Юрий Щербатых - Психология любви и секса. Популярная энциклопедия

Часто женщины-гомосексуалистки в прошлом имели отношения с мужчинами, были замужем, имели детей, но ни у одной из них брак не был счастливым. Именно из-за чувства одиночества, потребности в нежности, ласке многие из таких женщин начинали сексуальные отношения с близкими подругами. Большинство пассивных гомосексуалисток отмечают, что впервые в жизни испытали оргазм или более сильные переживания именно в сексуальных отношениях с женщинами.

Н. Гумилев, один из наиболее тонких и проницательных лириков «Серебряного века» русской поэзии, в своем стихотворении «Жестокой» показывает контрастность «мужской» и «женской» любви. Любовь мужчины сравнивается с огнем, она требовательна, эгоистична. Один из символов любви между мужчиной и женщиной — птица Феникс, сжигающая себя и возрождающаяся из пепла, и действительно, в этих отношениях всегда присутствует дух соперничества, неосознанное стремление «подавить», «победить» партнера, один из влюбленных всегда сильнее, другой — слабее. Слабее тот, кто больше любит. Две женщины в своей любви — это, прежде всего, сестры, подруги, здесь нет «борьбы противоположностей» — нежные и страстные, сильные и слабые одновременно, они усиливают, обогащают женственность друг друга, их отношения полны красоты и неизъяснимой тайны.

Однако любовные связи между людьми одного пола во все времена вызывали горячие споры: от преклонения, полного принятия до негодования и отрицания их как недопустимого извращения человеческих взаимоотношений. Так, в романе французского просветителя Д. Дидро «Монахиня» (1796) описание лесбийской любви воспринимается как что-то «грязное» и недопустимое. Впечатление усиливается еще и тем, что события разворачиваются в женском монастыре, где должны царить целомудрие и покаяние. Вот в этой атмосфере подавления плоти и разворачивается «любовная трагедия»: настоятельница монастыря пытается склонить к интимной близости юную, даже в мыслях безгрешную послушницу Сюзанну. Приведем описание этой сцены:

«Однако она не уходила и продолжала на меня смотреть. Две слезы скатились из ее глаз.

— Матушка, — воскликнула я, — что с вами? Вы плачете? Как я жалею, что рассказала вам о моих горестях!..

В ту же минуту она закрыла двери, погасила свечу и бросилась ко мне. Она заключила меня в свои объятия, легла рядом со мной поверх одеяла, прижалась лицом к моему лицу и орошала его слезами. Она вздыхала и говорила жалобным и прерывающимся голосом:

— Дорогой друг, пожалейте меня!..

— Матушка, — спросила я, — что с вами? Вы нездоровы? Что нужно сделать?

— Меня трясет, — прошептала она, — я вся дрожу, смертельный холод пронизывает все мое тело.

— Хотите, я встану и уступлю вам свою постель?

— Нет, — сказала она, — вам не нужно вставать, приподнимите немного одеяло, я лягу с вами, согреюсь, и все пройдет.

— Матушка, но ведь это запрещено. Что скажут, если узнают об этом? Духовник несколько раз меня спрашивал, не предлагал ли мне кто-нибудь ночевать со мной, и строго запретил допускать это. Я рассказала ему о том, как вы ласкали меня, — я ведь ничего дурного в этом не вижу, — но он совсем другого мнения.

— Друг мой, — сказала она, — все спят, и никто не узнает. Я награждаю, и я наказываю, и, что бы ни говорил духовник, я не вижу дурного в том, что подруга пускает к себе подругу, которую охватило беспокойство. Я только минутку погреюсь и уйду. Дайте мне руку.

Я дала ей руку.

— Вот потрогайте — я дрожу, меня знобит. Я вся заледенела.

— Ах, матушка, да вы заболеете. Подождите, я отодвинусь на край кровати, а вы ляжете в тепло.

Я примостилась сбоку, приподняла одеяло, и она легла на мое место…

— Сюзанна, — прошептала она, — друг мой, придвиньтесь ко мне.

Она протянула руки. Я повернулась к ней спиной, она обняла меня и привлекла к себе; правую руку она подсунула снизу, левую положила на меня.

— Я вся закоченела, мне так холодно, что я не хочу прикоснуться к вам; боюсь, что вам это будет неприятно.

— Не бойтесь, матушка.

Она тотчас положила одну руку мне на грудь, а другой обвила мою талию. Ее ступни были под моими ступнями; я растирала их ногами, чтобы согреть, а матушка говорила мне:

— Ах, дружок мой, видите, как скоро согрелись мои ноги, потому что они тесно прижаты к вашим ногам.

