Татьяна Девятова - 5 наболевших вопросов. Психология большого города
С одной стороны, я как психотерапевт прекрасно понимаю, насколько трагичными могут быть подобные внутренние ограничения. Особенно если они превращаются в болезненные психологические «комплексы», в неадекватные предрассудки и болезненные «принципы». Более того, я с ними борюсь регулярно – в каждом отдельном случае, если они есть и когда это необходимо. Но, с другой стороны, я не могу не признать и того очевидного факта, что отсутствие этих ограничений (а зачастую не столько отсутствие, сколько их неструктурированность) приводит к некому выхолащиванию или недоиспользованию душевных возможностей человека.
Наконец, амбиции. Это то, что, в свою очередь, могло бы позволить человеку развиваться, усложнять себя, становиться глубже или, по крайней мере, разностороннее. Но амбиции хороши при наличии трудолюбия, готовности терпеть неудачи и умении стойко переносить поражения, при желании работать и ждать, не рассчитывая на немедленный результат от вложенных усилий. Если же этого нет, если в мозгу амбиции и ничего больше, то толку от них никакого, напротив – вред один. В общем, тут без комментариев…
А подводя итог и заглядывая в будущее, поглядывая на своих детей… Дело, конечно, не в коммунистической символике. Конечно, советское воспитание – это советское воспитание, хорошего мало. Но речь ведь не о том, какой государственный строй лучше, вопрос в том, при каких обстоятельствах формируется здоровая личность, способная противостоять трудностям, преодолевать препятствия, отказываться от сиюминутных удовольствий ради стратегических целей. И как это ни парадоксально, но даже плохая система воспитания лучше, чем никакая, а информированность, если сравнивать, то лучше минимальная, чем избыточная. Психика ребенка готова на все, но вот только ребенок готов далеко не ко всему.
Знаете, было бы очень хорошо, если бы новое поколение выбрало «Пепси» или какой-нибудь другой газированный напиток, главное, чтобы оно имело эту способность – выбирать. Выбирать осмысленно, фиксироваться на объекте своего выбора и двигаться дальше, совершенствуя и развивая последствия своих решений. Но насколько мы отдаем себе во всем этом отчет? Насколько хорошо мы осознаем, сколь велика та пропасть, которая разделяет нынешних «отцов и детей»? Расхожая фраза – «Дети – наше будущее». К сожалению, в отношении целого поколения людей теперь действует обратная формула: «Отцы – будущее своих детей». Невнимательность, которую проявляют нынешние родители по отношению к своим детям, уже наделала беды, а к чему приведет завтра? Можно только догадываться…
Разумеется, я говорю о ситуации и о тенденции, а не о конкретных людях. Все-таки большое значение имеют личностные особенности человека, его потенциал. При прочих равных один пишет «Божественную комедию», другой – спивается. Это абсолютно понятно. Кроме того, немаловажную роль в формировании личности человека играет родительская семья, система отношений в ней. Наконец, условия жизни – один в масле катался, другого в военное училище отдали, третий по друзьям мыкался, от родителей-алкоголиков прятался. Так что нет одного лица у поколения, у него столько лиц, сколько людей. Но тренд… Тренд имеет место быть. В 30-х один был, в 70-х – другой, в 90-х – «один из».
И что-то неуловимое, необъяснимое отличает нас друг от друга. Вроде тем же языком пользуемся, но вот друг друга не понимаем. В общем, понимаем, конечно, но…
Тяжелая утрата авторитетов
Мы с Катей погодки, и ее сыну в этом году исполнилось шестнадцать. Меня всегда удивляла ее позиция в отношении воспитания детей – ничего не запрещать, не ограничивать, приветствовать все инициативы ребенка и спокойно объяснять, ПОЧЕМУ каких-то вещей делать не стоит. Кажется, в педагогике этот стиль воспитания называется попустительским, в отличие от авторитарного. Она никогда не ругала сына за двойки, а просто садилась и выясняла в каждой конкретной ситуации, что произошло и кто на самом деле виноват. Если видела, что это учителя «мракобесят», – искала сыну другую школу, в которой к детям относятся с большим уважением и вниманием.
Поэтому рос Семен парнем интересным, оригинальным, у него было много увлечений, и он всегда имел свое, очень взрослое, аргументированное мнение по многим вопросам. Что не могло не умилять родителей.
