Чарльз В. Форд - Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди

Один из мотивов ложного обвинения в нападении — желание отомстить мужчине за его проступки. Эта очевидная мотивация, однако, встречается не так часто и не так важна, как внутрипсихические потребности «жертвы». Обвинение может быть проекцией злости и агрессии женщины на окружающих, страдающей от внутреннего расстройства и собственной противоречивой сексуальности (Снайдер, 1986). Другая причина — потребность играть роль жертвы. Здесь обвиняемый в преступлении лишь вспомогательное средство. Как жертва, женщина оказывается в центре внимания, интереса, получает всеобщее сочувствие и заботу. Такие обвинители схожи с пациентами, страдающими от симулятивных расстройств (см. главу 8). Как и эти пациенты, большинство женщин, заявляющих о фальшивом изнасиловании, имеют признаки гистрионического и пограничного личностных расстройств.

Ложные признания

Антоним ложных обвинений — ложные признания в преступлениях, которых не совершали.

Тимоти Эванс был удостоен королевского помилования, но это произошло лишь через несколько лет после того, как он был повешен в 1950 году за убийство, которого не совершал (Шеррок и Крессвил, 1989). Сначала Эванс добровольно пришел в полицейский участок и признался, что убил свою жену и дочь. Потом он сделал ряд противоречивых признаний, от которых позднее отказался. Суд вынес обвинительный приговор на основе первоначального признания, которое (т. к. он был известным лжецом), по мнению суда, выглядело более весомым, чем позднейший отказ от него. Мать отзывалась о нем как о человеке с живым воображением и об «ужасном вруне». Следует отметить, что уровень образованности у него был ниже среднего, он едва умел читать.

Можно обнаружить сходства между Эвансом и другим англичанином, который давал ложные признания в убийстве. Он называл себя «лордом А., пятым маркизом бас» (несуществующий титул) и разными способами демонстрировал фантастическую псевдологию (этот феномен рассмотрен в главах 2 и 7). Его случай изучали Шеррок и Крессвелл (1989). Лорд А. имел некоторый уровень образования, но страдал от дислексии и неспецифических неврологических дисфункций. Также выяснилось, что он экстраверт, легко поддается внушению и внешнему давлению.

Доктор Гисли Гаджонссон из Лондона изучил многих пациентов, которые оговаривали себя. По данным судебной экспертизы, они отличались низким уровнем образованности, легкой внушаемостью и податливостью (Гаджонссон, 1990). Необходимо внимательно оценивать каждое признание и средства, которыми оно получено. Среди факторов, оказывающих влияние на человека и заставляющих его делать ложные признания, выделяются: продолжительное время, проведенное в заключении, без возможности общения с адвокатами, друзьями и родными; отсутствие контроля над обстановкой; подчинение влиятельной законной власти; недостаточное питание и сон; ужас, внушаемый офицерами полиции; страх за собственную безопасность (Гаджонссон и Маккейт, 1988). Эти факторы соответствуют техникам реформирования мышления, применяемым для получения ложных признаний от политических заключенных.

Офицеры правоохранительных органов хорошо знакомы с феноменом спонтанно рождающихся ложных признаний, которые сопровождают каждое громкое преступление. Причины в потребности привлечь к себе внимание (при этом человек не думает о средствах его достижения) или невозможности отделить действительность от вымысла. Особенно когда человека мучает чувство вины.

Свидетельские показания

Два честных свидетеля могут давать диаметрально противоположные показания в зале суда. При этом каждый верит, что он говорит правду, а второй лжет. К сожалению, многие невиновные люди несправедливо обвинены, приговорены к тюремному заключению и даже к смертной казни на основе ложных свидетельских показаний (Лофтус и Кетчам, 1991). Понимание податливости памяти помогает разобраться в том, как разные люди воспринимают и запоминают одно и то же событие, и как посторонний человек манипулирует воспоминанием о событии, используя внушение.

