Маршал Салинз - Экономика каменного века
Экономическое расщепление проявило себя на разных «фронтах», но в первую очередь в сферах собственности и распределения. Даже при планировании восстановительных работ после первого урагана каждый дом был сам по себе (кроме домов вождей): «Почти во всех случаях использование ресурсов было направлено на обеспечение интересов семьи... Расчеты редко выходили за эти пределы» (р. 64). Предпринимались попытки отменить традиционную привилегию родни иметь доступ к семейным земельным наделам (р. 70). Земля, находившаяся в совместном владении близких родственников, стала причиной собственнических раздоров, порой заставлявших брата восставать против брата, порой приводивших к решительным разделам и строгому разграничению братских прав (Firth, 1959Ь; Spillius, 1957, р. 13).
В сфере распределения пищи процессы были более сложными. При обмене проявились колебания, которые нетрудно было бы предвидеть — от расширения сферы дружественной поддержки и щедрости в периоды испытаний до противоположной этому домашней изоляции, когда испытания оборачивались бедствиями. 70 В то время и в тех местах, где нехватка пищи была менее острой, экономика домашнего хозяйства могла даже перечеркнуть самое себя: семьи, находившиеся в близком родстве, приостанавливали свое отдельное хозяйство, чтобы «подбросить топлива в коллективный очаг». Однако при углублении кризиса включалась противоположная тенденция, имевшая две взаимодополняющие составляющие: уменьшение добровольного дележа и рост воровства.71 По оценке Ферса, количество случаев воровства пятикратно возросло по сравнению с его первым пребыванием на Тикопиа двадцать пять лет назад, и если раньше объекты воровства в основном ограничивались предметами «полуроскоши», то теперь в большинстве случаев воровство распространялось на запасы продовольствия — не оставались неприкосновенными и ритуальные урожаи, не оставались невинными и члены знатных домов. «Почти каждый воровал и почти каждый был обворован» (Spillius, 1957, р. 12). Между тем, после первоначальной волны взаимопомощи, частота и социальный диапазон актов дележа стали прогрессивно сокращаться. Вместо еды гости получали одни извинения, и вероятно неискренние. Запасы прятали от родни, даже запирали в ящики, к которым для охраны приставлялся один из домашних... Ферс следующим образом описывает подобное нетикопийское поведение:
В ряде случаев родственники, подозревая, что у хозяина в доме имелась еда,
подолгу просиживали там, болтая и ожидая, что хозяин наконец сдастся, и
подадут еду. Но почти всегда хозяин держался до последнего и не отпирал
ящики с едой, пока не уйдет гость (Firth, 1959Ь, р. 83).
Нельзя сказать, что это была война каждой семьи против каждой. Тикопиа сохраняли вежливость. Как писал Ферс, манеры выстаивали, даже если нравы падали. Однако кризис явился проверкой прочности социальной структуры. Он показал слабость этого декларативного «Мы, тикопиа» по сравнению с силой частного домохозяйства. Домохозяйство оказалось крепостью личного интереса, крепостью, которая в условиях кризиса отрезает себя от остального социума и поднимает мосты (когда не участвует в набегах на поля знакомых и родни).
ДСП должно быть оказано противодействие, он должен быть преодолен. И не просто по причинам технического свойства — потребности в более высоких уровнях кооперации, а потому, что экономика домашнего хозяйства настолько же ненадежна, насколько, казалось бы, функциональна — нудная жизнь для личности и угроза для общества. Одна из главных сил противодействия ДСП — более широкая сеть родства. Однако продолжающееся господство экономики домашнего хозяйства накладывает отпечаток на общество в целом: противоречие между инфраструктурой и суперструктурой родства, которое никогда полностью не подавляется, но всегда подспудно присутствует, коварно влияет на повседневное распределение благ и в критический момент может [75] [76]
выйти на поверхность. чтобы ввести всю экономику в состояние сегментарного коллапса.
Экономическая сила политического порядка *
Два слова можно употребить [у ca'a ], говоря о пирах, ngauhe и houiaa. Первое буквально значит «еда», а второе — «слава» (Ivens, 1927, р. 60).
«Не будь пиров, — сказал [мужчина вогео ], — мы не собирали бы столько каштанов и не сажали бы столько деревьев. Наверное, нам хватало бы пищи, но мы никогда бы не ели по-настоящему хорошо» (НодЫп, 1938-39, р. 324).
