Марина Гусакова - Психологическое консультирование: учебное пособие
– Вы почувствовали его боль, не свою собственную, а чужую как свою. Возможно, впервые вы увидели мужа как реального живого человека.
–Да...
Очень важно с опорой на чувства и переживания другого человека, выстроить смысл ситуации, обретаемый именно этим человеком, а не приписываемый вами. Расчищая жизненное пространство от вымышленного, от навязанных интерпретаций жизненных событий клиента, психолог позволяет клиенту выиграть время, необходимое, чтобы прочувствовать и определиться: что это значит для меня лично?
Уровень резюмирования может быть различной глубины, в зависимости от характера вопроса, на который дается ответ. Что это значит для меня как для матери? Что это значит для меня как для женщины? Что это значит для меня как для человека? Для личности, для профессионала и т. д.
На личностном уровне горе можно рассматривать как невозможность пережить травмирующую ситуацию, то есть принять ее факт и допустить всю глубину сопутствующих ей чувств. И только на уровне индивидуальности или формы бытия субъект, переживающий горе, будет страдать от дефекта памяти [87] .
Только не трудности забывания, а наоборот, удержания в памяти образа умершего. Возникновение такой творческой, созидающей памяти, а не воссоздающей, позволяет вспомнить и увидеть, по-настоящему почувствовать умершего человека, а не воспроизвести его привычный образ. При этом индивидуальность в этом событии способна вернуть себе не столько горечь утраты, сколько ценность и радость бытия вместе.
Сложные навыки консультанта. Простые навыки активного слушания консультанта дополняются навыками оказания воздействия, или сложными навыками консультирования. Оказание воздействия не должно идентифицироваться с методами давления (слушание, руководство, указание, требование) [88] , которые являются универсальной характеристикой человеческого общения, т. е. определенная степень давления присутствует и в методах активного слушания.
Также сложные навыки не сводятся к прямому воздействию/ манипулированию на человека, а представляют собой способы или формы передачи обратной связи от консультанта к клиенту. Среди перечисленных сложных навыков мы подробнее рассмотрим следующие: интерпретацию, конфронтацию, самораскрытие, молчание.
Интерпретация – это процесс приписывания поведению и событиям некоторых скрытых значений, поэтому он целиком зависит от теоретической ориентации консультанта. Для техники объяснения скрытого смысла высказываний клиента наиболее важен выбор времени. Несвоевременная интерпретация может активизировать защитные механизмы и сопротивление. Имеют значение формы представления интерпретации: утвердительная, предположительная или вопросительная. Неоднозначная техника с большим терапевтическим потенциалом помогает справиться с беспокойством, осознать психологические защиты. Редко используется в начале консультирования. Интерпретация не должна быть слишком глубокой, поскольку клиент может быть не готов к восприятию. Файн и Глассер приводят пример преждевременной интерпретации [89] .
...Несколько недель назад мы встречались с друзьями, и, разговорившись после совместного воскресного завтрака, они стали вспоминать свое детство. К нашему удивлению, и муж, и жена говорили о жестоком физическом и психологическом насилии, которому они подвергались в детстве. Жена провела раннее детство во власти отца-алкоголика, который жестоко избивал и жену, и детей. Прошли годы, и у женщины началось сильное внутреннее кровотечение, диагноз – кровоточащая язва желудка. Она чуть не умерла. Выслушав ее рассказ, чуткий врач понял, что причина ее физического недуга – не получивший выхода гнев, который терзал ее с самого детства. Он направил ее к психотерапевту с большим опытом лечения детских травм.
Женщина пришла на первый прием и рассказала психиатру о некоторых событиях своей жизни. Психиатр констатировал: «Вы ненавидите своего отца». Женщина пришла в ярость и стала защищать отца, рассказывая, какой он был любящий, оправдывая его насилие над детьми словами: «Он бил нас только тогда, когда напивался». Она расплакалась, повторяя, как сильно любит его. А потом ушла и не вернулась. Психиатр, разумеется, был прав. Но клиентка еще не была готова принять его слова.
Один из способов использования интерпретации – дать клиенту самому проинтерпретировать свои высказывания. По сути, конечной целью консультанта является умение клиента осуществлять самоинтерпретацию.
Реакция клиента показательна: равнодушие, агрессия, принятие – свидетельствуют об ошибочности (незначимости), преждевременности, адекватности интерпретации. Поскольку интерпретация включает некоторое осмысление и систематизацию полученной от клиента информации (вербальной и невербальной), она обычно обусловлена либо образованием и теоретическими предпочтениями консультанта (Это потому, что вы второй ребенок в семье и у вас есть младшая сестра), либо личным опытом. Привнесение неконтролируемой проекции в интерпретацию – наиболее распространенная ошибка. Кроме того, такой сложный навык как интерпретирование, может совершаться по-разному. Наиболее простой и распространенный способ – объясняющая редукция. При этом поведение, ситуация, высказывания клиента рассматриваются как проявления скрытого истинного процесса, обнаружение которого и является целью интерпретации. Все плюсы и минусы такой интерпретации определяются возможностью перевода проблемы клиента в излишне интеллектуальную плоскость.
