Джеймс Холлис - Грезы об Эдеме: В поисках доброго волшебника

Бог — это таинство, и все, что мы о нем говорим, было сказано другими людьми и стало для них символом веры. Мы создаем образы и понятия, и когда я говорю о Боге, то всегда имею в виду его образ, созданный человеком. Но никто не знает, как он выглядит и был ли изображенный человек богом72.

Такое напоминание о конечных возможностях нашего мышления, о наших богословских учениях, которых не меньше, чем пятен Роршаха, об антропоморфном следе наших психических проекций, о нашем глубоко субъективном прочтении таинств, воспринимаемых через призму культуры и индивидуальных неврозов, — это лишь удобный повод для призыва к смирению, который должен быть вполне понятен.

К сожалению, история теологии — от ветхозаветных пророков до современных телепроповедников — это история высокомерного и самонадеянного представлений об Абсолютном Другом и самообмана. Нам нужно остерегаться тех людей, которые, пообщавшись утром с Богом, лезут к нам в душу, указывая, что является для нас благом, а потом внушают нам, что все наши жалобы появляются из-за отступления от их программы, формируя у нас чувство вины.

Внутренним носителем имаго бога является сущность, которую Юнг назвал самостью. Таким образом, идея бога имеет отношение не к родителю, как полагал Фрейд, а к нашему стремлению к целостности. Это не значит, что мы стремимся стать Богом, мы лишь хотим достичь такого выражения целостности, которое станет свидетельством нашей божественной сущности. Так как Бог остается Абсолютным Другим или Совершенно Другим (согласно определению Карла Барта), мы не можем знать Бога как такового, но в своем отношении к целостности мы интуитивно предполагаем целостность Совершенно Другого. Роль Эго во всем этом процессе — сотрудничество с тем балансом противоположностей, который лежит в основе нашего видения истины.

Юнг лаконично определил, что причиной невроза является односторонность души. Какой бы ни была абсолютная истина, мы можем воспринимать ее лишь через противоположности; именно об этом иногда забывают святые отцы и проповедники. Маленькие истины легко опровергаются. Но все, что противоположно великой истине, также оказывается истинным. Юнг рассуждал так: «Человеческое Я проявляется в противоположностях и в противоречиях между ними… Следовательно, путь к самости проходит через конфликт»73.

Увы, конфликт вызывает у Эго беспокойство, поэтому мы прибегаем к многочисленным уловкам, чтобы исключить проявления несогласия через вытеснение и диссоциацию, исказив их так, чтобы они соответствовали нашей скрытой программе. Если главной потребностью Эго является безопасность, то его отношение к конечному таинству, то есть к истине Совершенно Другого, содержит в себе скрытую проблему, и нам очень трудно смириться с непохожестью на нас Другого, как мы убедились на примере межличностных отношений. Но Юнг, по существу, предложил понимать внутренний конфликт именно так. Сосредоточившись на этом конфликте — либо в сфере межличностных отношений, либо при нашей встрече с Таинством, — мы со временем придем, если не к полной ясности, то, по крайней мере, к расширению своего понимания. На возражения, что многие конфликты внутренне неразрешимы, Юнг отвечал следующим образом:

Люди иногда придерживаются такого взгляда, так как думают лишь о своих внешних решениях, которые, по существу, вообще не являются решениями… Настоящее решение приходит изнутри и только изнутри, ибо у пациента внутри изменилась внутренняя установка74.

Таким образом, в межличностных отношениях главное назначение Другого заключается в том, чтобы оставаться Другим, а не превращаться в артефакт импульсов, подвластных Эго. Это может вызвать у Эго тревогу, но такова необходимая предпосылка психологического роста. В греческих трагедиях можно увидеть, что только через страдания мы приходим к мудрости. Никакое Эго не стремится к страданиям, но в каждом конкретном страдании содержится перспектива нашего внутреннего развития, если, конечно, мы сможем перетерпеть его.

Итак, Иов, самый главный и самый известный древний страдалец, постепенно переходит от желания вызывать жалость к встрече с живым и ужасным Богом. Он вовсе не хотел так хорошо узнать Бога. Но у Таинства были другие цели, и Иов стал прототипом всех нас, ибо мы говорим, что хотим отношений с другими, но фактически имеем в виду только те отношения, в которых мы сохраняем возможности управления. Да, независимость Другого действительно внушает страх — неважно, существует ли она в близких отношениях или в отношениях с космосом.