В ходе эволюции примитивного общества основной контроль над домашней экономикой, по-видимому, от формальной солидарности родственной структуры переходит к ее политическим аспектам. По мере политического оформления структуры, особенно по мере централизации власти в руках правящих вождей, экономика домашнего хозяйства мобилизуется для решения более крупных социальных задач. Такой импульс, посылаемый производству политикой, часто удостоверяется этнографически. И хотя первобытным лидером или вождем могут руководить его собственные амбиции, он воплощает конечные цели коллектива. В противовес частным интересам экономики домашнего хозяйства и ее мелочной озабоченности собственной выгодой он персонифицирует принцип общественной экономики. Племенная власть, которая есть сила или которая будет силой, вторгается в систему домохозяйства, чтобы подорвать его автономию, обуздать его анархию и дать свободу развитию его производительности. По наблюдениям Маргарет Мид, «темп жизни в каждой данной деревне манус , количество находящихся в обороте товаров и, таким образом, их число в целом зависело от количества лидеров в ней. Их число варьирует в корреляции с их личной предприимчивостью, интеллектом, агрессивностью и многочисленностью родни, поддержку которой он может обеспечить» (Mead,1973a, pp.216-217).
Мэри Дуглас вывела то же правило, но наоборот — как теорию поражения власти — в своей основной монографии о леле района Касаи. Она сразу же отмечает экономические следствия: «Те, кому так или иначе приходилось иметь дело с леле, должны были заметить, что у них нет никого, кто мог бы давать распоряжения с обоснованной надеждой на повиновение... Недостаток авторитета имеет там давнюю историю, что и объясняет их нищету» (Douglas, 1963, р. 1). Мы уже сталкивались ранее с данным негативным эффектом, особенно в отношении недоиспользования жизненно важных ресурсов. Как выяснил Карнейро при изучении куикуру— а Изиковиц развивает сходную идею, исходя из данных по ламет, — проблема заключается в соотношении, с одной стороны, хронической тенденции к разделению и дисперсии общин и, с другой стороны, уровня развития политического контроля, который мог бы корректировать эту неустойчивость общинного состава и воздействовать на динамику экономики так, чтобы она более адекватно соответствовала
Са'а — одна из этнических общностей меланезийцев Соломоновых о-вов. Вогео — этническая общность меланезийцев Соломоновых о-вов.
техническим возможностям общества.
Этот аспект политической экономии примитивного общества я рассматриваю лишь кратко и схематично.
Все зависит от политического противодействия центробежной тенденции, склонность к которой присуща ДСП. Говоря иначе, степень приближения к производственным возможностям (при прочих равных факторах), достигаемая тем или иным обществом, является результатом наложения двух противоположных политических принципов: с одной стороны, центробежная дисперсия, присущая ДСП, ставшая уже рефлекторным механизмом поддержания мира; с другой стороны, согласие, которое может быть обеспечено стоящими над семейной общиной институтами иерархии и объединения, — институтами, успех которых скорее всего может быть непосредственно измерен концентрацией населения. Конечно, здесь дело не только в племенных институтах власти и не только в их вмешательстве, противодействующем примитивному рефлексу раскола. То, насколько насыщен район населением, зависит также от взаимоотношений между общинами — взаимоотношений, которые, вероятно, поддерживаются в равной мере благодаря как бракам и линиджам, так и институтам власти. Мне здесь важно по меньшей мере обозначить problématique: каждой политической организации присущ свой коэффициент плотности населения и, таким образом, если присовокупить экологические условия, присуща своя детерминанта интенсивности использования земли.
Второй аспект этой общей проблемы, влияние политики натруддомохозяйств.я обсуждаю подробнее. Отчасти потому, что в этом случае доступны более подробные этнографические данные. Можно даже выделить по отдельности определенные формальные черты структуры власти, которые по- разному сказываются на продуктивности домохозяйства, и, таким образом, получить надежду проанализировать их в виде профиля социальной интенсивности. Однако прежде чем совершить эти полеты в сферу типологий, мы должны рассмотреть средства, с помощью которых структура и идеология власти реализуют себя в производстве примитивных обществ.