— Но что же мешает вам, матушка, таким же образом согреться всей?

— Ничего, если вы не возражаете, — сказала она.

Я повернулась к ней лицом, она спустила с себя сорочку, а я расстегнула свою, но тут кто-то три раза громко постучал в дверь. Перепугавшись, я сразу соскочила с кровати в одну сторону, настоятельница — в другую. Мы прислушались. Кто-то возвращался на цыпочках в соседнюю келью…. Она сбросила свою шейную косынку и положила мою руку себе на грудь. Казалось, что она испытывает величайшее удовольствие. Настоятельница подставила мне для поцелуя лоб, щеки и руки, и я целовала ее. Не думаю, чтоб в этом было что-нибудь дурное. Между тем испытываемое ею наслаждение все возрастало; а я, желая так невинно доставить ей еще больше счастья, снова целовала ее щеки, глаза и губы. Рука, лежавшая раньше на моем колене, скользила по моей одежде, от самых ступней до пояса, сжимаясь то здесь, то там. Запинаясь, изменившимся голосом, настоятельница просила не прекращать мои ласки. Я подчинилась. И, наконец, настала минута, когда она — не знаю, от сильного ли удовольствия или от страдания, — побледнела, как мертвая, глаза ее закрылись, тело судорожно вытянулось, губы, сначала крепко сжатые, увлажнились, и на них выступила легкая пена. Потом рот полуоткрылся, и она испустила глубокий вздох».

Перверсии

Между Сциллой и Харибдой

Все лучшее в этой жизни достается мужчинам, какого бы пола оно ни было.

Как особую, наиболее резко выраженную группу врожденной формы гомосексуализма принято выделять транссексуалов — лиц, которые не только ощущают свою принадлежность к противоположному полу, но и упорно стремятся изменить его хирургическим путем. Половое влечение транссексуалов направлено на лиц одноименного пола, однако таковое может и отсутствовать, например в дошкольном возрасте. Субъективно транссексуалы не являются гомосексуалистами, поскольку для них привлекательное лицо своего пола воспринимается как гетеросексуальный партнер. Можно быть транссексуалом, но не быть гомосексуалистом, и наоборот. В целом следует сказать, что транссексуализм является крайне устойчивой формой перверсии, тяжело поддается медикаментозной и психотерапевтической коррекции. Как правило, такие люди действуют решительно и добиваются хирургической коррекции пола, несмотря на все сложности, с этим связанные, — многоэтапность пластических операций, необходимость длительного, часто — пожизненного приема половых гормонов, проблемы материального характера и т. д.

Вот исповедь транссексуала, которая была опубликована в газете «Спид-инфо» в августе 1994 года:

«Родилась (вернее, родился) я в небольшом закрытом научном городке. В детстве был очень красивым мальчиком с роскошными светлыми волосами и прозрачной кожей. Мне до ужаса нравились платья, колготки, бантики, но на меня почему-то напяливали брюки, рубашки, которые стесняли меня. Один раз папа вошел ко мне в комнату, когда я пытался напялить мамины колготки, меня подняли на смех.

Настоящий кошмар для меня начался в 14 лет: я влюбился в мужчину. Это чувство сродни тихому помешательству. Я ничего не мог с собой поделать: таял перед ним, искал встречи, выглядел со стороны полным придурком. В то время я наткнулся на статью, переведенную из иностранного журнала, в ней рассказывалось о том, как в 1953 году бывший моряк Кристиан Йоргенсен подвергся хирургическому вмешательству с целью изменения пола. И тогда у меня в жизни появилась цель…

Операция прошла удачно. Вместо ненавистного мужского члена у меня то, что должно было быть. Меня многие в палате спрашивают, что чувствуешь? Я говорил, такое впечатление, как будто всю жизнь в заднице палка была, а теперь вытащили. Через несколько месяцев сделала операцию на груди (силиконовые). Купила парик. Как сказал мой врач: «Ты телка хотя куда!» Я не верила. Но на улице мужики действительно оборачиваются! Чудно! А когда один ко мне подвалил и начал грязно намекать, то я хотела ему по роже съездить, а потом подумала — дура! Ты этого всю жизнь хотела. Приятно стало. По Москве по двенадцать часов шлялась — кайф от общения получала. Правда, первое время испытывала массу неудобств, в туалет войдешь — в юбке ширинку ищешь. Колготок перепортила уйму. Пришлось учиться ходить на каблуках. Или, бывало, сядешь на скамейку, ноги по привычке раздвинешь, а ты в юбке — все смотрят. По наивности думаешь, что смотрят на тебя, а они, сволочи, прямо туда пялятся».