Возможна интерпретация, которая не сводит проблему к уже известному о данном клиенте (или известному априори о людях с подобными проблемами), а создает понимание ситуации, которого до этой интерпретации не существовало. Такая процедура амплифицирует отношения и чувства, раскрывает их проспективный смысл и потенциал, то есть создает такое осмысление, которое открывает в человеке нечто новое, прежде невозможное и немыслимое.
...Так, женщина рассказывает о своих чувствах, возникших в ходе телефонного разговора с трехлетней дочкой, с которой она временно разлучена. Она потрясена тем, что маленькая девочка успокаивает маму, называет ее ласковыми словами и утешает, хотя такое поведение ожидалось от самой мамы по отношению к дочке, которая очень скучает по ней. Редуцирующая интерпретация данного эпизода состояла бы в том, чтобы показать, что девочка путем инверсии чувств пытается овладеть своим поведением и маме следует снизить интенсивность переживаний, проявив те же самые чувства, которые выразила малышка. Хотя эта интерпретация и адекватна, она фиксирует наличные отношения и консервирует их. Консультант, проявивший в этом случае большее понимание, выразился следующим образом: «Вы почувствовали себя маленькой девочкой, с которой разговаривает мама». Эта фраза вызвала у женщины гамму чувств, приносящих облегчение и новое понимание: я всегда хотела, чтобы моя мама так со мной говорила; я пытаюсь быть сильной (взрослой); я могу почувствовать себя ребенком рядом с дочкой; я могу, как она, более осознанно и открыто проявлять к дочке теплые чувства.
Конфронтация. Техника ответственного обнажения игр, нереалистических защит, противоречий, которые ведут беседу в тупик, требует большого искусства. Сама по себе она способна вызывать тревогу, так как делает явными неявные и бессознательные чувства и идеи клиента. Поэтому ее эффективность в мягкости, нейтральности, эмоциональной отстраненности подачи. Конфронтация направлена на стиль межличностного общения и помогает в интеграции разных аспектов поведения и приведении его к большей внутренней последовательности. Она содержит потенциал как для роста, так и для ослабления клиента. Кроме увеличения осознанности поведения и чувств клиент при этом переживает эмоциональное разъединение с консультантом. Если клиент еще недостаточно уверен в своих силах и в безусловном принятии его личности консультантом, то конфронтация поставит под вопрос доверие и возможность продолжения отношений. Безусловно, травматичность подобного опыта уменьшит желание клиента в будущем устанавливать близкие и доверительные отношения и утвердит его в условности всяких хороших отношений.
...Депрессивная клиентка с повторными попытками суицида жаловалась на апатию, нежелание жить и душевную боль. Кроме медикаментозного лечения в кризисном стационаре она получала психотерапевтическую помощь от лечащего психиатра, групповой психотерапии и психолога. В ходе работы с психологом, когда, казалось, были установлены доверительные и близкие отношения, психолог решился на конфронтацию. Поведение клиентки носило повторяющийся патологический паттерн в отношении к другим людям: от всех она требовала исключительного отношения к себе. Быть одной из многих она не соглашалась. Встречая подтверждения своей неисключительности (к примеру, врач мог быть озабочен острым состоянием другого больного), она теряла доверие к этому человеку и переходила на уровень формальных отношений. Однако эти факты были не просто фактами межличностного взаимодействия. Вместе с информацией о своей неисключительности, как правило, она встречала и иную достоверную информацию о себе и своем поведении. Отвергая первое, она получала право, по ее мнению, отвергнуть и нелицеприятную критику, к примеру. Разбирая на очередной сессии как раз такую ситуацию, происшедшую накануне с ее любимым групповым психотерапевтом, психолог использовал кроме поддержки конфронтацию, обнажая ее защитную реакцию, препятствующую получению полноценной обратной связи от других людей. Гнев и слезы клиентки, последовавшие за этим, указали на недостаточную прочность доверительных отношений между ними. Терапевтические отношения были разрушены, клиентка получила подтверждение неискренности других людей и необходимости скрывать свои чувства и отказалась от продолжения терапии с психологом. Оценка конфронтации как незаинтересованности в клиенте или подтверждения недоброжелательности консультанта позволяет клиенту не принимать ту информацию, которая в этой конфронтации сообщается.
