Нарративная практика. Продолжаем разговор - Майкл Уайт
Мы с Дэвидом Эпстоном давно уже привлекаем не участвующих в консультациях людей, чтобы они были свидетелями движения к изменениям тех, кто обратился к нам за помощью. В конце восьмидесятых, после того как мы познакомились с работой культурного антрополога Барбары Майерхоф, мы стали называть людей, которых мы привлекали в таком качестве, внешними свидетелями. Это стало очень важным поворотным моментом в нашей работе.
Как это произошло? Недавно у меня была возможность пересмотреть несколько старых видеозаписей моих терапевтических бесед с детьми и их семьями. Для меня на первый план вышло то, насколько эти дети часто – практически всегда – привлекали посторонних людей, чтобы те каким-то образом засвидетельствовали их заявления о новой идентичности и изменениях в жизни. Некоторые дети брали сертификаты, удостоверяющие их прогресс и достижения, в школу, чтобы показать ровесникам; некоторые демонстрировали свои новые умения, часто весьма драматичным образом, своим сиблингам – братьям, сестрам, кузенам и так далее. Было ясно, что аудитория слушателей и свидетелей играла важную роль – эти люди подтверждали, что заявления о желаемых изменениях и их намерения двигаться в этом направлении – реальность. Хотя я и не до конца осознавал, насколько роль свидетелей важна для совершения изменений в жизни детей, с которыми я встречался на консультациях, оглядываясь назад, я могу сказать, что этот опыт вдохновил меня на то, чтобы продолжать и дальше привлекать внешних свидетелей к работе.
Уже примерно лет десять я думаю о том, каким может быть вклад внешних свидетелей в процесс терапии; в результате я разработал специальную карту, помогающую «задавать внешним свидетелям маршрут», включая их в работу. Я не планирую здесь подробно разрабатывать эту тему, а лучше расскажу историю о работе с мальчиком по имени Натан, с которым я работал лет двадцать назад. Эта история – один из множества случаев, заставивших меня убедиться в том, что подходящий внешний свидетель может достичь того, чего не могу я как терапевт. Истории, подобные этой, вдохновили меня заняться дальнейшими исследованиями децентрирующих терапевта способов ведения терапевтической беседы.
У Натана была масса проблем – практически во всех сферах жизни. У него были проблемы с руководством школы, с полицией, с родителями его друзей и с его собственными родителями. В ходе работы с ним и его семьей Натан заявил, что он возвращается к жизни, выходит из-под власти проблемы, как возвращаются в спорт после травмы. Меня очень заинтересовала эта метафора, и я расспросил его, как она пришла ему в голову. Оказалось, что эта метафора знакома ему из занятий легкой атлетикой: он знал, что спортсмен может вернуться в спорт после травмы. В этот момент родители Натана сообщили мне, что с легкой атлетики его тоже выгнали за плохое поведение.
Мне показалось, что спортсмен, вернувшийся в спорт после травмы, будет идеальным внешним свидетелем для заявления Натана о том, что он возвращается к жизни из-под власти проблем. У меня было ощущение, что отклик от такого внешнего свидетеля поможет Натану почувствовать себя в большем контакте с этим заявлением, и это может задать образ и направление его дальнейших действий. У меня был знакомый спортсмен, вполне неплохо на местном уровне занимавшийся триатлоном, у него когда-то была травма, а потом он снова вернулся в спорт. Я озвучил идею: может, Натану интересно было бы познакомиться с этим спортсменом и обсудить с ним тему возвращения в спорт? Как подготовиться? Какие бывают на этом этапе сложности? Как с ними справляться? Сколько решимости нужно, чтобы действительно вернуться в спорт после травмы?
Натан и его родители проявили массу энтузиазма в связи с моей идеей, поэтому я сказал, что попробую это организовать.
Я связался с этим спортсменом (его звали Род); рассказал ему историю Натана (то, что он сам и его родители разрешили пересказать) и спросил его, готов ли он встретиться с Натаном. Род ответил, что будет готов сделать все от него зависящее, чтобы быть полезным, – с учетом тех сложностей со временем, которые у него были. Он предложил Натану прийти на стадион в следующий четверг в пять тридцать вечера. Род выделит двадцать минут, чтобы поговорить с ним про возвращение в спорт после травмы. Я попросил Рода, чтобы Натан сам вел эту беседу, задавая те вопросы, которые ему интересны, и чтобы сам Натан решал, про какие аспекты выхода из-под влияния проблемы он будет рассказывать Роду. Род сказал, что он все понимает и никаких бестактных вопросов задавать не будет.
Они встретились, как и запланировали… но родителям Натана пришлось сидеть и ждать в машине на парковке не двадцать минут, а целый час и двадцать минут. Периодически они начинали беспокоиться, не расписывает ли Натан стены стадиона граффити или не делает чего похуже? Они выходили из машины, заглядывали на стадион и видели, что Род и Натан сильно увлечены серьезным разговором. Через какое-то время Натан гордо проследовал через парковку и как ни в чем не бывало сел на заднее сиденье машины. «Ну как?» – спросили родители. «Да ничего особенного, просто поговорили как мужчина с мужчиной», – ответил Натан. Впоследствии выяснилось, что в контексте разговора о возвращении в спорт после травмы, о том, с какими сложностями человек может столкнуться на этом пути, какие бывают испытания, Род рассказал Натану, что, когда он был в том же возрасте, что сейчас Натан, у него тоже была масса проблем, и жизнь его «сливалась в унитаз». Род рассказал, что в свое время он тоже принял решение вернуться к жизни из-под власти проблем, и ему было совсем не просто это сделать, но он все-таки справился, потому что прикладывал усилия и проявлял упорство. Потом Род сказал, что если бы у него не было бы вот этого опыта возвращения в жизнь из-под власти проблем, то, скорее всего, ему было бы гораздо сложнее вернуться в спорт после травмы (а может быть, ему это и вообще не удалось). Возможно, он просто сдался бы и сказал: «Я отказываюсь». Несколько раз во время этого разговора Род повторял: «Так что вот все эти проблемы, которые у меня были в твоем возрасте, – в общем, они оказались не зря. Я многому научился».
Уже при подъезде к дому Натан воскликнул: «Вы знаете, моя жизнь, похоже, тоже “сливалась в унитаз”. Но все это было не зря!» С этого момента пути назад у него не было. Конечно, были сложности и испытания, конечно, он переживал взлеты и падения, но ничто не могло пошатнуть его решимость. И
