Чарльз В. Форд - Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди

К сожалению, часто психотерапию проводят недостаточно подготовленные врачи. А иногда психотерапевты из-за слабой подготовки руководствуются ощущениями правдоподобности, представлениями о реальности или намеками и мифами, а не эмпирическими знаниями (Макхаг, 1994). Психотерапия скорее принесет пользу, если выполняются сразу несколько условий, приведенных ниже. Эти чуть провокационные предположения основаны на научном знании о несовершенстве памяти, на личном и профессиональном опыте, при котором психотерапия причиняла вред пациенту или третьим лицам.

✓ Традиционная точка зрения о том, что имеют значения только личные ощущения пациента (т. е. историческая точность не важна), должна быть пересмотрена. Напротив, особое внимание следует уделять вовлечению его окружения в психотерапию. Такой подход минимизирует, но не исключит внушения ложных воспоминаний.

✓ Сложно переоценить важность объективности лечащего врача. Его политические взгляды, теоретические представления, личные переживания, проблемы и взгляды не должны сказываться на терапии. Кроме того, как подчеркивал Ганауэй (1989), при отсутствии независимых доказательств лечащий врач обязан сохранять нейтральное отношение к достоверности показаний пациента о настоящем, прошлом и о чужих поступках.

✓ Гипноз и схожие методы ни при каких обстоятельствах не могут использоваться теми, кто недостаточно хорошо знает об их ограничениях, назначении, применении и противопоказаниях.

✓ Врачи, практикующие направленную внутрь (реконструктивную) психотерапию[4] или ее вариации, должны пройти исчерпывающую подготовку, в ходе которой особое значение будет уделяться пониманию силы трансференции, риску контртрансференции и природе памяти. Многие терапевты, считающие себя «экспертами», на самом деле заблуждаются, не признавая собственных профессиональных границ в психотерапии. Эта проблема близка проблеме врачей, которые справляются с простыми хирургическими процедурами и на этом основании считают, что им под силу успешно пересадить сердце.

✓ Нужно признать важность риска, возникающего, когда в психотерапию вмешиваются личные убеждения, чувства и конфликты лечащего врача. Психотерапия для самого лечащего врача или тщательное наблюдение за его работой в ходе профессиональной подготовки снизит, но не исключит такого риска.

✓ Отличные/разнящиеся мнения все более распространяются в терапевтических и хирургических процедурах и могут оказаться более ценными для пациентов, которые уже начали или готовятся начать интенсивную терапию.

Вывод: обман и самообман пациента и врача влияет на результаты психотерапии. Податливость памяти очень важна. Хотя серьезные обвинения в сексуальном насилии, пережитом в детстве, после восстановления памяти привлекли особое внимание, искажения воспоминаний из-за необъективности лечащего врача также стали пугающе частыми в психотерапии. Риску, связанному с неудачной психотерапией, подвергается не только сам пациент, но и третьи лица.

Пациенты, прибегающие к психотерапии, почти всегда нуждаются в корректировке чувств, настроений и мыслей, которые их тяготят. В другой ситуации — при реформировании мышления — человек невольно вовлекается в попытку произвести определенные психологические изменения.

Реформирование мышления (брэйнвошинг)

Проанализируем исторические факты, чтобы лучше понять внедрение фальшивых воспоминаний, которые приводят к ложным признаниям. В середине 1950‑х годов возник серьезный интерес к отчетам о попытках коммунистов как в Советском Союзе, так и в коммунистических странах Азии «промыть мозги» политическим заключенным, изменить убеждения (и воспоминания) этих людей, а не просто наказать, как обычно поступали с такими преступниками (Берле, 1957). Военнопленные считались государственными преступниками. В отношении их также применялись методы реформирования мышления. Американцы, попавшие в плен в ходе Корейской войны (1950–1953), и захваченные члены военного формирования Пуэбло (1967–1968) утверждали, что корейцы старались изменить их убеждения. Давление на членов Пуэбло было особенно масштабным. От них силой добивались признания и «воспитывали» через наставления и демонстрацию силы (Форд, 1975). Некоторые американские военнопленные в Корейской войне подвергались интенсивным попыткам реформировать мышление, и лишь некоторым удалось остаться верным Родине. На первый взгляд, это очевидный показатель успеха в изменении убеждений (Сигал, 1954).

Коммунистический и другие режимы, прибегающие к реформированию мышления, пользуются простыми методами (Бмдерман, 1957; Хинкл и Вольф, 1956, 1957; Лифтон, 1957; Сигал, 1954).