Наводящие вопросы дознавателей, офицеров полиции, прокуроров и даже психиатров способны значительно и навсегда изменить чужие воспоминания. Лофтус и Пальмер (1974) доказали, что, переформулируя вопрос, можно редактировать воспоминания человека о событии. Опытной группе продемонстрировали видеокассету с записью автомобильной аварии с участием двух машин. Участников эксперимента попросили приблизительно оценить скорость движения автомобилей. Когда вопрос звучал как: «Насколько быстро двигались машины перед жуткой аварией?» — называли значительно бо́льшие скорости, чем когда вопрос формулировался как: «Насколько быстро двигались автомобили перед столкновением?». Через неделю тех же людей спросили, заметили ли они разбитое стекло после аварии (его на кассете было не было видно). Те, кого спрашивали о страшной катастрофе, в основном отвечали «да», в отличие от тех, кого спрашивали о столкновении (Лофтус, 1975). Таким образом, формулировка изначального простого вопроса внесла изменения в воспоминания. Даже незначительные различия в вопросах приводили к совершенно иным ответам. Те, у кого спрашивали: «А вы увидели на записи разбитую фару?», чаще отвечали «да», чем те, кого спрашивали: «Вы видели на записи разбитые фары?» (Лофтус и Занни, 1975).

На основе своего эксперимента Лофтус решила (и мы частично согласны с ней), что в зависимости от того, как полиция допрашивает свидетелей, как их готовят адвокаты и как определяют их позицию, варьируются их показания. Чужие мысли становятся частью его собственных воспоминаний и показаний под присягой.

Разгораются ожесточенные споры по поводу достоверности детских воспоминаний и способности детей к точным свидетельским показаниям в суде. Различные исследования, в том числе работы Сеси и коллег (1987) и Тейт и коллег (1992), указывают на то, что маленькие дети в возрасте 3–4 лет «врут» и «неверно запоминают факты». Особенно часто они делают это под влиянием знакомого им должностного лица. Сеси и коллеги доказали, что «внушения после события могут изменять воспоминания».

В ходе своего исследования Хаугаард (1993) установил, что маленькие дети, включая дошкольников, имеют точное представление о лжи. По сути, все дети понимают разницу между правдой и ложью, когда идут в школу. Но их воспоминания могут изменяться, когда авторитетный для них взрослый поддерживает ложь. Методы, к которым прибегал Хаугаард, включали использование видеокассет, все «факты» на которых были очевидны. На одной кассете мальчик обманывает взрослого мужчину, утверждая, что его дочь его ударила. Присутствующая мать мальчика слушала, но никак не реагировала. Все дети сразу распознали ложь. На другой кассете мать активно поддерживала обман сына. И воспоминания детей о том, что же на самом деле случилось на второй записи, сильно разнились. Дошкольники «запомнили», что один ребенок ударил другого, хотя на пленке этого не было.

Последняя ученая статья Сеси и Брука (1993) синтезировала доступные эмпирические данные с учетом детской доверчивости. Авторы пришли к выводу, что дети — даже дошкольники — могут воспроизводить информацию, важную для судебного процесса. Но дети внушаемы (как и взрослые). Манера их допроса может влиять на их воспоминания о событиях. Они более склонны «воспроизводить» события, которые были им внушены, если непрерывно задавать наводящие вопросы. Как и взрослые, дети способны видоизменять свои воспоминания и показания, чтобы отвечать ожиданиям авторитетного должностного лица.

Выводы

При подробном изучении память оказывается куда более податливой, чем принято считать. Воспоминание о событии находится в процессе постоянной реконструкции, на него влияют личная оценка новой информации, эмоции и стимулы. Важным компонентом являются также внушения. Друзья, знакомые, офицеры полиции, прокуроры и психотерапевты способны посредством внушения или наводящих вопросов создавать новые твердые воспоминания у других людей. Этот эффект усиливается, если человек, внушающий информацию, воспринимается как авторитет. В курсе психотерапии пациенты могут конструировать ложные воспоминания о прошлом. Свидетели преступления могут вспоминать то, что никогда не происходило, а некоторые — признаваться в том, чего не совершали. Обиженная женщина может лжесвидетельствовать против мужчины, обвиняя его в насилии, а многократно повторяя свои обвинения, поверить в собственный вымысел. Политические убеждения и особый взгляд на историю могут систематически отражаться на политическом заключенном, которого «трансформируют» в ходе процесса.

Самообман одного человека или откровенная ложь могут стать твердым воспоминанием другого и его «правдой».