Искусство любить: Исследование природы любви - Эрих Зелигманн Фромм
Следует упомянуть здесь еще одну часто встречающуюся иллюзию. Так же, как люди привыкли думать, что боли и печали надо избегать при любых обстоятельствах, так же они убеждены, что любовь означает полное отсутствие конфликтов. Они находят доводы в пользу этой идеи в том, что столкновения мнений, которые они видят вокруг, оказывают взаиморазрушительное действие и не несут ничего хорошего ни одной из сторон. На самом же деле для большинства людей стремление разрешить конфликт — это поиск путей к примирению, согласию в спорном вопросе. Конфликты между любимыми происходят из желания не скрыть что-то или свалить вину на другого, а, наоборот, разобраться в причинах несогласия, чтобы их устранить. Такие конфликты не разрушительны. Они ведут к взаимопониманию, рождают катарсис, из которого оба человека выходят обогащенными новым знанием и силой.
Итак, любовь возможна, только если два человека связаны друг с другом всем своим существованием. Только в этом и проявляется человеческий облик, жизнетворность, сила любви. Любовь, так переживаемая, — это постоянные риск, напряжение, состояние не расслабления, а движения, роста, сотрудничества; наличие гармонии или конфликта, радости или печали вторично, производно от главного: два человека чувствуют полноту своего существования, и в единстве друг с другом каждый из них обретает себя, а не теряет. Есть только одно доказательство наличия любви: глубина отношений, их жизненная сила, преображающая каждого из любящих. Это те плоды, по которым узнается любовь.
Автоматы не могут любить ни друг друга, ни Бога. Упадок любви к Богу достиг тех размеров, что и к человеку. Этот факт разительно противоречит мнению, что мы в данное время являемся свидетелями религиозного ренессанса. Ничего не может быть дальше от истины. Мы свидетели (даже несмотря на некоторые исключения) возврата к идолопоклонническому пониманию Бога и превращения любви к Богу в отчуждающее чувство. Люди тревожны, у них нет ни принципов, ни веры, они не видят для себя другой цели, кроме механического движения вперед; поэтому они продолжают оставаться детьми и надеяться, что, как когда-то мать или отец, кто-то придет к ним на помощь, когда эта помощь потребуется.
Конечно, в таких религиозных культурах, как средневековая, обычный человек тоже смотрел на Бога как на дающего помощь родителя. Но в то же время он принимал Бога всерьез в том смысле, что высшей целью человека была жизнь в согласии с Божьими заповедями; "спасение" составляло то высшее, чему были подчинены все другие действия. Ныне ничего такого не обнаруживается. Повседневная жизнь часто отделена от всех религиозных ценностей. Она посвящена борьбе за материальные блага и за успех на личном рынке. Принципы, на которых основаны наши светские усилия, — это принципы безразличия и эгоизма (последний часто величается "индивидуальной инициативой"). Человека истинно религиозных культур можно сравнить с ребенком лет восьми, который нуждается в отце-помощнике, но который все же старается самостоятельно применять его советы и принципы к своей жизни. Современный человек скорее похож на трехлетнего ребенка, который зовет на помощь отца, когда нуждается в нем, но которому вполне достаточно самого себя, когда он занят игрой.
С одной стороны, в детской зависимости от антропоморфного образа Бога без изменения жизни согласно Божьим заповедям мы ближе к примитивному племени идолопоклонников, чем к религиозной культуре средневековья. С другой стороны, наша религиозная ситуация обнаруживает черты, которые достаточно новы и характерны только для современного западного общества. Я могу сослаться на утверждения, сделанные в предыдущей части этой книги. Современный человек превратил себя в товар; он воспринимает свою жизненную энергию как инвестицию, от которой он желал бы получить как можно большую прибыль, учитывая свое положение на личном рынке. Он отчужден от себя, от своих ближних, от природы. Его главная цель — прибыльно обменяться своими умениями, знаниями и самим собой, своим "личным пакетом" с другими людьми, которые в равной мере стремятся к эквивалентному и прибыльному обмену. Жизнь для него не имеет иной цели, кроме цели куда-то двигаться, и иных принципов, кроме принципов честного обмена, иного удовольствия, кроме удовольствия потреблять.
Что может означать идея Бога в данных обстоятельствах? Она утратила свое первоначальное религиозное значение и превратилась в понятие, соответствующее отчужденной культуре успеха. В религиозном оживлении недавних времен вера в Бога превратилась в психологический прием, призванный способствовать лучшему приспособлению к конкурентной борьбе.
Религия приравнивается к самовнушению и психотерапии, способствующим деловому успеху. В 20-х гг. еще никто не взывал к Богу, чтобы "усовершенствовать свою личность". Бестселлер 1938 г. "Как находить друзей и влиять на людей" Д.Карнеги ограничился исключительно светским уровнем. Функция книги Д.Карнеги в то время была той же, что и нашего сегодняшнего бестселлера "Сила позитивного мышления" Р.Пила. В этой религиозной книге даже не ставится вопрос, находится ли доминирующая ныне заинтересованность в успехе в согласии с духом монотеистической религии. Напротив, эта высшая цель не подвергается сомнению, а вера и молитва рекомендуются как средства, способствующие достижению удачи. Так же как современные психиатры пекутся о счастье трудящихся, чтобы привлечь клиентуру, так некоторые священники пекутся о любви к Богу, чтобы самим оказаться более конкурентоспособными. "Сделай Бога своим партнером" — это скорее значит "сделай Бога своим напарником в бизнесе, чем воссоединись с ним в любви, справедливости и истине". Так как братская любовь заменена суетной ярмаркой, то Бог превратился в недосягаемого генерального директора акционерного общества Вселенной: ты знаешь, что он есть, что он руководит предприятием (хотя, вероятно, оно также могло бы управляться и без него); ты никогда не увидишь его, но ты признаешь его руководство, делая то, что тебе надлежит.
IV. Практика любви
Рассмотрев теоретический аспект искусства любить, мы сейчас стоим перед гораздо более трудной проблемой, обращенной к практике этого искусства. Трудность проблемы в том, что ныне большинство людей, а значит, и многие читатели этой книги ожидают, что им будут даны предписания,
