Кабинет психотерапевта - Сесиль Лётц
Том преподносит мне такие отчеты из своей жизни как маленькие сокровища, и это настоящие подарки для меня: они означают, что наша работа не напрасна. Том может вспылить, особенно под давлением, или когда чувствует себя виноватым, или ему кажется, что на него нападают. Тогда проявляются старые паттерны поведения. Но даже на пике гнева Том не несет в себе угрозы для себя и окружающих, как раньше.
Настал период, когда мы можем говорить о хорошем, в том числе приятных воспоминаниях, и устанавливать положительные связи между прошлым и настоящим.
Том рассказывает об учителе химии, который ему очень помог и которым он восхищался. Не только потому, что он, по словам мужчины, знал почти всё, но и «потому, что, я думаю, он любил меня, видел, что во мне что-то есть; это очень мотивировало меня, — наверное, поэтому я был так хорош в химии».
Новый положительный объект воспоминаний, в котором я вижу себя.
Говоря о родителях, Том бросает в их адрес упрек за упреком. Он обвиняет мать в бессердечии, безумстве, называет ее «пугалом на древе жизни». Я могу понять его озлобленность, но задаюсь вопросом, все ли так просто: мать — воплощение лишь зла и всего плохого, от нее не ждут ничего иного? Что-то дрогнуло в Томе, когда я спрашиваю его, неужели не было у них приятных моментов. Сначала ему ничего не приходит в голову, но на следующем сеансе он говорит, что думал об этом. В чем-то он ей даже благодарен: конечно, она по-своему желала ему лучшего.
Но было бы прекрасно, если бы они не конфликтовали, а «наступил просто мир». Такое редко случалось. Мать становилась мягче, когда сильно уставала. Он вспоминает, как они вместе ходили по магазинам. В семь или восемь они отправлялись за покупками, много спорили, ссорились. Но на обратном пути в автобусе, с полными пакетами, она, усталая и довольная, мило дремала. Он клал голову ей на колени. Люди в автобусе, по словам Тома, наверняка думали: «Как хорошо они ладят!» «И тогда я тоже в это верил!» Меня огорчает, как он это говорит: мечта о гармоничных отношениях с матерью связана с невинной сценой, в которой та не достает его, а он хотя бы может притвориться, что отдыхает с ней, прижимается к ней.
Тому тоже грустно, когда он думает об этом. Как будто несколько приятных воспоминаний открыли ему, в чем он так нуждался и чего не получил. Это упущенное добро — то, что невозможно ни вернуть, ни исправить. В рамках психоанализа это спасительный опыт: хранить в душе что-то доброе, а не только быть слизью. Как только Том начинает вспоминать о хорошем, запускается процесс горевания, оплакивания прошлого. Но жизнь продолжается. Как же семья Тома, его жена и дочь?
Пустой дом
Мы с Томом работаем уже шесть лет. Долгий путь, в том числе для психоаналитической терапии. За последние годы я видел его чаще, чем кого-либо из моих друзей или родственников. Именно с прошлого кризисного года между нами возникло что-то доверительное, и я с нетерпением жду встречи. Первый длительный этап терапии заключался в осмыслении нарциссической защиты и выработке жизнеспособных стратегий построения отношений, а второй определялся личностным кризисом. На третьем меня все больше волнует вопрос о будущем Тома и его жизни по окончании нашей работы. Нередки случаи, когда пациенты, прошедшие психоаналитическую терапию, становятся очень зависимыми от врача: им необходимы беседы со специалистом, чтобы справиться с обычной жизнью. Если в доме перестраивают несущие стены, то на время нужна другая опора, колонны, чтобы строение не развалилось. Работая с Томом, мы стремимся изменить что-то в его психической структуре, а это возможно только в доверительных отношениях и при моей поддержке, причем требует долгого времени. Но любые такие отношения временные, терапия должна научить пациента жить не только без нее, но и без патологических защитных стратегий. Насколько далеко мы продвинулись в нашей совместной работе с Томом? Как он теперь относится к людям, особенно к своей семье?
Его дочь Лисси уже совершеннолетняя и оканчивает школу, контакт с ней по-прежнему затруднен. Она не хочет иметь с отцом ничего общего, предпочитая доверять свои заботы матери или подругам. Он не в курсе того, чем дочь собирается заняться после окончания школы. Он также не уверен, стоит ли спрашивать ее об этом: она бы сказала сама, если бы хотела.
Отношения с женой стали более гармоничными. По словам Тома, было бы здорово, если бы все стало как раньше, когда «они еще были молоды». Тем не менее ссор стало меньше, иногда они просто сидят вместе на диване вечерами и смотрят телевизор, ничего не говоря друг другу. Том воспринимает это как нечто «хорошее, идиллическое». На мой взгляд, это свидетельствует о пустоте в отношениях. Но в целом между ними все ровно и спокойно. Тем удивительнее для Тома и меня, когда Стефани решает расстаться с ним в конце шестого года лечения, за несколько недель до Рождества. Она ставит его перед фактом: она познакомилась с другим мужчиной и хочет с ним съехаться. За день она собирает вещи и уходит без всяких обсуждений.
Я озадачен этим финалом. Стефани действительно рассталась с Томом? В течение сеанса, а также в следующие несколько недель я хожу как оглушенный. Не могу представить, что для
