Чарльз В. Форд - Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди
Можно оценивать речь исходя из понижения голоса и изменения темпа, высоты тона и времени, затрачиваемого на ответ. Лгущие люди чаще изменяют тон и больше колеблются (Дипауло и др., 1985a; Цукерман и Драйвф, 1984). Они склонны говорить медленнее и дольше обдумывать ответ. Ложные ответы на вопросы в интервью, как правило, менее решительные и более развернутые (Харрисон и др., 1978). Обман требует от человека бо́льших интеллектуальных затрат, чем честность (Эллиот, 1979), из-за отсутствия спонтанности и контроля за своей речью.
Мимика и психологические реакции
По существующим стереотипам лжец — человек, избегающий смотреть в глаза и принимающий неловкие позы. Он много улыбается, чтобы скрыть ложь. Но эти распространенные невербальные признаки встречаются не так часто, чтобы не относить их к простым совпадениям. Лжецы хорошо осведомлены о таком поведении и без особых сложностей его избегают (Экман, 1988). Невербальное поведение, более типичное для лжи, включает мигание и употребление адаптеров. Это неврологические привычки, они проявляются, например, в том, что говорящий без конца дотрагивается до лица и волос.
Часто у обманщика расширяются зрачки (Цукерман и Драйвф, 1984). Зрачки управляются автономной нервной системой, поэтому лжец не в состоянии их контролировать. Расширенные зрачки могут быть физиологическим признаком страха или тревоги. Другие физиологические факторы, выдающие высокое эмоциональное возбуждение — румянец или бледность кожи, повышенное потоотделение и изменения дыхания, такие как отдышка. Задержка дыхания и вздохи — изменения респирации, которые во многом контролирует сознание.
Большой интерес представляет улыбка как часть мимики. Она была подробно изучена Экманом и его коллегами (Экман и Фризер, 1982; Экман и др., 1988). Экман (1988) определил и классифицировал разные виды улыбок. Простая (искренняя) улыбка отражает искренние позитивные эмоции, для нее задействуется главная скуловая мышца, которая приподнимает уголки губ. Сильное сжатие этой мускулатуры растягивает губы, приподнимает щеки, образует складки кожи под глазами и у уголков глаз.
В отличие от искренней, притворная (фальшивая) улыбка призвана убедить собеседника, что человек испытывает позитивные эмоции, когда на самом деле это не так. Экман описывает притворные улыбки как более асимметричные. При них не задействуются мускулы вокруг глаз. Экман классифицировал и другие виды улыбок: улыбки испуга, улыбки презрения, улыбки уныния, жалкие улыбки (усмехнись и замри) и улыбка Чаплина. Каждая из них подразумевает намерение ввести собеседника в заблуждение относительно своего эмоционального состояния.
Экман и его коллеги (1988) изучали улыбки при помощи эксперимента. Студентам-медикам показали хороший фильм и попросили поделиться ощущениями. Все фиксировалось на видеопленку. Потом им показали неприятный фильм, но попросили во время просмотра выглядеть так, как будто он им нравится. Исследователям удалось выявить намного больше фальшивых улыбок во время просмотра второго фильма. В некоторых улавливалось отвращение и презрение. Однако большинство людей не учитывают эти подсказки, когда судят о чужой искренности. Когда другим участникам эксперимента предстояло определить, в каком случае студенты улыбались притворно, они во многом отвечали наугад (Экман и Фризер, 1974).
Жесты и движения
Иллюстраторы (Экман и Фризер, 1972) — это движения, тесно связанные с речью, которые иллюстрируют слова говорящего. Некоторые люди неосознанно и активно задействуют руки во время речи («говорят руками»). Жестикуляция ослабляется, когда они сосредоточены на предмете разговора и когда их речь менее спонтанна и лучше подготовлена. Увеличение частоты иллюстраторов может означать, что человек обманывает и тщательно контролирует вербальный компонент лжи.
Хотя усиление жестикуляции традиционно связывают с обманом, Бонд и его коллеги (1992) доказали, что людям чаще свойственно связывать обман с необычными движениями. Любое изменение привычного облика и поведения понимается как вероятное доказательство обмана.