Но такая красивая картинка маслом недавно смазалась. На Катин последний день рождения сын опоздал на пять часов и пришел изрядно нетрезвый. Потом были какие-то таблетки, «экстази» всякие разные, и уже никакие разговоры, рациональные доводы не помогают. Сын продолжает иметь на все свое аргументированное мнение и требует не производить над ним родительского насилия: запретов он не выносит. Получается, что отсутствие рамок обернулось для ребенка недостаточным иммунитетом к разным соблазнам жизни?
– Ваша знакомая как раз принадлежит к тому поколению, для которого эта трансгрессия – преодоление границ, рамок – была самоцелью. И можно констатировать, что эти рамки были успешно ею преодолены, и более того, теперь мы можем посмотреть, что из этого вышло. Разумеется, здесь повинна не только воспитательная стратегия, на формирование личности человека действует множество факторов – от генов до, как мы уже знаем, исторических трансформаций в обществе, совпавших с периодом его взросления. Но все же модель воспитания – это очень важная вещь. И когда мы ее формируем в отношении собственных детей, мы должны, если так можно выразиться, корректировать то воспитательное воздействие, которое на ребенка оказывает общество, система его организации.
Что я имею в виду? Определяя свою воспитательную модель, мы должны давать ребенку то, чего ему не дадут в существующей социальной среде. Допустим, мы живем в тоталитарном обществе. На ребенка оказывается огромное психологическое давление – идеология, СМИ, правила поведения в обществе, в школе и так далее и тому подобное. И мы делаем выводы. Не хватает ребенку чувства свободы – нужно компенсировать этот недостаток в семье, поощрять в этом ребенка. Не хватает оригинальности, все ходят по одной линейке? Необходимо поддерживать в ребенке его способность быть нестандартным, креативным и так далее. Не хватает в идеологической модели общества такой позиции, как «забота о себе», всюду пропагандируются «общественные ценности» – родитель должен учить ребенка радеть за собственную жизнь. То есть мы, как родители, должны дать ребенку то, чего ему не дает и не даст окружающая среда.
В этом примере попустительский стиль воспитания как раз подходит идеально. А сама мысль – принцип подхода к выбору воспитательной стратегии – кажется мне очень «сильной» в практическом плане. Не бороться с существующими в обществе установками, не объяснять ребенку, что «за окном» что-то неправильное творится, и вносить тем самым смуту в его сознание, а просто дополнять, компенсировать то, что «за окном» – в школе, во дворе, в обществе, в государстве…
– Но возьмем другой пример, и это как раз случай вашей знакомой. В обществе все вожжи отпустили, и главный тезис – делай что хочешь и будь что будет. Общество совершенно не занимается тем, чтобы структурировать человека определенным образом, оно не дает ему никаких внятных ориентиров, не формирует в нем должной амбициозности, с одной стороны, и чувства ответственности – с другой. Спрашивается – что делать, как себя вести с ребенком? Ему необходимо додать то, чего ему недодает общество. Помогать ему формировать систему ценностей и жизненных ориентиров, учить ответственности и способности, преодолевая трудности, двигаться к цели. У него, наконец, необходимо сформировать понимание того, что есть авторитет, умение внимать ему и ценить его. И конечно, ребенка обязательно необходимо учить тому, что выражается в коротком слове из трех букв (и это святая родительская обязанность, вне зависимости от ситуации в обществе), – он должен понимать, что такое «НЕТ».
У одного из замечательных психологов – Альберта Бандуры – есть такое понятие «самоподкрепление». Почему человек способен в течение очень длительного времени осуществлять какую-то деятельность в отсутствие внешних подкреплений? Как Леонардо мог двадцать с лишним лет рисовать портрет Джоконды? Как тот же Данте или, например, Гёте могли десятилетиями писать одну книгу? Как, наконец, Эйнштейну хватило настойчивости заниматься «единой теорией поля» на протяжении сорока лет? По идее, не получая быстрого подкрепления результатом или восторгами окружающих, они должны были охладеть к соответствующему занятию и оставить его. Но нет, не оставляли, трудились и трудились… Хотя, например, «единая теория поля», во-первых, не имела особенных шансов быть завершенной, а во-вторых, так, надо сказать, и не была завершена Эйнштейном. В общем, почему не бросили гении свое занятие?..
