Подарок судьбы - Ирина Константиновна Семина
Сначала он стал изучать Рысь — излюбленные места отдыха, маршруты, повадки. Важным было все. Иногда они видели друг друга, но он сознательно не приближался, чтобы не спугнуть. Он знал, что Рысь осторожна и недоверчива, нужно было приучить ее к своему присутствию, преодолеть ее врожденное свободолюбие, и это добавляло азарта.
Постепенно Рысь перестала немедленно исчезать при его появлении. Наверное, ей тоже стало интересно, что это за новый зверь появился в их лесу. От него не пахло металлом и порохом, не пахло опасностью, и Рысь позволила себе приблизиться к нему чуть больше.
Вскоре он стал приносить ей подарки и оставлять там, где она любила бывать. Это были очень вкусные подарки, и вскоре Рысь стала их принимать.
Однажды он пришел в лес с какой-то непонятной замысловатой корягой — Рысь немедленно растворилась в листве, но так, чтобы можно было наблюдать за ним. Он снял с плеча корягу, уселся на пенек, приладил ее на колено — и запел. Рысь сразу поняла, что это песня, потому что она была мелодичной, плавной и очень красивой, как у птиц, только лучше. Его голос завораживал, а еще больше завораживали звуки его коряги. Рысь еще не знала, что это была гитара, но ощущала, что и сам инструмент, и голос Охотника сейчас единое целое, и от них исходила первозданная искренность и естественность — то, что было присуще и самой Рыси. В тот раз она подобралась очень близко, совсем забыв об осторожности. Так близко, что он мог бы погладить ее. Но он не воспользовался этим — после того как песни кончились, он просто встал и ушел.
С этого дня Рысь стала ждать его. Ей хотелось снова и снова слушать его голос, эти песни, веселые и тоскливые, от которых щемило сердце, а по золотистой шкуре пробегали непроизвольные волны. Рыси уже не хватало тот, что составляло ее жизнь от самого рождения. В ней просыпались какие-то смутные, непонятные желания, которые она пока не могла осознать.
Теперь Рысь уже не могла полностью отдаваться процессу своей охоты — ее мысли не были сконцентрированы, какая-то ее часть была занята Охотником. Наверное, ей бы пришлось голодать — но его вкусные подарки заменяли ей упущенную добычу.
Рысь, дитя Природы, и не подозревала, что на нее охотятся. С каждым разом Охотник садился петь свои песни все ближе и ближе к зимовью. Рысь продвигалась к его жилищу вместе с ним. Теперь он с ней разговаривал, и Рысь незаметно для себя стала понимать его язык — сначала интонации, потом отдельные слова, а потом и все, что он говорил. Теперь она уже не дичилась, подходила совсем близко и не пряталась в ветвях. Без него она была все той же — сильной, опасной, свободной и непреклонной. С ним она становилась мягкой, открытой, восторженной и наивной. Почти как домашняя кошка.
И наступил день, когда он сел с гитарой на крылечко зимовья. Рядом не было деревьев, и Рысь чувствовала себя неуютно. Она пыталась пристроиться то тут, то там, но все было не так. Она не любила открытые пространства, там она чувствовала себя незащищенной. Он словно бы догадался об ее метаниях. И пригласил ее туда — внутрь зимовья. Этого Рысь уже не вынесла и молнией, одним длинным прыжком, скрылась в лесу. Неделю она охотилась, гоняла по лесу из конца в конец и старалась не думать об Охотнике вообще. Он тоже не появлялся в лесу все это время. Это входило в его стратегию. Он знал, что рано или поздно любопытство возьмет верх — и Рысь придет. Каждый вечер он выходил на крылечко, но не пел, а просто сидел и смотрел на заходящее солнце. Он улыбался. Он знал, что все идет, как задумано. И в один из этих вечеров перед ним буквально из ничего материализовалась его Рыжая Бестия. Она тяжело дышала, вид у нее был независимый, а тело напряжено, словно она готовилась в любой миг снова совершить прыжок в чашу. Ему очень хотелось, чтобы Охота завершилась прямо сейчас, и он еле сдерживал свое желание. О, Охотник умел ждать! И он знал, что на Охоте любое неверное движение может стать роковым — добыча уйдет навсегда. На этот раз он просто заговорил. Он говорил негромко, размеренно, ласково, и Рысь постепенно расслабилась, не отрывая от него мерцающих глаз, и непонятно уже было, кто кого гипнотизирует — он ее своим голосом или она его своими глазами. Но в этот день ничего не произошло. Спустилась ночь — и Рысь снова ушла в свою жизнь.
На следующий день она впервые решилась войти в его зимовье. Осторожно и недоверчиво обошла все уголки, потрогала лапой мягкую ткань на широкой лежанке, с восторженным ужасом рассмотрела укрощенный огонь в печке. Ей все было ново, непонятно, интересно. Охотник внутренне ликовал. Охота близилась к концу.
И когда Рысь впервые осталась в зимовье на ночь, он испытал восторг, счастье, гордость. Он сделал это! Он приручил дикую кошку, которую в лесу побаиваются все. Он — Великий Охотник. Теперь у него есть то, чего ни у кого нет, — ручная Рысь.
Нет, она еще долго не становилась совсем ручной. Прошло много времени, прежде чем она впервые взяла пишу прямо у него из рук. И еще больше, прежде чем она научилась спать на его лежанке, рядом с ним. Он чувствовал рядом ее дыхание, ее тепло, ее шелковистый мех, ее диковатый пряный запах — и голова его кружилась от счастья. Такая Охота! Столько времени, сил, ухищрений. Но результат того стоил! Теперь Рысь ему доверяла, она запрыгивала к нему на колени и позволяла себя гладить. Это было чудо. Это была полная, безоговорочная победа. Это был фантастический, уникальный, невероятный трофей!
Но в глубине души Охотника уже извивалась маленьким червячком мысль: «А что дальше? На кого я буду охотиться теперь?». Не охотиться он не мог — ведь он был Охотник.
Шли дни, Охотник и Рысь привыкали и приспосабливались друг к другу. У них еще было много недосказанного и непознанного, и это придавало их жизни смысл и остроту. Рысь научилась ловить мышей (а что еще делать в зимовье дикой кошке?), подтачивать когти и не распускать их без нужды, делать зимовье уютным, обращаться с огнем и еще многим человеческим вещам.
Тем временем червячок рос, крепчал, наливался силой, и однажды Охотник вдруг почувствовал тоску. Он тосковал по широким заснеженным
