Записки психиатра. Безумие королей и других правителей - Максим Иванович Малявин
Сложно сказать, в какой момент Гелиогабал переключился на мальчиков и мужей (может, это его еще в Сирии плохому научили?), а только не хватило у него ума хотя бы не сильно эти наклонности декларировать. Ну зачем, спрашивается, раздавать должности, деньги и недвижимость тем, у кого больше и толще, кто лучше удовлетворит? Зачем любимого танцора – в префекты Рима, любимого цирюльника – в продовольственные префекты, своего грубого возницу – начальником охраны? Зачем рыскать по портам и притонам в поисках самых маскулинных образчиков, отдаваться им, а потом назначать самых умелых (в том числе и рабов, которым тут же даровалась свобода) консулами, легатами, наместниками? Зачем публично объявлять, что у него теперь есть муж – Гиерокл, бывший раб и колесничий (ага, тот самый начальник охраны)? Зачем бегать от мужа по лупанариям, отдаваясь другим мужчинам, а потом терпеть побои Гиерокла? И зачем, будучи в очередной раз побитым, заявлять, что раз бьет – значит, любит, и обещать сделать Гиерокла цезарем (не в смысле на салат пустить)? Ах да, еще про мужа Зотика в старых текстах упоминается, но это не точно.
В итоге уже не только Сенат, но и простые римляне стали поминать Гелиогабала исключительно бранным словом, обозначающим нетрадиционную сексуальную ориентацию. А преторианцев просто трясло от одного лишь упоминания его имени. Баба Юля с мамой Юлей фишку просекли и даже пытались образумить – мол, что же ты творишь, мелкий пи… пифий? Причем больше старалась бабуля, поскольку матушка уже хватанула интоксикацию властью и пребывала в нирване средней степени тяжести.
Но парень пошел вразнос. И по рукам. Пытаясь хоть как-то спасти ситуацию, баба Юля уболтала назначить преемником бездетного (что неудивительно) Гелиогабала другого своего внучка, сына тети Юли (была еще одна Юлия, Юлия Мамея) Александра. И даровать ему титул цезаря. Уболтать-то уболтала, но вскоре до Гелиогабала дошло, что под него копают. Опять же, когда-то родные сирийские жрецы напророчили, что своей смертью мальчонка не помрет. Он, кстати, довольно серьезно отнесся к пророчеству, и по всему дворцу на всякий пожарный были разложены предметы для экстренного суицида – то есть понимал человек, что если придут убивать, то убивать будут больно. Вот и разложил в стратегических местах удавочки, колюще-режущие предметы, флаконы с ядом. А еще замостил двор золотыми плитами и дорогим камнем: мол, если придется сигать вниз головой, чтобы пораскинуть мозгами красиво. Но вышло все как с теми унитазами в анекдоте: не пригодился ни один. Однако не будем торопить повествование.
Итак, поняв, что двенадцатилетнего двоюродного братишку готовят ему на экстренную смену и что преторианцам Александр нравится больше, Гелиогабал то ли распорядился прибить его по-тихому, то ли просто пустил слух, что малец при смерти – чисто проверить реакцию легионеров. Проверил на все свои полушария. Преторианская гвардия взбеленилась и затребовала, чтобы оба, Гелиогабал и Александр, показались на люди – в их лагере. Император понял, что деваться некуда, прихватил с собой маму Юлю и двоюродного брата, и 11 марта 222 года они предстали перед гвардейцами. Преторианцы, подчеркнуто игнорируя императора, горячо приветствовали Александра. Гелиогабал пришел в ярость и как заорет, как ножками затопает: мол, я вам покажу, как бунтовать! Всех арестовать, казнить и изнасиловать! «Не поняли!» – воскликнули гвардейцы и накинулись на императора. Как писал Дион Кассий:
«Он попытался тотчас ускользнуть, спрятавшись в ящик, и почти улизнул, но был схвачен и убит в возрасте восемнадцати лет. Его мать, которая держала его в объятиях, была убита вместе с ним. Их головы были отрублены, тела раздели и волокли по всему городу. Затем Сарданапал был брошен в Тибр, а труп его матери в другое место».
Насчет «ящика» нет единодушия: кто-то возражает, что прятаться они с матушкой пытались в сортире, где их и того…
Вскоре добрались и до тех, кого приблизил и возвысил Гелиогабал. И постарались, чтобы смерть каждого напоминала способ, которым человек добился от императора жизненных благ. Не то чтобы римляне были злопамятны – просто осерчали сильно и на амнезию не жаловались. Религиозные реформы быстренько поотменяли, женщин более в Сенат не допускали. В отношении самого Гелиогабала Сенат постановил применить «проклятие памяти» – уничтожить, вычеркнуть, стесать и закрасить все, где могло бы упоминаться его имя. Как видите, получилось не очень.
Хлодвиг II, худший из «Ленивых королей»
Легко ли быть королем, когда тебе всего пять лет? Едва ли Хлодвиг II сильно об этом задумывался, да и выбора у него особо не было: умирая от тяжелой болезни в январе 639 года, его отец, Дагоберт I, просил верного Эгу, майордома Нейстрии, приглядеть за сыном и женой Нантильдой (Гоматруду король к тому времени уже десять лет как бросил, за Рагнетрудой и сын, король Австразии, мог присмотреть, Вулфегунда и Берхильда же наследниками не порадовали). Знал бы добрый король Дагоберт, что окажется последним из могикан Меровингов, которые правили сами… впрочем, а если бы и знал – поздно уже было пить «Перье».
«Кловика на царство!» – кричали добрые оружные люди Нейстрии и Бургундии на вилле Мале-ле-Руа. Вон как пацаненок уверенно на троне сидит – ну прирожденный же монарх! Только ты это, Эга… сдвинь ему корону набок, чтоб не висла на ушах. И – удивительное дело – дела в королевстве Нейстрии пошли своим чередом, без особых перегибов, революций и дворцовых переворотов. Даже королевскую казну, сокровища Дагоберта I, в Компьене удалось поделить без драки на три неравные половины равные доли: эта долька