Когда заключенный почти теряет психологическое равновесие и нуждается в освобождении, отношение изменяется на умеренную снисходительность. Дознавателя, возможно, незнакомого человека, представляют жертве, которая в этот момент так нуждается в человеческом общении, что видит в дознавателе потенциального спасителя. Важный момент в трансформации мыслей — изменение давления, которое снижается благодаря одобрению и признанию. От жертвы добиваются «признания» часто в форме длинного письменного отчета о своей личной истории. Специалист по реформированию мышления прочитывает историю вместе с жертвой и туманно хвалит ее за отдельные места, но его похвала была двусмысленной и в общем указывала на неудовлетворенность написанным. Так повторялось много раз, и история развивалась. Жертва часто испытывала значительное облегчение, когда его историю наконец принимали. Личные истории жертвы, записанные на бумагу и сохраненные в памяти, значительно изменялись, чтобы отвечать чужим требованиям. Эти новые воспоминания, представленные как признание, оказываются сложной смесью рационализации, измененных воспоминаний и — вымысла.

ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ВОСПРИИМЧИВЫ К ТРАНСФОРМАЦИИ МЫСЛЕЙ ИЗЗА ВЫНУЖДЕННОЙ ИЗОЛЯЦИИ, ДЕГРАДАЦИИ, УГРОЗ, СТИМУЛИРУЮЩИХ СТРАХ, РЕГРЕССИЮ И ПОВЫШЕНИЕ ВНУШАЕМОСТИ.

Китайцы и корейцы чаще использовали групповые процессы как средство добиться реформирования мышления. В группу входили от шести до восьми заключенных, толпившихся в маленькой камере. Такое размещение обусловливало эмоциональную наготу и ощущение собственной никчемности, которые вызывали критическое отношение заключенных к себе, спровоцированное постоянным переписыванием автобиографий. В таких группах рождалось необыкновенное давление схожести положения (см. «Групповое сознание», глава 13), что усиливало процесс реформирования мышления. Хинкл и Вулфф (1956) писали, что «наивысшие достижения правильной рационализации и принятия в группу связано с чувством облегчения, которое иногда воодушевляет, а иногда обладает чертами религиозного «обращения».

Такое описание реформирования мышления не просто отдаленно напоминает некоторые формы психотерапии, особенно типы консультаций, сориентированных на восстановление воспоминаний. Пациент, уже испытывающий стресс, может пойти к терапевту, который будет неоднократно задавать ему вопросы, касающиеся детства. «Воспоминания» о пережитом насилии или других травмах прошлого по-разному усиливаются. Например, благодаря принадлежности к группе и чтению определенной литературы. Сравнение с религиозным «обращением», сделанное Хинклом и Вулффом, вполне уместно при данных обстоятельствах.

Ложные обвинения

Современные средства массовой информации часто освещают ситуации, в которых серьезные обвинения, сделанные жертвой, отрицаются обвиняемым. Многие обвинения справедливые, другие ложные.

Сорокадевятилетняя замужняя женщина, заявившая, что ее изнасиловали в примерочной известного в стране торгового центра, добилась известности и всеобщего сочувствия (Джонс, 1993). Она вышла из примерочной полураздетая и растрепанная. Экспертиза зафиксировала механические повреждения и следы семенной жидкости на одежде. Торговый центр, который раскритиковали за недостаточный уровень безопасности, назначил вознаграждение за информацию, которая приведет к поимке преступника. Полицейское управление попросило содействия широкой общественности. На самом деле ее не насиловали. Тщательное расследование показало, что женщина сама нанесла себе раны магнитофонной лентой и испачкала одежду семенной жидкостью собственного мужа. Ни торговый центр, ни полицейское управление не выдвинули против нее никаких обвинений и сохранили в тайне имя лжежертвы.

Ложные обвинения — устойчивая форма лжи, один из самых агрессивных типов вербальных нападок. Ложные обвинения в насилии, пожалуй, самая распространенная форма этого вида лжи. Сейчас общественное внимание приковано к сексуальному насилию, и выдвинуто огромное количество обвинений в этом преступлении. Многие из них правдивы, но некоторые ложны (Матас и Мариот, 1987). Это не современная тенденция; у Хили и Хили (1915) в классической работе, опубликованной 80 лет назад, есть достаточно примеров ложных обвинений в сексуальном насилии и нападениях.