Эмблемы — это телодвижения, мимика и позы, маркированные внутри культурной группы (Джонсон и др., 1975). Для членов другой культурной группы они могут иметь иное или вообще не иметь никакого значения. Примеры эмблем: «протягивание мизинца», пожимание плечами, кивок (да), мотание головой (нет) и приподнимание одной брови для обозначения вопроса и недоверия. Эмблемы — дифференциальные средства невербальной коммуникации. Хотя обычно они контролируются сознанием, но могут проявляться и непроизвольно помимо воли человека. Когда эмблема противоречит сказанному, говорящий невербально выдает свою ложь. Например, слабый кивок (да) подсказывает, что вербальный ответ «нет» — обман.
По Экману (1981), ни одно движение, никакая мимика или изменение голоса не есть безусловное доказательство обмана. Эти знаки могут указывать на то, что говорящий чувствует себя неловко. Попытка ввести в заблуждение — одна из возможных причин его дискомфорта.
Краут (1978) выяснил, что такое же поведение — долго отвечать на поставленный вопрос — вызывает подозрения у аудитории, если есть причины заподозрить обман, но повышает уровень доверия у нее же, если слушатели верят в честность говорящего. Краут вслед за Экманом полагал, что один подобный знак редко является признаком обмана, и невербальное поведение нужно рассматривать внутри контекста. Одинаковые знаки в зависимости от ожиданий собеседника воспринимаются и как доказательство честности, и как признак обмана.
Эволюционные методы в раскрытии обмана
Дети сначала очень доверчивы, но позже их восприятие усложняется, и они способны принимать решения относительно противоречивых сведений, опираясь на свою осведомленность. Мы помогаем своим детям познавать реальный мир и одновременно рассказываем им о говорящих свиньях и медведях, волках, которые переодеваются в бабушек, одетых в черное женщинах, которые летают на метле, и о толстяке, одетом в красное, который раз в год летает по небу на оленьей упряжке. Усугубляя замешательство детей тем, что слова, сказанные иначе (например, похвала с сарказмом), могут выражать противоположное значение.
Дети вынуждены учиться лгать и приобщаться к обману (см. главу 4), также им нужно научиться читать сигналы, чтобы расшифровывать различные формы обмана, характеризующие повседневную жизнь. Когда и как происходит этот процесс? Дети поддаются влиянию взрослых, часто безусловно принимая сказанное или предложенное ими как истину (Экерман, 1983). В наши дни это огромная проблема, потому что многие дети под «руководством» авторитетных взрослых (консультантов, «экспертов» по сексуальному насилию) заявляют о том, что якобы стали жертвами насилия (см. главу 9). На протяжении всего детства ребенок учится дифференцировать новую информацию, в этом процессе сложно определить четкие этапы.
Даже крошечные дети могут точно определять эмоциональное состояние окружающих и разумно оценивать искренность эмоций. Р. С. Фельдман и коллеги (1978) проанализировали реакцию третьеклассников, которые видели, как одни студенты хвалят других студентов, над которыми взяли шефство. Было представлено две ситуации: в первой студенты старались и за это получили похвалу, во второй не прилагали усилий и показывали плохие результаты, но их все равно хвалили. Третьеклассники уловили разницу между честными и фальшивыми высказываниями. Однако восприятие различий в эмоциональном компоненте (подлинных эмоциях) не следует понимать как способность определять умышленный обман. Скорее, это говорит о том, что дети на данном этапе способны анализировать как вербальную, так и невербальную коммуникацию.
В рамках эксперимента, описанного в 4‑й главе, Р. С. Фельдман и коллеги (1979) просили детей в возрасте от 5 до 13 лет попробовать вкусный или невкусный напиток и сделать вид, что оба им понравились или не понравились. Других детей просили оценить видеозапись, запечатлевшую выражение лиц детей, пробовавших напитки, и определить, кто говорит правду, а кто обманывает. Хотя способность детей определять подлинные ощущения находилась в некоторой зависимости от возраста ребенка, но эта закономерность не была безусловной; они ошибались так же часто, как и угадывали. Любопытно, что дети, которые умели поставить себя на место обманщика, значительно лучше определяли ложь.
Дипауло и коллеги (1982 а), доказывая, что маленькие дети едва ли могли распознавать обман, изучали детей постарше и подростков. Они провели эксперимент, в рамках которого участники от 11 до 18 лет изучали аудио- или аудио- и видеоматериалы. Они смотрели и/или слушали взрослых, каждый из которых описывал шестерых человек. Кроме объективных характеристик людей, которые им приятны, неприятны, к кому они относились противоречиво или равнодушно, приводилось еще два ложных описания. В первом положительно характеризовался человек, который им не нравится, во втором они плохо отзывались о том, кто им приятен. Участникам предложили оценить истинное отношение говорящего.