В душе Юнг был глубоко религиозным человеком, прежде всего потому, что много внимания уделял своему личному отношению к Таинству. Еще в детстве ему приснился сон, приведший его в замешательство, — о том, как Бог испражняется на главные башни Базельского Собора75. Увидев этот сон, Юнг ужасно испугался и пришел в смятение, так как он был сыном пастора евангелической церкви. Впоследствии Юнг решил, что тот самый «официально признанный» Бог, которому отец посвятил свою жизнь, захотел, чтобы ребенок узнал, что его жизненное странствие будет отличаться от жизни его отца. Таким образом, испражнения бога, если можно так выразиться, открыли Юнгу непосредственный доступ к божественному через энергию сновидений.

Спустя много лет, в 1939 году, в своей речи, обращенной к Гильдии церковных психологов, Юнгу пришлось напомнить своей аудитории, что они слишком часто подменяли реальный дух старыми установками института церкви. Наши предки, заметил он, знали о том, что тишина не молчит, а темнота испускает свет. Тем, кто об этом знает и ждет этого, сакральное посылает сообщения через активизацию тех внутренних имаго, которые снова связывают нас с Таинством. Наши предки знали об этом; именно так происходила их индивидуальная трансформация, а впоследствии они сообщали племени о своих видениях. Когда племя формализовало эти видения с помощью догм и совершения ритуалов, люди забывали, что даже если религиозное переживание не является прямым и личным, оно все же принадлежит кому-то. Слишком часто религиозные институты подменяли предписанные ритуалы непосредственными религиозными переживаниями. Как нам напоминает Юнг,

…религиозное учение — это вероисповедание, проповедь которого имеет отношение ко всему миру в целом, а значит, становится светским занятием, тогда как смысл и цель религии заключается в установлении связи отдельного человека с Богом (христианство, иудаизм, ислам) или в поиске пути к освобождению и спасению (буддизм)76.

Как и воспоминание о детском сновидении, встреча Юнга с Таинством имела форму непосредственного опыта. «Я не верю, — писал он, — я просто знаю о существовании силы, очень личностной по своей природе, перед которой невозможно устоять. Я называю ее “Бог”»77. Такое столкновение с непохожестью Другого утверждает реальность трансцендентной связи, поисками которой мы занимаемся. При максимальной индивидуальности этого переживания его итоговым результатом является та энергия, которая связывает отдельного человека с вневременным странствием души. Так как каждый человек — это генетический носитель религиозного процесса, уникальность каждого индивидуального переживания вносит свой вклад в богатство коллективного переживания Таинства. Вместо того чтобы уравнивать людей, религиозная жизнь должна быть индивидуализирована: не только для того, чтобы обеспечить возможность разнообразия переживаний, но и разной степени проникновения в суть Таинства.

Сейчас нам придется пройти испытания и оценить первичную ответственность за свою духовность. В определении нашего отношения к Космическому Другому могут оказаться полезными три показателя.

Первый — это принцип резонанса. Так как энергия души невидима, мы можем заметить ее движение только по ее мимолетному воплощению в образах78. Таким образным представлением может быть аффект (эмоциональное состояние, в частности, паника, когда страдает бог Пан), физическое ощущение (например, телесное состояние, которое может включать и травму, и стремление души исцелиться), сновидение (которое представляет собой автономную деятельность бессознательного) или же какие-то внешние явления, будь то горящий куст или рок-звезда. Безусловно, великие религиозные традиции сохранили для нас огромное количество образов, и некоторые из них по-прежнему несут в себе душевную энергию для определенных людей. Каждый из нас должен пробраться через величественные руины и найти те образы, которые нам о чем-то говорят и вызывают в душе определенный отзвук. Активизация нашего внутреннего психического камертона свидетельствует о наличии у нас души. Подобное стремится к подобному. Закон резонанса говорит нам, кто мы такие, что думают о нас, что подходит нам, даже если он сохраняет свое таинство. Но никакие усилия Эго не могут наделить образ таинством, если таинство уже исчезло.