчас речь не о скорейшем возмещении ущерба, а о признании того, что произошло. Лисси от своего не отступится, не согласится ни на какое поспешное примирение, и, по-моему, это справедливо. Том терпит ее отказы, не прибегает к силе, хотя ему это очень тяжело дается. Он часто приносит на сеансы заранее составленные эсэмэс, чтобы обсудить их со мной; обычно он не отправляет их. Том не мстит дочери, не преследует ее. Тот факт, что Том сначала совещается со мной, а не действует нахрапом, указывает на то, что мы с ним довольно далеко продвинулись в нашей работе. Том говорит однажды: «Только отсутствуя в ее жизни, я стану хорошим отцом. Вот печальный итог».
Во время летнего перерыва в психотерапии, которая длится уже седьмой год, Том принимает решение. Он хочет переписать на Стефани часть имущества и готов согласиться на развод, если она этого захочет. «Война проиграна», — лаконично комментирует он собственное решение. Но он рассматривает это как плату за причиненную им боль Стефани: «Я не избавлюсь от прошлого. Но тогда мне, по крайней мере, не придется нести это дальше в будущее». Он хочет наконец поставить точку в этой главе. Но ему не удается решить проблему так легко. Стефани не выказывает благодарности, которой втайне ожидал Том. Напротив, его предложение приводит ее в негодование. Том борется с провокациями, вступает с ней в схватки. Но перераспределение активов, а также предложение о разводе он оставляет вне игры, не используя в качестве инструмента давления на Стефани.
Осенью Том выглядит измученным, но гораздо более спокойным. Стефани получила причитающуюся ей часть имущества, документы о разводе поданы. На «злые сообщения» от жены он больше не отвечает. «Женщина многое пережила со мной».
Том за лето полностью преобразился. Он переделал весь дом, как он подчеркивает, по своему вкусу. «Больше никаких бежевых диванов и ковров», — говорит он. Вместо этого — яркие цвета и современные произведения искусства. В том числе картина художника, чья работа висит и в моей клинике. Только детскую комнату Лисси Том не трогает.
— Она должна остаться прежней, возможно… — Том не договаривает.
Хрупкая связь между Лисси и Томом не обрывается. Он помогает ей с переездом в город, где она собирается учиться, рад возможности провести с ней время. «После этого она еще и пригласила меня выпить пива с ее лейтенантом. — Том весело смеется. Ему странно видеть свою дочь такой взрослой. И после паузы он добавляет: — Я горжусь своей малышкой». Том в последнее время мне очень симпатичен. И я чувствую себя отцом, который гордится своим ребенком. Следующие несколько месяцев не всегда будут такими счастливыми и мирными, но новые события в жизни Тома случаются все чаще. Он снова достает свою коллекцию старых джазовых пластинок, с удовольствием слушает их, ходит на концерты и другие культурные
